е глазки выдавали все мысли наружу. Ну уж нет! Она замотала головой, отгоняя дурные мысли. Но что тогда делать? Ни образования, ни диплома престижного университета. Пока была молодой – концерт за концертом, слепящие шоу на телевидении. Конвейер, выжимающий из них все соки ради одного, как можно большего количества денег в карманах продюсеров. А как только вышла в тираж… Двадцать тысяч йен выходного пособия. На сколько ей их хватит? За скромный апато надо отдать семнадцать тысяч цен коммунальной платы ежемесячно. И на три тысячи йен, даже меньше, как-то прожить до получения постоянной работы… Вот оно, истинное лицо шоу-бизнеса. Хотя и сама она тоже виновата. Попав в группу ещё в приюте так и не научилась ничему, ни копить деньги, ни правильно их тратить. Всё разлеталось, как дым на ветру… Рёв мощных моторов заставил её насторожиться. Байкеры? Пусть ей повезёт, пресветлая Ками!.. Не повезло. Вначале проскочив, но, видимо, заметив её, спрятавшуюся в тени, мотоциклисты развернулись и затормозили перед остановкой. Прикрывая глаза от бьющих в глаза лучей слепящих фар, Михико замерла. Грубые голоса, тянущиеся к ней руки. В отчаянии закричала…
– Оставьте её.
– Гайдзин?
Последнее, что она услышала, перед тем как упасть в обморок…
…Высокий, не по-японски, потолок, светящийся ровным светом. Напоенный ароматом степей воздух. И – огромная кровать. Европейская! Михико подскочила, словно ужаленная, торопливо ощупывая себя. Одежда была на ней. Её. Нетронутая. Замерла, прислушиваясь к себе – вроде никаких изменений. Покраснев, оттянула юбку, заглянула под неё. Трусики её. Целые. Не рваные. Никаких синяков, и чувствует она себя… Нормально. Если бы не слабость. Но это можно списать на последствия обморока. Никогда не думала, что окажется такой слабой… Где же она? Это – спальня. И она лежала поверх покрывала. Роскошного и очень дорогого. Удивительно приятного на ощупь из незнакомой ей ткани. Две большие подушки в изголовье угадывались над ними. Стены помещения обшиты деревом, покрытым прозрачным лаком. Красиво… Хозяин этого места очень богат, судя по всему, потому что украсить дом таким образом стоит очень и очень дорого… Непривычная взгляду, но несомненно европейская мебель в углах. Похолодела от страха – последнее, что она услышала, это слово «гайдзин». Не японец! Неужели он подобрал её и привёз к себе, пока она лежал без сознания?! Что ей тогда делать? Голова вдруг ужасно разболелась. Дотронулась до висков, замерла, ощутив нечто вроде пластыря. Разбила голову, когда падала? И что ей делать дальше? Сидеть и покорно ждать, пока сюда не придут? Шкаф! Большой ящик, в которых гайдзины хранят одежду! Может, увидев её, она сможет понять, куда попала? И почему тут нет ни одного окна? Створки послушно открылись, щёлкнув обычным магнитным замочком, и Михико замерла в изумлении – одежды действительно было много. Но вся она оказалась женской… Ками-мио! А если хозяйка покоев сейчас войдёт и увидит, как она шарит по её вещам?! Торопливо захлопнула дверцы, заметив за широкими занавесями проход. Метнулась туда, только сейчас сообразив, что на ней нет обуви… Зато на полу – пушистый, словно кот, коврик… Выскочила… В гостиную… Так, кажется, называется это место? Вновь европейская мебель, и очень, очень дорогая. На стенах – несколько картин, изображающих морские старинные корабли гайдзинов. Незнакомый флаг, длинный, белого цвета, с косым синим крестом привлёк внимание. Шрифт на корме пузатого неуклюжего парусника тоже был совершенно незнаком. Чем то напоминал гайдзинские американские буквы, но пара знаков была совершенно незнакомого начертания. Где же хозяин этого дома? Сколько ей ещё пребывать в неведении? Щёлк. Стена вдруг разъехалась, и на пороге появилась… Девушка. Может, чуть старше. Отчего-то смутно знакомая. С ребёнком на руках. Внезапно вспомнила – Джун Накахимура! Она была лидер-гитаристом в предыдущем наборе их группы! Бесследно пропала три года назад! И вот она, перед ней, да ещё с ребёнком! Выскочила замуж? Но колечко на длинном пальчике означает вдовство… Осталась такой молодой вдовой, да ещё с ребёнком? На лице Джун отразилось удивление при виде Михико:
– Камимура! Это ты?!
– Да, сэмпай!
Девушка торопливо склонилась в поклоне. Внезапно ребёнок Накахимуры что-то пролепетал, Джун ласково ответила на совершенно незнакомом певучем языке, малышка затихла. Мама вытащила что-то из кармана, развернула, и девчушка зачмокала длинной конфетой. Михико поёжилась – Накахимура рассматривала её слишком уж… Оценивающе. Потом вдруг хлопнула в ладоши, улыбнулась:
– Ну что, Михико, кажется, тебе повезло… Саша сказал, что привёз мою соотечественницу, и попросил меня объяснить тебе ситуацию и успокоить. Заодно ознакомить с нашими порядками… Но я никак не думала, что его выбором станешь ты…
– Я? Выбором?!
Девушка начала бледнеть, подозревая самое худшее, и оно подтвердилось после новой улыбки Джун:
– Как тебя зовут?
– Михико Камимура, сэмпай.
– Неправильно. Взгляни на свою левую руку.
Только сейчас девушка заметила массивное широкое кольцо жёлтого металла на своём пальце, а Джун продолжила:
– Зная тебя, могу сразу сказать, что у тебя мало чего имеется за душой. Ты ещё в основном составе?
Михико помрачнела.
– Сегодня уволили. И…
Замолчала, не желая развивать тему.
– У тебя вроде была квартира?
– Апато в две циновки.
– Не густо. Тут одна кровать больше.
Младшая из японок залилась густой краской, потом тронула кольцо. Оно сидело, как на неё сделанное. И тут сэмпай окончательно её убила:
– Это знак замужества. Тебя теперь зовут Михико Медведева, дорогая.
– Я? Медведева? Замужем?!
В ответ последовал довольный кивок.
– Да. И, думаю, пора тебе познакомиться со своим мужем…
Она обернулась к стене и позвала:
– Заходи, Саша. Пора тебе оценить «сокровище», которое ты притащил на борт корабля…
Эпилог.
…В зале управления разгонным модулем корабля десятки глаз следили за последними цифрами отсчёта. Зелёные цифры сменялись с неуловимой глазу частотой, отсчитывая даже десятые и сотые доли секунды. Естественно, что и реакция у людей была меньше, чем у автоматики, но дань традиции, как говорится. Егор Иванцов, выбранный командиром корабля, на котором бывшие земляне, так же бывшие граждане Содружества, готовились навсегда покинуть пределы обжитого пространства, чтобы основать колонию за миллион световых лет от прежнего места жительства. Вау! Алые цифры на табло вспыхнули ярким пламенем, знаменуя уже прошедший в момент смены цвета табло старт гигантского цилиндра. Огромные двигатели испустили из исполинских дюз колоссальные столбы пламени, зазвенели гравикомпенсаторы, снимая тяжесть ускорения, накопители, из которых фактически и состоял основной цилиндр, на котором крепились жилые модули, начали отдавать так долго набираемую и хранимую ими энергию в основной модуль установки прокола пространства, чтобы выйти на гравитационную струну, связывающую Солнечную систему и ту, куда хотели прибыть колонисты. Егор и команда установки напряжённо следили за быстро увеличивающими показателями набора скорости. Хотя Звонарёв и говорил, что для его гигантского корабля прыжок возможен и без разгона, но то ли не захотел, а скорее всего, посчитал опасным оставлять всё знание использования струнного перехода. Поэтому осуществлять его приходилось по старинке – вначале разгон, потом открытие гиперпространственного окна, и уже в момент его переход на струну. Иванцов был напряжён так, что, казалось, вокруг него звенел воздух.
– Пятьдесят процентов скорости разгона!
Корабль уже миновал орбиту Плутона. Спустя несколько минут послышался очередной доклад оператора:
– Восемьдесят процентов.
Через куда меньший срок:
– Девяносто!
Далее цифры назывались почти каждую секунду – огромная масса, разогнавшись, просто пожирала пространство. И вдруг…
– Восемьдесят шесть! Семьдесят два! Скорость снижается!
– Что за…
Иванцов подскочил на своём ложементе, и тут послышался панический голос оператора сканеров:
– Многочисленные аномалии прямо по курсу! Разгонный блок меняет траекторию полёта!
– Идентификация есть?
Подал голос Медведев, сидящий чуть поодаль от Иванцова. Ответ был утвердительный:
– Объединённый флот Содружества! Требуют лечь в дрейф и капитулировать! Особо настаивают на том, что наш корабль должен быть целым и мы должны передать все технологии им.
– У, звёздные пиндосы!
Выругался кто-то из операторов.
– Что будем делать, командир?
Егор на мгновение растерялся – будь он один, вопроса бы не возникло: прорываться даже с боем. Но на борту почти миллион человек и аграфов, и большая часть среди них простые гражданские люди, которые не умеют воевать. И самое главное – дети… Их среди колонистов тоже хватало… У, сволочи! Он выругался вслух.
– Что говорит искин?
Единственная надежда, что хоть кристаллический разум чего-нибудь подскажет. Но тот тупо высветил новую траекторию разгона. Запас топлива пока позволял это сделать, но и корабли Содружества уже начали выполнят манёвры, перекрывая все пути для колонистов. Похоже, без драки не обойтись. Но те, кто отцепятся, уже не смогут догнать модуль и останутся здесь, всеми гонимые и преследуемые. Даже «Возмездия» являются ценным призом для Содружества, потому что на линкорах не мало новых технологий. Так что в конце концов их затравят. Тупо задавят мясом. Так что же делать? Таран? Содружество пустило вперёд мелочь вроде фрегатов и корветов. Корабли мелкие, свермощный щит в пятьдесят единиц им не продавить в любом случае… Звонарёв бы не колебался, почему то чётко понял Иванцов.
– Поле на полную. Продолжить разгон!
– Искин блокирует двигатели! Он отказывается подчиняться и уничтожать разумных!
– Твою ж…
Егор выложил конструкцию в несколько этажей, но что толку? Программировал кристаллического гуманиста лично Михаил, и на каком принципе тот это делал, не мог понять никто их имеющихся программистов… Внезапно обзорные иллюминаторы полыхнули ослепительным огнём – щит пошёл разноцветными разводами. В наступившей тишине чётко прозвучал доклад искина: