– И я уже отвечал вам, господин. Это ничего не меняет. Нет Возвышения без Неба. Я не собираюсь проверять, остановлюсь ли на пути к нему, если нарушу своё обещание и покину вас. А со мной останутся и мои люди.
Молчавший всё это время Гавал хмыкнул:
– Что значит твои? Мои тоже никуда не собираются уходить.
У меня задёргалась бровь и я прижал пальцем шрам над ней, потёр его:
– А ты-то зачем, Гавал? Ни у тебя, ни у кого другого не было таких Указов.
Он лишь пожал плечами:
– И что? Это было решено ещё давно, господин. Ещё тогда, когда я боролся с вашими Указами, отправляя прочь тех, у кого семьи. Тогда мы и разделились. Те, кто боялся – ушли. Мы остались. У нас давно уже не было надежды, но потом, после Сердца Стихии… Мы считали, что у вас большое будущее. Опасное, но сулящее таким, как мы, застрявшим в Возвышении, большие возможности.
Я рассмеялся:
– Ты сам себя слышишь? Забыл, что случилось за этот день? Тысячи людей обвиняют меня в Бедствии, стражников Ясеня ищут, меня ищут, развесив мои портреты. По мне, самая ваша большая возможность – это умереть рядом со мной.
Гавал кивнул:
– И это тоже может случиться. Сегодня погибли пятеро. Но за те дни, господин, что мы тренировались с вами, мы стали сильней.
Раздался полный гнева голос:
– Хватит говорить так, словно ты можешь делать это за всех! Уж мёртвые точно не могут этого делать, – вперёд выскочил Версам. Тот из наёмников, что забирал трофеи с тел сектантов. Ткнул в меня дрожащей рукой. – Этот потащил нас с безопасных стен в самую жопу. И Чергобу разрубили башку. Ты называешь его господином, Кирт старшим, а что ему до нас?
Кирт негромко сказал:
– Успокойся, хлебни…
Версам перевёл руку на Кирта:
– А ты закрой рот! – злоба исказила лицо Версама. – Твоего дружка Труека он спас, спас и своего Зотара. Где же он был, когда раскроили Чергоба?
Я промолчал.
Версам сплюнул на землю:
– Поэтому говорите только за себя. Я ухожу. Сила, несила. К гарху всё это. Не желаю сдохнуть в погоне за этой вашей силой. Кто со мной?
Ряды наёмников некоторое время оставались неподвижны, затем к Версаму шагнули двое. Сжимая в руках мечи.
Вот здесь я не удержался и устало вздохнул:
– Мечи-то к чему? Никто вас не тронет. Уходите. И держите язык за зубами. Это в ваших же интересах.
Кирт шагнул вперёд:
– Погодите-ка!
Троица замерла, а он кивнул Версаму:
– Кисет с вещами сектантов отдай. Это добыча всех нас.
Версам набычился:
– Как и моя, как наша.
Его жест, которым он обвёл свою троицу, не оставлял сомнений, о ком он говорил.
Я швырнул в него кисет, который всё это время так и сжимал в руке.
– Забирай!
Кирт тут же добавил:
– Этого вам хватит с головой, а кисет отряда верни, жирно тебе будет.
Версам снова набычился, оглядывая меня и Кирта, но его ткнул в бок один из тех, что решил уйти с ним. Зло выдохнув, Версам сорвал с пояса два кисета и швырнул в траву под ноги:
– На!
Когда они, пятясь, скрылись в зарослях, Гавал криво усмехнулся и продолжил, словно ничего и не случилось:
– Кто-то сумел прорвать преграду, не дававшуюся ему годы. Кто-то, как Версам – нет. Мы уже позабыли, каково это, ощущать себя слабыми, – перевёл взгляд на меня. – Господин, думаете, застань нас Бедствие на стенах Ясеня, мы бы остались живы? Старые мы умерли бы десяток раз за сегодняшний день.
Те, кто остался на поляне, молчали, но я отчётливо видел, как сразу несколько человек кивнули.
– Вы дали нам силу, снаряжение, надежду, уверенность. Чем поодиночке скрываться от, ищущих нас, Саул, уж лучше мы будем рядом с вами. Версам ещё пожалеет о своём решении. Мы расстались с вами на два месяца, и вы невероятно выросли в силе. Мы будем верными вам, господин. И Небо не оставит нашу верность без внимания, – Гавал усмехнулся и закончил. – Или же не оставите вы, господин.
Я обвёл взглядом всех, кто здесь был. Вгляделся в каждого. Никто не возразил Гавалу, не отвёл взгляда. Ни разу меня больше не ужалило в спину ощущение чужой стали. И мне осталось лишь смириться.
– Хорошо. Да будет так.
И неожиданно вспомнил о пещере сектанта, открыть которую можно, только имея ключ. И о каменистом плато, где так легко скрывать следы. Там нам не понадобится ни великое умение, ни время. Главное, успеть добраться до самого входа так, чтобы нас никто не заметил.
Решительно сказал:
– Две тысячи вдохов отдыха и уходим отсюда, я знаю место, где мы сможем скрыться от погони.
Эпилог
Суетящийся слуга то и дело с опаской поглядывал на мрачного, словно туча гостя. Но руки его мелькали ловко. Несколько вдохов и стол вытерт, грязная посуда и объедки убраны, горячее, исходящее паром мясо выставлено, а бокал налит.
