— С чьей точки зрения? С вашей?
Девушка кивнула. Аора вновь улыбнулась:
— Значит, вы ему не безразличны. Но… Не до такой степени, чтобы он решил на вас жениться.
— Жениться?!
Внезапно что‑то словно лопнуло, где‑то там, внутри. Ни одна, ни вторая не поняли, что произошло, но именно в это время умер один из двух последних гарахов. Гера тряхнула головой, с недоумением осмотрелась вокруг, потом медленно произнесла:
— Как я тут очутилась?
— Что?
Не поняла жена Звонарёва — старшего.
— Вы же сами пришли сюда. К нам, хотели предупредить о нападении, но опоздали.
— Я?!
Взвизгнула океанка. Потом вдруг бросилась на молодую женщину, вцепившись в её пышные волосы, но слуги были начеку, с трудом скрутили бьющуюся в истерике девушку, которая выкрикивала только одно слово:
— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу вас всех!
Аора, тяжело дыша, нагнулась над обмотанной верёвками Герой, внимательно разглядывая ту. Посмотрев с минуту, отошла в сторону. К ней бросился старший из слуг:
— Госпожа! С вами всё в порядке?
— Рацию.
Коротко бросила Звонарёва. Мужчина послушно протянул ей небольшую коробочку, предупредительно произнёс:
— Двенадцатый канал.
Она кивнула, повернула переключатель, нажала на клавишу, поднесла передатчик к губам:
— Милый, это я. Слышишь?
Спустя секунду рация отозвалась голосом мужа:
— Что случилось, дорогая?
Женщина бросила взгляд на слугу, тот понятливо отошёл в сторону.
— Не знаю, что вы там натворили. Но гостья твоего сына только что попыталась меня убить. Её, конечно, связали. Но она сейчас повторяет только одно, что она нас ненавидит.
Пауза. Потом Михаил медленно произнёс:
— Понятно. Спасибо. Не развязывать её ни под каким видом. Пока мы не вернёмся.
— Хорошо. Береги себя, милый.
— Ты тоже, родная…
Аора вернула передатчик мажордому, снова села на прежнее место, пристально разглядывая замолчавшую вдруг океанку, замершую неподвижно…
Михаил засунул рацию в карман разгрузки, взглянул на сына:
— Ты оказался прав. Твоя Гера тебя на самом деле ненавидит.
— С чего ты взял?!
Сын напрягся, отец пояснил:
— Когда мы грохнули гараха, второй не смог держать её под полным контролем. Так что она сорвалась.
— А твоя…
— Всё в порядке. Слуги помогли. Да и моя дорогая не такая уж изнеженная ненюфара, как кажется…
— Ненюфара? Что это?
— Книжек читать надо было больше. Французское слово. Лилия. Так сказать, литературный символ изнеженных бледных дев.
— Понятно… Значит, не зря я…
Замолчал. Потом нехотя высказал вслух то, что висело на сердце:
— Теперь понятно, почему я всё время сдерживался. Как чувствовал, что вся эта демонстрация привязанностей — поддельная.
Отец хмыкнул:
— Может быть. Но пока ни в чём нельзя быть уверенными. Вот грохнем последнюю тварь, тогда всё и выясним…
И вновь перевёл тему разговора, видя, что у сына пропало всё настроение:
— Шикарное посольство нам построили.
Тот кивнул:
— Ага. Знал бы ты ещё, насколько мы его переделали…
Усмехнулся через силу:
— Фактически, из всего, лишь наружная часть осталась. Да и то, укрепили всё, что можно. А внизу…
Показал пальцем на асфальт.
— Даже трубы, и те заменили. Новые подвалы. Коммуникации. Подземные ходы, тоннели. Хранилища… Только недавно всё закончили.
Опять усмехнулся:
— Даже потайные ходы в город есть. Но о них только Марк знает.
Отец кивнул. Помедлил, снова приникнув к прицелу, затем отрывисто произнёс:
— Приготовиться всем! Сейчас будет атака! Отдыхающую смену наверх!
Торопливо забубнил в рацию:
— Крыс! Нужно подкрепление. Их тут уже под тысячу! Нас просто сомнут!
Передатчик откликнулся тут же:
— Не дёргайся. Мы видим. Сейчас подойдёт техника.
И верно, из сгущающегося предрассветного тумана с глухим рокотом вынырнул острый нос БМП, за ней угадывались два БТРа. Точнее, один бронетранспортёр и 'Нона'. Машины рассредоточились вдоль берега, возле прохода в стене, из десантных отсеков высыпали экипированные в тяжёлую броню и шлемы — сферы пехотинцы.
— А ну, сынки, марш отсюда. Дайте дяденькам поработать.
Старший из прибывших бойцов спокойно козырнул отцу Владимира:
— Тащ полковник, отдельная рота специального назначения в вашем распоряжении. Младший лейтенант Зубарев.
— Сколько вас?
— Тридцать человек. Сейчас подвезут миномёты. Мы — передовой отряд.
— Ознакомьтесь с обстановкой, младлей. Сейчас будет атака.
Тот молча кивнул, затем поднёс к глазам необычного вида бинокль. Где‑то минуту рассматривал скрывшийся в тумане берег, затем согласно кивнул:
— Так точно. Около тысячи. Даже, пожалуй. ближе к тысяче двумстам. Плюс пушка. Жалко идиотов. Но твари тут нет.
Взглянул на небольшой экран прибора, пристёгнутого к поясу. Утвердительно повторил:
— Он где‑то там.
Показал пальцем на противоположную сторону. Затем твёрдо добавил:
— Шли бы вы, товарищ Член Совета, отдыхать. Без вас закончим. И сына с собой прихватите. За то, что продержали кукол здесь, спасибо. Мы как раз успели. Сейчас разберёмся, отловим зверя, и наша работа закончена. А вам тут ещё разбираться. Уж лучше отдохните.
К удивлению Владимира, отец согласно кивнул офицеру:
— Хорошо, младлей. Пойдём отдыхать, раз ты советуешь. Дел у нас днём будет действительно много… Но игрушку я с собой заберу.
Младший лейтенант махнул рукой:
— Разумеется, товарищ Член Совета. Нам она здесь без надобности. Игры кончились, сейчас посерьёзнее машинки работать будут…
С урчанием двигателя из тумана появились четыре морды ленд — лизовских 'Доджей', тянущие за собой громады 160–мм миномётов. Расчёты сразу принялись отцеплять и устанавливать своё оружие, готовить позиции, а отец потянул сына:
— Идём. Не будем людям мешать.
И неторопливо пошёл от ворот в глубину посольского двора…
— Пап… Это подкрепление?
Батя кивнул:
— Да. Зубр здесь. И ещё куча народа. Решили не мелочиться. Зачистим Океанию основательно. Без гарахов никто сопротивляться не будет.
— А что потом?
— Что — потом?
— Когда мы закончим?
Отец махнул рукой:
— Да ничего. Уйдём. У нас Русия, Прусия, Гонведия. Там работы немеряно.
— Мы что, бросим Океанию на произвол судьбы?
Родитель пожал плечами:
— Ну, посольство то тут останется. Да и те. кому положено — присмотрят. Но особо вмешиваться не будут. Не до них нам.
— Ага… Как в Русии?
— Там другая статья. Мы считаем, что все беспорядки спровоцированы гарахами. Не станет тварей, и тут всё утихнет.
— Понятно…
…Поёжился. Почему то стало удивительно тихо. Под ногами похрустывал гравий дорожки, ведущий к дому. Внезапно всё вокруг озарилось пламенем, затем гулко грохнуло. Да так, что зазвенело в ушах. Отец вдруг улыбнулся:
— Вот и всё… Конец.
— Что значит, конец?
Не понял сын. Батя разъяснил:
— Накрыли тварь. Правда, и народу досталось, но что прихлопнули животное — точно. Спасибо СС, чего‑то он там с нами со всеми намудрил, так что мы их чуем. Вот и сейчас всё оборвалось. И чисто стало…
Улыбнулся:
— Давай поспешим. Аора меня ждёт, волнуется…
И на лице отца появилось такое выражение, что Владимир позавидовал… По хорошему. По доброму…
— Как думаешь, синие мундиры в атаку пойдут?
Отец отрицательно мотнул подбородком:
— Нет. Они же не самоубийцы. Сейчас там…
Ткнул пальцем назад, на город…
— …начнутся разборки. Большой Круг и Армия Океании. Впрочем, недолго.
— А нас они не зацепят?
— Поверь, что в обеих сторонах дураков нет. Да и наши части нас оборонят. Ладно. Идём домой…
Аора встречала мужа и пасынка в гостиной. Мужчины сбросили с плеч бронежилеты, разгрузки, свалили в кучу оружие, женщина повисла на шее мужа, и сын в который раз позавидовав отцу, вздохнул — ему так не повезло. Впрочем, ещё успеет…
…Владимир проснулся от невероятной тишины — ни стрельбы, ни шума людей за раскрытым окном. Удивительно тихо. Просто непривычно. Потянулся, встал, оделся в привычную домашнюю одежду — джинсы и рубашку. Потом привёл в себя в порядок — справил неотложные нужды, побрился, смахнув проявившуюся щетину, ощутил зверский голод, поэтому поспешил спуститься. Внизу за диваном сидел отец, увлечённо чистящий использовавшееся накануне оружие. Разобранные детали винтовки уже блестели, и он аккуратно протирал их ветошью.
— А, проснулся, соня? Пристраивайся.
Владимир нехотя пробурчал:
— Поесть бы сначала…
— Да не проблема. Иди, ешь. Потом продолжим.
Сын кивнул, ушёл на кухню. Только сейчас взглянул на часы — едва удержался, чтобы не присвистнуть: почти пять часов дня. Повара, ничуть не удивлённые его столь поздним пробуждением, быстро соорудили ему перекус, и молодой человек принялся за еду.
— Кушаешь, Вольодья?
Мачеха замерла в дверях. Говорить с набитым ртом не хотелось, и он просто кивнул. Женщина улыбнулась:
— Ты кушай, кушай. Не спеши. Просто что делать с девочкой?
Прожевав, молодой человек сообразил — речь о Гере.
— Чего делать? Да пусть катится на все четыре стороны. Что с ней возиться? Тем более, у неё и чувств то ко мне никогда не было. Либо голый расчёт, либо внушение тварей.
Жена отца кивнула:
— Хорошо, я передам. А с остальными?
— С какими такими остальными?
— Те, что ночью к вам пришли? Пятеро.
Молодой человек сделал глоток крепкого чая. Затем ответил в том же духе:
— Пусть идут, куда глаза глядят. Зачем они мне? Надоело мне притворство… Впрочем, ладно. Пошли, взглянем на них…
Отставил опустевшую чашку, поднялся, спросил:
— Где они?
— Одну подстрелили, Анарган, кажется. Но ничего страшного. Сквозное пулевой в лодыжку. Остальные все здесь. Ждут тебя в беседке.
— Хорошо. Сейчас разберёмся…
Действительно, все пятеро обнаружились в беседке — курилке, что его обрадовало. И перекурить сразу можно. Вытащил пачку сигарет, вдумчиво закурил, сделал первую затяжку, внимательно осмотрел всех, едва не поперхнулся дымом. Кого — кого, а бывшую шангу он встретить точно не ожидал. Кивнул в знак приветствия: