- Вылезай давай. - Поманив рукой дворецкого, спрыгиваю с подножки.
- Что, все уже закончилось, мессир? - Выбравшись следом, Грег морщится от яркого света.
- Не все. Надо затолкать этих господ в кузов, - киваю на разбросанные тела.
- Осмелюсь спросить, а они… живы? - Кажется, дворецкий вновь становится самим собой.
- Что ж я зверь какой? - Пожимаю плечами. - Сейчас упакуем их, спрячем на какой‑нибудь полянке и назад, в Хольмград.
- Как «назад»? - А, нет, еще не становится. Вон как затрясло. Привыкай, дружище, у нас начинаются «веселые» времена.
И меня второй раз в жизни выбрасывает из транса от удивления. Мой непрошибаемый дворецкий просто грохнулся в обморок. Черт, времени и так мало, а этот еще кисейную барышню изображать вздумал.
Стоило мне вывалиться из транса, как тут же дала о себе знать контузия. Из носа хлынула кровь, а в голову словно шурупы кто‑то вворачивает ржавым ручным шуруповертом… скрипучим. Дьявольщина! Да еще и отдышаться толком не могу… Падаю на колени, сжимая голову руками, и чуть не рычу от боли. С хрипом и присвистом…
Стоп. С усилием отняв ладони от головы, тяжело вздыхаю, восстанавливая дыхание и, пытаясь не обращать внимания на боль, вытаскиваю из кармана носовой платок. Старательно вытерев кровь с лица и грунта, где успела образоваться маленькая лужица, снимаю «сферу» и простейшим наговором останавливаю кровотечение, отчего получаю еще один сильный укол головной боли, и пытаюсь подняться на ноги.
Постояв, ожидая пока рассеется тьма перед глазами, встряхиваюсь и иду осматривать машины на предмет аптечки… И нахожу, как ни удивительно, учитывая, что сей аксессуар у нас продается исключительно отдельно и зачастую собирается на заказ. Богато живут господа стражники. Одна такая аптечка стоит под десять полновесных серебряных рублей, в стандартном варианте, разумеется. А именно он здесь и нашелся. Причем в трех экземплярах. По одному на авто.
От боли снова темнеет в глазах, и я, торопливо нашарив коробку с болеутоляющим, встряхиваю ее над подставленной рукой. Два шарика невнятно‑белесого цвета выкатываются из пилюльницы на ладонь. Хмуро на них смотрю, вспоминая наставления Граца о нежелательности применения ментальных конструктов для излечения головы… но ведь пилюли это уже не менталистика, а? К тому же головная боль и не думает утихать, а времени на полноценное лечение у меня нет… похоже, как и выбора.
Решительно отправляю в рот лекарство и возвращаюсь к валяющемуся на земле Грегу. Одна внушительная затрещина, и вот мой дворецкий уже сидит, хлопая глазами, и недоуменно озирается по сторонам.
- Подъем, мой друг. Нас ждут великие дела. - Поторапливаю Грега, кивая в сторону «загорающих» стражников. - Вставай, Грегуар. Времени мало. Еще немного, и их начнут искать. Ты же не желаешь познакомиться с удавкой, которую нам обещал Телепнев.
- Он… серьезно? - поднимаясь с земли, выдавил из себя дворецкий и, словно опомнившись, добавил: - Мессир.
- Вполне. - Я облегченно вздыхаю, чувствуя, как отступает уже доставшая меня головная боль. Это такой кайф… Улыбаюсь и ловлю на себе очень странный взгляд дворецкого. Понимаю, что выгляжу в его глазах почти сумасшедшим, и коротко поясняю: - Голова прошла.
Грег осторожно кивает и, оглядевшись, без всяких напоминаний начинает стаскивать наших горе‑охранников в одну кучу.
Короткий обыск стражников, в котором я почти не принимаю участия из‑за накатившей слабости, дает нам изрядное количество оружия. В основном «сварскольды» и «барринсы», но нашлась и пара менее известных моделей. Например, миниатюрный, но обладающий весьма внушительным калибром «Блеман‑Кассо», оружие последнего шанса, точно такой же, какой я когда‑то подарил Ладе…
- Ваше сиятельство? - Только услышав оклик Грега, я понял, что уже несколько минут стою на коленях над разложенной на брезенте кучей оружия, сжимая влажной ладонью кургузый, блестящий хромом и накладками из слоновой кости пятизарядный барабанник. А тот, что я подарил жене, был с перламутровыми «щечками». Вздрагиваю и мысленно отвешиваю себе подзатыльник. К черту, у меня еще будет время…
- Да, Грег. Выворачивай их карманы и сваливай содержимое на сиденье последнего авто. По дороге разберешься, что там к чему, - вынырнув из своих размышлений, сказал я, с трудом поднимаясь на дрожащие, словно ватные, ноги.
Дворецкий кивнул и принялся довольно споро обыскивать бесчувственные тела. На заднем диване «Классика» начала расти кучка всякой мелочи, от бумажников до брелоков и ключей. А я сковывал уже прошедших потрошение карманов стражников и забрасывал их в грузовик. Спустя десять минут дело было сделано, и все конвоиры вповалку уложены в автозаке и надежно заперты.
Тихо загудели набирающие обороты двигатели, и грузовик, объехав стоящий впереди «Классик», свернул с грунтовки в заросли. Отъехав достаточное расстояние, чтобы проезжающие по дороге люди не заметили машины, я заглушил двигатель и, открыв дверь, спрыгнул на землю. Тут же рядом остановилось и авто, приведенное Грегом.
