– Пространство чисто. Рекомендую включить разгонные двигатели.
Скомандовал искин. Звонарёв кивнул, потом спохватился:
– Действуй. Я отправляюсь для слияния.
-Я бы не советовал вал прибегать к данной процедуре, командир. Ваш организм… Впрочем, это ваш выбор.
…Впервые в до этого момента сухом тоне искусственного интеллекта прозвучали эмоции. Квазиживой разум действительно был таковым и мог обижаться и радоваться, грустить и смеяться. И он очень не одобрял того, что собирался сделать его юный, по меркам искинов, командир. Но… Впрочем, умирать искусственный интеллект не боялся. В конце концов, в нём была хоть и куцая, но ментокопия реального русса, а те относились к смерти с фатализмом, исповедуя два принципа – «на миру и смерть красна», и «жизнь, это болезнь, от которой рано или поздно умирают». Но пойти на слияние, при котором нервы и эмоции человека становятся единым целым с кораблём, это, даже по его меркам искусственного разума было… Слишком. Потому что, во-первых, все повреждения корабля по обратной связи передавались носителю, повреждая его тело. Во-вторых, шансов выжить, из-за первого, при гибели корабля, у пилота в такой связи не было. А Михаил и так собирался пойти на неслыханное. По крайней мере, в Содружестве. Но раз командир решился – экипаж, тем более, обученный и сплочённый годами совместной службы, да ещё и без нейросетей, взять было просто негде, поэтому и пришлось идти на такой риск. Искину оставалось только подчиниться…
– …Выводи корабль на окраину системы базирования Императрицы, по пути забей все накопители до упора. Доведи количество универ-киберов до максимума возможного. Начинай процедуру.
– Одну секунду, командир, от прыжкового модуля стартовал бот. Просят принять на борт или хотя бы выслушать. Женский голос. Лараниэль из…
– Да пошла она! Начинай процедуру!
Крышка громадного матово-чёрного шара начала закрываться. Михаил прикрыл глаза, спустя мгновение ощутив, как нос и рот закрыла маска. Зашумел подаваемый ему анестетик, чуть отдающий горечью полыни. Сосредоточился на предстоящей задаче. Резкий укол заставил его вздрогнуть, но уже в следующий миг все неприятные ощущения пропали, осталось лишь одно чувство парения в пространстве. Беспросветная чернота перед глазами начала рассеиваться, постепенно наполняясь искорками, кружащимися в пространстве, лёгкое покалывание кожи, дуновения ветра, он словно был где-то в степи…
…Человек не видел, не мог видеть, потому что зрительные рецепторы были отключены, как под воздействием особых препаратов его кожа медленно растворилась, обнажая мясо и нервы, к которым поползли тысячи, десятки тысяч тончайших проводов, соединяющих его тело и мозг с системами корабля. Как на вскрытый мозг, извлечённый из черепной коробки, очень нежно оделся громадный короб охладительной системы, а десятки нейрошунтов вошли в чувствительные зоны мозга. Так длилось века, тысячелетия, миллионы, миллиарды лет, хотя в реальности прошло всего лишь сорок восемь часов…
– Выход!
По отсутствующим слуховым органам ударила звуковая волна сообщения искина.
– Убавь громкость.
Поморщился, виртуально естественно, Звонарёв. Искин послушно сбавил громкость. Сияние хаоса гиперпространства начало исчезать, и перед глазами Михаила начало, как на старинных чёрно-белых фотографиях, бережно хранимых с незапамятных времён Исхода, медленно проявляться изображение.
– Проба систем.
– Начинай.
В тот же миг ощутил, как тело так же начало возвращаться реальность. Там – чуть укололо в пятку. Тут – пощекотало пальцы. Здесь, кто-то выдернул волосок. Естественно, что это лишь субъективные ощущения – как выглядит человек во время слияния, Михаил прекрасно знал, и долгое время не мог спокойно спать после увиденного. А теперь он сам стал таким чудовищем, багрово-красным куском обнажённого мяса, вместо головы которого огромный металлический ящик, а сосуды плавают в анабиожидкости. И вся поверхность которого увита тысячами прозрачных волосков систем обратной связи.
– Разгон мозга.
– Начинаю отсчёт и калибровку.
Всё вновь изменилось. Где-то там, с каждым мгновением всё сильнее, Звонарёв ощущал нечто. Мрачное, беспощадное, и абсолютно нечеловеческое, жаждущее лишь двух вещей – убивать и жрать. Именно жрать! Ненасытный, всепоглощающий голод миллиардов архов. Ну, что же, он покажет этой твари, что человеческая ненависть куда более сильна, чем инстинкты насекомого…
– Поехали потихоньку, что ли…
– Прыжок!
