Лис грустно посмеивался сам над собой: ну, надо же – считать себя индейцем! Да ему уже вообще было трудно определить свою принадлежность какому-то конкретному народу. Он, конечно, вспоминал иногда Землю, но не мог называть себя в полной мере и землянином, поскольку уже более трети своей жизни пребывал вне Земли. Тем более, знания, полученные во Дворце, существенно дистанцировали его от пёстрого населения голубой планеты, и уж тем более от граждан СССР. Но кто же он тогда – космополит смежных вселенных?
И, тем не менее, Лис поймал себя на мысли, что, несмотря на те редкие воспоминания о Земле в течение всех последних лет, ему хочется её увидеть. Он не сразу почувствовал непреодолимую тягу такого стремления, а когда почувствовал, то даже не раз уже постарался уверить себя, что Земля ему, вроде бы, и безразлична: ведь он считал себя избранным везунчиком, которому судьба распахнула двери в иные вселенные. Разве это не основание считать себя выше мира, где он был рожден?
На Земле остались загрязнённая окружающая среда, перенаселенность, межнациональные и расовые конфликты, бесконечные локальные войны и постоянная угроза войны мировой. Создавалось впечатление, что люди Земли не могут жить спокойно в принципе.
Информация, полученная от Творцов, дала Лису обильную пищу для размышлений. Новые знакомые считали, что вырвавшиеся, из какой-то заброшенной искусственной вселенной шаровики, охотившиеся сейчас за ними, рвались именно на Землю. Кроме того, по словам Творцов, на Земле существует некий фактор, который аномально ускоряет темпы развития цивилизации – настолько аномально, что такое несоответствие скорости развития вызывает массу глобальных проблем. Если всё это правда, то главным вопросом являлось почему шаровики так туда стремятся?..
Ему показалось, что он только чуть-чуть смежил веки, как раздались крики. Лис моментально открыл глаза и, не меняя позы, быстро осмотрелся. Начиналось смертельное представление, которого он ждал и к которому уже морально подготовился – над лагерем снижался гравилёт.
У Лиса имелось свойство, очень помогавшее ему существовать в этом мире: он не перегружал себя бесконечными вопросами типа «правильно ли я поступаю, что делать, как же быть» – при всё том, что он старался в принципе анализировать все ситуации, в которых бывал, в неподходящие моменты рефлексия у него проявлялась минимально. До наступления собственно критической ситуации он, казалось, не очень представлял себе конкретный действия, и даже в порядке предварительных рассуждений редко мог выбрать какой-то оптимальный вариант. Если бы его спросили в такую минуту, что же он собирается предпринять, Лис испытал бы даже некоторую внутреннюю растерянность, хотя, безусловно, и обыгрывал тактические планы в уме. Но когда наступало время решительных действий, он, полагаясь на врожденную интуицию, реагировал быстро и чётко, а «моральную» сторону своих действий подвергал сомнению или одобрению уже позже.
Лис и сам давно заметил такую особенность собственной психики – мобилизацию некой глубокой внутренней готовности к действиям и мгновенной импровизации, и прекрасно понимал, что сохранность собственной жизни, помимо везения и удачи, была часто обеспечена именно правильностью этих решений. Скорее всего, на уровне подсознания такая проработка сводилась к отсечке заведомо неприемлемых шагов. Поэтому Лис, как правило, не пытался строить слишком конкретных планов, хотя и считал полезным иметь возможность попытаться поразмыслить именно во время «затишья перед бурей» или когда просто предоставлялась возможность отдохнуть.
Сейчас Лис, не меняя позы, напрягся как сжатая пружина. Стражи продолжали сидеть рядом, посматривая то на пленника, то в сторону, где приземлился «летающий плот».
С земли, не было видно, что происходит там, где стояли вождь и его свита, но Лис заметил, что несколько индейцев, именно тех, кого он обучал обращению с лучемётами, направились в ту сторону, прикрытое тряпьём оружие. Затем воины с копьями провели Эльота с по-прежнему связанными за спиной руками.
Пройдя сотню метров, индейцы с лучемётами разделились: двое, в том числе тот, у которого был маленький лучемёт, продолжали идти за конвоировавшими Эльота, остальные трое шмыгнули в разные стороны. Очевидно, они намеревались зайти к шаровикам в тыл.
Проходя мимо Лиса, Эльот задержался и покачал головой:
– Это конец, землянин. Шаровики сожгут всех.
Ближайший конвоир подтолкнул Творца в спину.
– Не умирай, пока живёшь, – крикнул Лис и, видя, что и его стражи намереваются пресечь этот короткий разговор, быстро продолжил: – Самое главное, когда начнётся заваруха, падай на землю, отползай куда-нибудь, понмиаешь?..
Один из стражей кольнул Лиса копьём, чтобы замолчал, и Эльота увели.
– Ты понял меня? – крикнул вдогонку Лис, за что получил ещё укол копьём.
Он посмотрел на индейца и молча покачал головой. Индеец усмехнулся и сделал движение, как бы насаживая пленника на копьё. Лис кивнул:
– Ну-ну, позабавься. У тебя ещё есть немного времени.
