— Слушайте, вы, чокнутый, я принял решение и хочу довести его до вашего сведения: отныне все ваши дурацкие трюки с риском для жизни будут проходить в моем присутствии и под тщательным моим наблюдением. Готтшалк уже в курсе. Надеюсь, я доступно излагаю?
— Вполне. Так вы говорили с Готтшалком?
— По телефону. Прямо перед тем, как выехать сюда.
Нина повернулась и пошла к машине. Камерон посмотрел ей вслед.
— И о ней упомянули?
Брови полицейского удивленно взметнулись вверх.
— А что, это тайна?
— Да нет, — Камерон неуверенно дернул плечом. — Просто я не поставил его в известность о нашей поездке.
— Я это понял.
— Что он вам сказал?
— Что вы поступили несколько опрометчиво.
— И попросил вас приехать сюда и разобраться на месте, чем мы тут занимаемся?
— Ну, приблизительно.
— А голос? Голос был раздраженный?
— Этого бы я не сказал. По-моему, его не так легко вывести из себя.
— Это точно, — пробормотал Камерон.
В глазах Бруссара промелькнула симпатия.
— Слушай, парень, мне искренне жаль, если я поссорил тебя с твоим шефом. Но поверь, я действовал из лучших побуждений. Если бы я не появился тут вовремя, у тебя были бы куда большие неприятности.
Да уж, вовремя, подумал Камерон, да и неприятности были бы еще те!
— Спасибо вам за все.
Бруссар ткнул сигарой в сторону реки.
— Нужно же соображать! Течение сейчас никак не меньше семи узлов[7]. Представляешь, куда бы тебя отнесло? А ты без страховки!
— Да, вы правы, — проговорил Камерон. — Это была глупая затея.
— Дело не только в силе течения. Там, на дне, полно всякого хлама, так что ты вполне мог и не всплыть.
— Правда? Я и не знал.
— Оно и не мудрено, ты же недавно в наших краях. Когда-то на этом месте ходил паром, потом каждый, кому не лень, начал сбрасывать сюда вышедшие из строя автомобили, так что дно превратилось в настоящее кладбище машин. А при строительстве моста все ненужные причиндалы просто выкидывали в реку. Теперь ясно?
Вот оно что. Значит, к этому кладбищу Готтшалк решил прибавить еще и его машину. Что ж, одной меньше, одной больше, какая разница?
— Еще одна развалюха найдет здесь покой, — улыбнулся он.
Бруссар лукаво подмигнул.
— Я тебя напугал? Рискнешь завтра?
— Конечно, такая уж у меня работа, ничего не поделаешь.
Полицейский снова глянул в бурлящую воду и содрогнулся.
— Лично меня калачом на такую работу не заманишь. И вообще, я не понимаю, к чему такой риск. Неужели нельзя посадить вместо тебя манекен?
— Да можно, конечно, но нашему режиссеру подавай естественность, он на ней помешан.
Бруссар усмехнулся.
— Да уж! Настолько помешан, что даже упросил меня тоже сняться в своем фильме.
— Вот это новость. Это будет роль без слов?
Бруссар неопределенно пожал плечами.
— Сам толком не понял. Вроде я с парой своих ребят должен буду быть поблизости от тебя, когда ты появишься на дороге. Шлагбаум там будет, что ли? Мы его поднимем, пропустим тебя и снова опустим.
— Ага, поднимите и опустите. Проще простого, — Камерон хохотнул. — Не забудьте зарядить свои пушки холостыми патронами.
— Слушай, займись своим делом, а мне предоставь заниматься своим, ладно?
— Обо мне не беспокойтесь, я в своем деле профессионал, — гордо сказал Камерон, а сам подумал: ой ли?
— Странный тип этот Готтшалк, а? Знаешь, мне сдается, что он в фильме хочет повторить историю того парня, за которым мы гоняемся.
— Артистическая натура, что ни говори, — глубокомысленно произнес Камерон. — Черпает вдохновение не только в своем воображении, но и в жизни. Услышит что-нибудь интересное, и тут же в его мозгу все переворачивается.
— Ну-ну… Судя по всему, ты получил неплохое образование, а, Коулмэн?
На секунду Камерон задержал дыхание.
— И тут вы правы. А почему вы об этом спросили?
— Меня тоже посетило вдохновение, — неожиданно сухо отчеканил Бруссар. — А вот скажи-ка, если бы ты был на месте этой неуловимой пташки, как бы ты улизнул из города? Я, конечно, не уверен, что он все еще здесь, но все же.
Ловушка? Или он просто нуждается в совете?
— Ну… если бы я знал, что полицейские силы блокируют дороги, я бы, видимо, попробовал переплыть реку или пошел бы вдоль берега куда-нибудь на север.
— Угу, я тоже так подумал, но теперь имеются другие предположения. Берег в обоих направлениях находится под нашим контролем, а город мы прочесали вплоть до последней помойки: Мне все-таки думается, что парень до сих пор тут, просто у него нашлась надежная крыша и он действует вполне легально прямо у меня под носом. Вот я и не хочу, чтобы он провел Бруссара, как невинную гимназистку. А в фильме получается именно так, а?
Камерон искоса взглянул на начальника полиции, задумчиво обозревающего темнеющие вдали соляные болота.
— Интересная мысль, — .отметил он.