На этот раз достаточно было только подумать, и крейсер тут же испарился в пространстве, чтобы в следующий миг воткнуться в изуродованный бок огромного планетоида, плывущего в забитом хламе системе. Императрица понимала толк в безопасности, особенно, себя, любимой, и поэтому выбрала место для базирования с большим толком. Багрово-жёлтая туманность в несколько сот ауркен, подсвечиваемая двойными звёздами, голубым карликом и красным гигантом, до предела забитая астероидами, медленно разворачивающимися вокруг биполярных течений, из-за чего столкновения между ними и, как следствие, изменения траекторий происходили практически не прерываясь. Вспышки ударов заставляли плотный газ светиться, и волны мрачных отсветов превращали всё вокруг в сцену для исполнения светомузыкального оркестра великого хаоса. Скрябин бы обзавидовался, увидев подобное зрелище. Но Звонарёву было не любования красот. Очередным мысленным усилием он увеличил напряжение защитного поля до максимума, а затем просто сорвал ограничители, и тело, плавающее в растворе просто выгнуло от напряжения. Вокруг корпуса возникло свечение экрана, но в этот раз не привычно жёлтое, а скорее, оранжевое, чем то напоминающее лучи аттракторов. А в следующее мгновение пришла боль. Всепоглощающая и ослепительная. Выдвинувшиеся из испещрённого шрамами времени и врагов архов камня планетоида башни впились своими выстрелами в экран, прикрывающий крейсер, и начали его рвать лучами лазеров, сгустками плазмы, и обычными кинетическими снарядами и ракетами, заставляя быстро гаснуть. Отсутствующую кожу вдруг обожгло – это пробитый в одном месте полог защиты пропустил громадную торпеду класса «Инферно», захваченную архами неведомо где. Михаил глухо застонал, усилием воли заставляя себя забыть о боли и снова восстанавливая экран, пустив на эмиттеры запасы из резервных накопителей. Как он и приказывал, искин двое суток пути в гиперпространстве, пока шло слияние организма с кораблём, заполнял штатные и дополнительные накопители энергией до упора… Вспышка, очередная волна боли. Защитные поля планетоида и крейсера соприкоснулись… Звонарёв горел огнём, боль была настолько непереносимой, что он застонал, если бы мог, поля затрепетали, пойдя радужными разводами, разбрасывая вокруг себя гигантские протуберанцы энергии. Один из таких языков достиг наиболее вырвавшийся вперёд материнский улей защитников Императрицы и тот исчез, испарившись в мгновение ока. Сейчас вокруг бесновались триллионы эргов энергии, такого количества силы, что вступило в конфликт между собой, хватило бы, чтобы запустить новую чёрную дыру. Михаил ощутил солоноватость крови во рту, хотя этого не могло быть, но психика и подсознание творят порой и не такие вещи. Кто кого? Человек или пауки? Заскрежетав зубами, снова перенаправил поток энергии с эмиттеров бортов на нос, которым продавливал щит Императрицы. И понял, что выигрывает, уловив краем усилившегося тысячекратно пси сплошную волну смертей пауков внутри планетоида, державших его защитный экран. Ещё немного, ещё чуть чуть!!! Дикая боль обожгла его, и левая нога перестала слушаться – разлетелся на куски второй главный ходовой. Кто-то их восьмилапых всё же успел воспользоваться тем, что человек ослабил защиту корабля с тыла, и направил туда усиленный залп всех своих орудий. После такого, короткие укусы истребителей пауков Михаилом воспринимались как-то отстранённо, словно со стороны, а между тем юрких треугольников становилось всё больше и больше – они буквально облепили заднюю сферу, не пытаясь подойди ближе из-за протуберанцев борющихся друг с другом щитов, но мгновенно открывающих огонь из всего оружия в появляющиеся время от времени пятна открытой брони… И тогда приходилось вновь терпеть боль, которая, несмотря на все усилия воли, выходила на первый план. Ужасающий треск, и тело в колбе тряхнуло так, что, казалось, зубы разлетелись в крошки. Зато сразу стало легче, боль начала быстро уменьшаться, потому что щит Императрицы сдох, но зато сразу же из всех щелей полезли пауки солдаты. И не только. Как смог убедиться Михаил, паучиха выгнала наружу даже рабочих особей. С других сторон к планетоиду рванулись держащиеся до этого на дистанции – одного размолотого энергетическим протуберанцем улья хватило для вразумления, материнские корабля. Торопливо стыкуясь к камню и одновременно выпуская истребители, запускали накачку выжженных накопителей в планетоиде, но тщетно. Взорвавшиеся устройства не могли удержать ни единого эрга передаваемой энергии. Михаил успел удивиться очевидной глупости и тут же взвыл – восьминогие не глупили, отнюдь нет! Их энергия пошла в орудия, которые извергнули сплошные факелы огня, врезавшиеся в экран, ставший быстро опадать. Человек удивился – тот должен был выдержать и не такое, но тут же сенсоры донесли, что, оказывается, не только ходовой двигатель вышел из строя. Кроме огня, который пауки вели в дыры щита, они ещё и запускали смертников. А как ещё назвать архов, которые, погибая сотнями, тем не менее, пусть даже один из тысячи, добирались до брони крейсера, атакующего из Императрицу, и затаивались в ожидании удобного момента. И когда по экрану ударили, сгорая, пушки планетоида, десантники бросились крушить эмиттеры, погибая в лучах своего же оружия, но выбивая, тем не менее устройства довольно эффективно. Их не останавливало даже то, что при уничтожении эмиттера, конфигурирующего и излучающего силовое поле выплёскивавшаяся волна энергии выжигала всё вокруг на огромном расстоянии. Михаил запустил наномашины, восстанавливающие корабль и его устройства. Выглядело это как серебряная волна, в один миг выплеснувшаяся из корабля наружу и медленно поползшая по обшивке от носа к корме. По пути атомарных размеров механизмы не только восстанавливали повреждения, повинуясь искину, полностью перешедшему на управление наноботами, но и одновременно уничтожали попавших на корабль архов, разлагая их на молекулы и встраивая в качестве ремонтных материалов, благо в насекомых было достаточное количество самых разных элементов. Если бы только так не болела уничтоженная нога… Между тем кокон начал постепенно восстанавливаться вновь – теперь самые мощные орудия архов ничего не могли поделать со щитом Звонарёва, и он начал готовить выстрел главного орудия, единственное, что способно было проделать дыру в броне планетоида, чтобы запустить туда универ-киберов. Те должны были проложить путь к сердцевине планетоида и доставить внутрь бомбу с антиматерией. Ни дезинтегратор, ни прочее на полное уничтожение улья Императрицы были не с