Самум проводил взглядом пятящегося слугу, но удержал в себе все слова. Пока не глотнул из бокала. Через мгновение бокал полетел в слугу, врезавшись тому в лоб и залив лицо и одежду содержимым:
– Это вино! Какого гарха! Вы тут все глухие? Я мало плачу вашей забегаловке? – Самум перевёл взгляд на дальний конец зала, туда, где была дверь на кухню и заорал так, чтобы там точно услышали. – Хозяин, видит Небо, если ты ещё раз попытаешься провернуть этот трюк, то я спалю твой свинарник. А тебя заставлю хлебать своё дешёвое пойло на его пожарище! Ты меня понял?!
Из дверей буквально выкатился невысокий, худощавый мужичок. Кажется, ещё на кухне согнувшись в глубоком поклоне и сложив руки перед грудью. Принялся причитать, пытаясь пробить лбом половицы:
– Прошу простить меня, уважаемый гость! Лишь желание сделать всё как можно лучше…
Самум зло рявкнул:
– Заткнись. Я задал тебе вопрос.
Трактирщик застыл, прервав свои поклоны, и, чуть разогнувшись, вытаращил глаза на Самума. За миг до того, как его терпение закончилось, трактирщика за ворот халата ухватил вошедший с улицы телохранитель:
– Господин спросил, ты понял, что подсовывать ему вино запрещено?
Вспыхнув улыбкой, трактирщик принялся кивать:
– Понял, уважаемый господин, понял!
Телохранитель швырнул его, запустив точно в дверной проём. Оттуда донёсся грохот посуды и вопли тех, кто не успел увернуться от тела своего хозяина.
Самум впился глазами в телохранителя. Тот, прекрасно выучив его характер за годы, проведённые рядом, техникой скользнул через весь зал, вбил кулак в ладонь:
– Господин, – и тут же принялся говорить о деле. – Вернулись ещё две группы раненых. Сначала наткнулись на сектантов, затем на логово зверей Мастеров.
Самум мрачно уточнил:
– Это уже третий раз, так ведь? – телохранитель молча кивнул, Самум с ненавистью процедил. – Да ему что, само Небо помогает?
Телохранитель осторожно ответил:
– Господин, скорее он хорошо знает лес и достаточно силён, чтобы разогнать со своего пути мелочь, а вот идущие по его следу не так хороши.
Самум процедил:
– Выглядит так, будто Нараш намеренно послал слабаков. Ты не задавал ему вопроса об этом?
Телохранитель пожал плечами:
– Господин, кто я и кто он? Я расспрашивал лишь главу стражи города. Это ведь его люди. Но даже он отвечал мне с неохотой.
Самум едва удержался от того, чтобы запустить в полёт блюдо с мясом. Процедил:
– Полные придурки. Это лишь совпадение, что они бросились бежать в сторону наших земель.
Телохранитель промолчал, не думая, что господин хочет услышать ответ на этот свой вопрос. Вместо этого решил сообщить слух, за который заплатил духовными камнями:
– Господин, болтают, что один из отрядов вернулся раньше времени и принёс в город мёртвое тело. Болтают, что это попечитель Ордена Поющих Мечей.
Самум хмыкнул:
– Не рановато ли Мечи решили пощипать Саул? Ещё ничего не решено, а они уже…
– Господин, в отряде даже не было раненых.
Самум нахмурился, переспросил:
– Кто же его? Неужто… А что болтают про место, где это случилось?
Телохранитель шагнул к столу, разворачивая карту, ткнул на отметку каменистого плато:
– Здесь.
Дверь в таверну вновь распахнулась, Самум впился взглядом в вошедшего, через миг у него дёрнулась щека. Это оказался Агост, из ветви, что управляет Пристанью Лотосов. Младший, что пошёл на сделку с Леградом.
Самум одёрнул сам себя.
Агост хотя бы сражался с Леградом, а не назвал его братом.
Вошедший же Агост опустил сначала глаза, пряча их, а затем склонился:
– Старший, я здесь, чтобы сообщить вам – тело вашего отца поднято, – Самум вскочил, Агост тут же затараторил, спеша предупредить. – Старший, мне очень жаль, но прошу вас… прошу вас… Быть готовым… Это тяжёлое зрелище, тело много дней пролежало в подземелье.
Самум на миг сбился с шага, но затем стиснул зубы. У него было множество вопросов к сбежавшему Леграду. И теперь к нему добавится ещё один.
Если уж ты бился плечом к плечу с моим отцом, как орал Агосту, то почему не почтил его память, не скрыл в кисете Путника от тления? Если уж ты хотел сообщить старшей ветви о его гибели, то почему не позаботился о нём до той поры, как они придут?
Так не поступают с соратниками, так поступают с ненужными больше слугами.
Самум зло бросил через плечо:
– Ксамт, мне нужен контракт с лучшими следопытами местных ватажников. Немедленно. Мы сами пойдём по его следу. И заодно проверим место, где нашли этого попечителя.
Телохранитель послушно ответил:
– Слушаюсь, господин.
Скатал карту и двинулся вслед за ним. Прежде чем выполнять приказ молодого господина, он сначала поклонится старому.
Мы уже две недели как выбрались из негостеприимного подземелья и петляли по этим дарсовым лесам. Теперь у меня уже не оставалось сомнений, у кого учился Тёмный и кто скупал ему людей. Надеюсь, без него у них всё рухнет. А я найду время и отправлю письмо Тамим. Мечам это дело ещё станет поперёк горла. А у меня и своих дел полно. В бывшем логове сектантов я и так достаточно выплеснул злость. Уверен, беглец тоже сдох, я был щедр на удар.