Шольтеак вступил с шаровиками в разговор. Чтобы хоть что-то видеть, Лис привстал с земли. Конвоиры прикрикнули на него – очевидно, вождь приказал стражам пресекать все попытки пленника вмешаться в ход событий. Лис не вполне понимал, почему тогда Шольтеак не приказал связать его, но это оставалось тем немногим в данном случае, за что он был весьма признателен вождю.
– Вождь приказал мне оставаться здесь, но не запрещал смотреть издали, как пойдут переговоры с чужестранцами, – сказал Лис, и попытался встать на брус сбоку фургона.
Четыре копья почти упёрлись в него. Лис опустил занесённую ногу.
– Вы делаете ошибку, ребята, – заметил он. – Видит бог, я не хотел вам зла до самой последней минуты, но всё равно вас сожгут шаровики, так что – простите!
Времени осмыслить эти слова у индейцев не было, поскольку Лис нажал на выступ браслета. Трое воинов рухнули на землю там, где и стояли. Четвертый оказался несколько в стороне от фронта парализующего импульса, и его задело только фоновым излучением. Воин покачнулся и выронил копьё, а Лис, чтобы не тратить заряд, уложил полуоглушённого индейца ударом ноги.
Он быстро оглянулся по сторонам, но внимание других членов племени оставалось настолько поглощено происходившим у гравилёта, что не только никто не смотрел на Лиса, но даже рядом с местом, где его держали, никого не было.
Лис привстал на боковой шпангоут соседнего фургона, и как раз в этот момент блеснули выстрелы из лучемётов: судя по всему, стреляли индейцы из засады. «Пора надевать доспехи», пробормотал Лис и хотел забраться в фургон, но не успел – ударил большой излучатель, установленный на гравилёте.
Его оператор или не успел сфокусировать луч, или специально установил оружие на сжигающий режим, когда оно не работало на разрезание, а по аналогии с огнемётом поджигало всё воспламеняющиеся предметы. Человек, попадая под настроенный таким образом луч, получал сильнейшие ожоги: даже на значительном расстоянии обугливание открытых участков кожи было гарантировано.
Шаровик крутанул излучатель на турели и луч, описав дугу и пройдя в полуметре от Лиса, зацепил фургон. Сухое дерево и маслянистые шкуры тента вспыхнули как спички. Лис упал на землю и выругался: он чуть не поджарился, а доспехи, пока горит фургон, оказались вне досягаемости.
Луч продолжал метаться по стойбищу. Вспыхнуло ещё несколько фургонов, кричали женщины и плакали дети, ржали, срываясь с привязей, кони. Началась паника, и никто уже не обращал внимания на Лиса – индейцам теперь стало совершенно не до него.
Прикидывая с упреждением движение луча, Лис пролез под одним из горевших фургонов, уклоняясь от падающих головёшек, быстро перекатился через протоптанную за время стоянки тропинку и сполз в небольшую ложбину. Только тут, надёжно прикрытый земляным бугром, он осторожно высунул голову и осмотрелся.
Там, где находился гравилёт, вспыхивали выстрелы, большой луч метался из стороны в сторону – стрелок старался нанести максимум поражения вокруг.
Вдруг луч дёрнулся вверх и погас – судя по всему, стрелка убили или ранили.
Правда, всего через несколько секунд, большой лучемёт снова заработал, поджигая то, что ещё не горело.
Справа от места посадки гравилёта росли густые кусты, сейчас частично сожжённые – оттуда как раз начал стрельбу один из вооружённых лучемётами индейцев. Лис прикинул это расположение, и, где ползком, а где перебежками начал пробираться к одному из таких возможных мест. Ему очень помогал дым, валивший со всех сторон.
Скрываясь за складками местности, Лис подобрался так, что кусты оказались между ним и гравилётом, и затаился за крупным валуном. Наконец, выстрелы прекратились: судя по всему, все индейцы с лучемётами были перебиты.
Лис осторожно выглянул из укрытия. Как он и надеялся, прямо у кустов валялся обожжённый труп индейца, а рядом – лучемёт. Четверо шаровиков расхаживали вокруг своей машины, методично добивая раненых.
Вряд ли шаровиков изначально было только четверо – в нём, как правило, всегда находились семь шаровиков и жрец-переводчик. Возможно, индейцы сумели уложить даже не одного, но могло статься, что в этот раз шаровики прилетели меньшим составом.
Но сейчас Лиса больше всего беспокоило даже не число шаровиков, а то, пострадал ли лучемёт, валявшийся около кустов и остался ли в нём хоть какой-то заряд. Он мысленно перекрестился, выждал удобный момент, когда шаровики не смотрели в эту сторону, и, вдохнув, как при нырянии в воду, бросился к кустам.
Несколько раз перекувыркнувшись, он упал рядом с почерневшим трупом. Подобрав лучемёт и осмотрев его, Лис убедился, что оружие практически не пострадало, и – о, удача! – индикатор показывал почти половинный заряд.
Лис прицелился и, дождавшись, когда один из шаровиков, стоявший с поднятым забралом шлема и вытиравший пот с лица, повернулся к нему, выстрелил.
В закатном воздухе блеснул луч, и голова шаровика лопнула так же как голова индейца, убитого Нимратом. Трое других шаровиков бросились на землю. К счастью для Лиса, перед этим они не смотрели в его сторону и поэтому не зафиксировали точно, откуда стреляли.