— Мне тоже так кажется, — очнулся Бруссар. Он вынул изо рта давно потухший окурок сигары и швырнул его в бушующий поток.
— Ладно, на сегодня довольно, я свою миссию выполнил. Увидимся завтра на съемках.
— Конечно.
— И — удачи тебе, парень.
— Спасибо.
Завтра? Ну да, конечно. Слишком скоро приклеил он Бруссару ярлык тупицы, а он не так уж глуп, как только что выяснилось. Вот-вот развяжет все узелки на веревочке. А завтра сыграет роль самого себя. Говорят, не плюй в колодец… А вдруг все обернется иначе?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Они мчались назад по направлению к городу. Как же сломать воцарившееся молчание? На лице Нины застыло выражение холодной отчужденности, появившееся, когда Бруссар при расставании дружески похлопал его по плечу. Как, какими словами объяснить ей всю горечь разочарования, что план не удался? Сейчас она все равно не поймет, слишком ушла в себя.
Орфей и Эвридика[8], вдруг пришло ему на ум, только несколько в другой интерпретации.
Теперь Готпиалк знает об их поездке. Интересно, как в связи с этим изменились его планы, что он там еще задумал. Небось, опять что-нибудь со смертельным исходом. Ну и черт с ним, пусть думает, что хочет. Астронавт погибает в безвоздушном пространстве, а над ним смыкаются сумрачные воды.
Камерон усмехнулся. Он не позволит подчинить себя его дурацкому воображению. Черта с два, не властен ты над моей жизнью, режиссер.
Прошло еще минут двадцать.
Они давно въехали в город и теперь мчались по широкой автостраде к отелю. Вот мимо них пронеслись луна-парк, пирс, дансинг и казино, ярко освещенные прожекторами, уже не нужными, так как на небе появились первые проблески зарождающейся зари.
У Камерона стало легче на душе. Он снова в ставшей уже привычной обстановке, вон чертово колесо, вон мельница, на которой он рисковал башкой, но все-таки уцелел, вот и море, где только сегодня утром, нет, уже вчера, он сражался со штормом и вышел из этой схватки победителем. А там, в глубине отеля, тот самый лифт, в котором он сумел преодолеть чувство клаустрофобии[9] и выбраться наружу. Не сломило его и палящее солнце на крыше, где он медленно поджаривался несколько часов, показавшихся ему тогда вечностью…
Естественно, вынужденное возвращение в город далось ему с трудом, но все же пока что он на воле и свободен. И есть, есть надежда на полное и окончательное освобождение.
Они подъехали к парковочной площадке позади отеля. Нине удалось втиснуть автомобиль в узкое пространство между оградой и огромной неуклюжей машиной черного цвета с выступающим багажником и овальным задним окном — точной копией той самой, с которой он так фатально встретился на мосту. Покусывая губу, Камерон смотрел на этого монстра. Потом перевел взгляд на полный диск луны, отбрасывающий на гладь моря широкую рыжую дорожку.
— Вот мы и дома, — возвестил он. — Посмотри-ка вокруг, все ли в порядке.
Девушка послушно вышла, а он принялся изучать допотопную машину, как посетитель музея древностей разглядывает скелет динозавра. Ну и чудище! Но, как и тот самый динозавр, притягивает к себе, завораживает. Черная краска блестит в лунном свете. Красиво. А как она будет выглядеть в свете яркого дня? Да еще юпитеры прибавят освещения. А, какая разница! Все равно, конец этого драндулета предрешен, и попадет он наутро на кладбище битых машин на дне впадающей в море реки. Если, конечно, режиссеру не втемяшется еще что-нибудь в голову. Что такое эта чёрная машина? Прошлое, настоящее, будущее? Что? И реальна ли она или тоже выдумана режиссером? Да, эта старая модель, которую вряд ли кто теперь и помнит, реальна. Вот она, стоит рядышком, протяни в окно руку и можно до нее дотронуться.
Камерон неторопливо вылез из Нининой машины и огляделся. На стоянке все было спокойно.
Расхаживая вокруг черной махины, он разглядывал ее, словно покупатель, выбирающий лучшую модель. Постучал ногой по шинам, щелкнул пальцем по крыше и остался доволен. Добротная работа. В старые добрые времена вещи срабатывались на славу. Янссен и Беккер из гаагской пожарной охраны были бы в восторге от этого агрегата, если бы им предстояло совершить рискованный трюк именно в нем.
Он подергал дверцу со стороны водителя, и она поддалась. Камерон залез внутрь, пристроился за рулем и захлопнул дверцу, с тихим звуком вошедшую в пазы. Пахнуло приятным запахом добротной кожи. Надо же, даже радиоприемник работает, не говоря уже о встроенных лампочках. Тут же вспомнились хриплые звуки, которые с таким упоением извлекал из своего довоенного приемника отец и, поймав нужную волну, часами ловил кайф…
Итак, все идет своим чередом и пока что как по маслу. Крыша, изнуряющая жара, но ведь потом ливень. Окно Нины, которое. запросто могло быть заперто на задвижку, но оказалось открытым. Дверь лифта. Она тоже могла быть на замке, раз вела в монтажную. Размышляя над этим, Камерон нажимал различные кнопки, открывающие окна, включающие отопление и так далее. Все работало безукоризненно. Крыша над; головой казалась несокрушимой, стекла в полном порядке, без единой трещинки, дверь открывалась без сучка и задоринки.