А еще через пять минут я уже сидел за рулем оставленного на шоссе «Классика», а дворецкий на заднем сиденье перебирал доставшиеся нам «сокровища».
После недолгого размышления я все‑таки решил не дразнить гусей и, выехав на объездное шоссе, повел машину к Старой Ладоге. Там найдется место, чтобы пересидеть некоторое время и определиться с дальнейшими действиями. Да и депозит в одном из тамошних банков надо бы снять…
- Почему бы нам не воспользоваться вашим автомобилем? - вдруг спросил Грег, когда я вслух посетовал на невозможность подняться в воздух и преодолеть расстояние до Ладоги в полете.
- По двум причинам, - откликнулся я, не отвлекаясь от дороги. - Причина первая: я не знаю, где сейчас наш «Классик». Он может быть в гараже канцелярии или у нашего дома, а может, его перегнали к городскому зданию Зарубежной стражи. Причина вторая: наш полет в Хольмград практически выработал ресурс эффекторов в ноль. Все‑таки это не грузовая платформа, что перемещается лишь в двух измерениях… И я бы не хотел свалиться на двухтонной машине с высоты в сотню метров. А ты?
- То есть это был одноразовый… э‑э‑э… автолет, мессир? - В ментале было заметно, как Грег обескуражен.
- Это был опытный экземпляр, Грег. Конечно же, он не был рассчитан на долгую эксплуатацию… - пояснил я, мысленно благодаря дворецкого за то, что он отвлекает меня от ненужных сейчас мыслей.
- Жаль.
- Веришь, мне тоже, - вздохнул я, поморщившись. Накаркал. - Тогда бы можно было забрать семью на нем, без всяких разрешений. И пусть бы государь попробовал что‑то сделать.
- Простите, мессир.
- За что?
- За напоминание, мессир, - тихо сказал Грег.
- Не бери в голову, друг мой. - Со вздохом кивнул я. - Насколько понимаю, я здесь не единственный, кто лишился семьи и дома.
- Да, Рогнеда была замечательной женщиной, - все так же тихо проговорил теперь уже, наверное, бывший дворецкий.
- Прости.
- Теперь вы, мессир? - Я увидел в зеркале, как Грег слабо улыбнулся.
- Что? А… Но ведь я действительно виноват. Если бы вы не пошли служить ко мне, то всего этого ни с тобой, друг мой, ни с Рогнедой не произошло бы.
- Для начала, если бы не вы, мессир, то я не познакомился бы с Рогнедой Болховной. А случившееся… в нем нет вашей вины. Если я правильно понял, то виноват тот человек, что работал на Зарубежную стражу. И мне искренне жаль, что он успел умереть. Простите, если вмешиваюсь не в свое дело, мессир, - все так же негромко, но неожиданно жестко договорил Грегуар.
Ехали, разговаривали, чувствуя, как отпускает напряжение этого нервного и откровенно сумасшедшего дня, на плечи наваливается свинцовая усталость… и незаметно въехали в ночь. Искать приют на ночь в ближайших деревнях не стали, просто загнали авто в лесополосу, отделяющую шоссе от чугунки, и, затушив фонари, устроились на ночлег.
А утром, едва солнце вызолотило верхушки деревьев, снова тронулись в путь. До Ладоги было рукой подать, так что спустя полтора часа мы уже въезжали в один из древнейших городов Руси, когда‑то бывший вотчиной Гостомысла, полулегендарного основателя ныне правящей на Руси великокняжеской династии. А сейчас это не более чем обычный княжий городок, живущий ремеслом и торговлей. Не очень большой, но и не маленький, под двести тысяч жителей.
Честно говоря, я совершенно не опасался того, что кто‑то здесь сможет опознать наш автомобиль или нас самих. Город зажиточный, и таких вот темно‑зеленых «Классиков» здесь хватает. А потому мы совершенно спокойно проехали чуть ли не через весь город и, свернув в обширный, но неприметный двор, каких здесь, на ремесленной окраине Старой Ладоги хватало с избытком. Выбрались из авто у огромного и высокого, рубленого дома, сложенного из толстенных, в три обхвата, бревен, украшенного затейливой резьбой наличников и карнизов, с высоким расписным хорсом‑коньком крыши, и таким же резным и ярким высоким крыльцом под добротным двускатным навесом.
- Виталий Родионович, вы ли это? - Вышедший на звук из дома хозяин - медведеподобный, высокий и грузный мужчина, с забранными под плетеный кожаный ремешок длинными, сверкающими сединой русыми волосами, раскинул руки в стороны и улыбнулся, отчего подкрученные кончики седоватых усов приподнялись над ухоженной бородкой, демонстрируя крупные желтые, но явно крепкие зубы. - Вот нежданная радость. Мать! Неси корец, взгляни, какие гости к нам пожаловали! Да скажи Герде, чтоб на стол накрывала. Вижу, дорога была дальняя. Добро поснедать после такой, первое дело.
- Ох ты ж, Виталий Родионович. Доброго дня! Как добрались? - Статная женщина, чем‑то неуловимо похожая на Смольянину, в длинном «народном» платье, выплывая из‑за немаленькой спины мужа с корцом в руках, толкнула благоверного крутым бедром, чтоб не застил. - Ишь, встал на дороге, медведь косолапый, ни обойти, ни объехать. Отожрался!
- Сама откормила, Олюшка. Так неча теперь и жалиться. - Хохотнул в бороду хозяин дома, спускаясь с высокого крыльца вслед за женой. А та, остановившись в паре шагов от нас с недоумевающим Грегуаром, отвесила поясной поклон.