– Применена боеголовка с аниматериальным наполнением. Угроза экипажу. Смена приоритетов. Считать корабли, требующие остановки разгонного модуля, условно враждебными. Директива ноль – ноль применяется.
Корабль вдруг тряхнуло, и оператор двигателей обрадованно завопил:
– Скорость возрастает: Пятьдесят процентов! Семьдесят! Девяносто!
Голос искина вновь перекрыл все другие голоса:
– Прыжок!
Пространство впереди корабля вдруг заискрилось, по нему поплыли, извиваясь, толстые шнуры молний, чернота сменилась зеленовато-белесым сиянием, и Иванцов ощутил, как тяжело, буквально по капле, гигантский многокилометровый корабль начал буквально по метру продавливаться в это сияние… И вдруг всё исчезло.
– Прыжок отменён.
– Что?!
Люди в рубке будто обезумели – они были в мгновении от спасения, и вдруг…
– Получена команда высшего приоритета – разгон прекратить, лечь в дрейф.
– Кто отдал команду?!
Выкрикнул, вцепившись в подлокотники ложемента Медведев. И ответ прозвучал тут же – в зале вспыхнула объёмная голография, на которой появился… Звонарёв. Окинул всех взглядом, губы дёрнулись в короткой усмешке:
– Я. Это ни к чему. Рад вас всех видеть, целыми и здоровыми.
Тут же, мигнув, сфера с изображением погасла, и тут всех перекрыл истошный вопль оператора сканеров:
– Многочисленные выходы из гиперпространства! Матерь Божья…
И верно, на этот раз техника не подвела. Буквально весь космос озарился тем самым бледно-зелёным сиянием, множеством разрядов, и наружу, в обычное пространство из сотен разломом полезли корабли. Колоссальные чудовища, настоящие монстры. Даже по сравнению с кораблём Звонарёва они были гигантами. Роднило их только одно, если не считать колоссальных, запредельных размеров – практически все они, кроме двух, имели те самые треугольные очертания наконечника стрелы. Все прочие корабли, приведённые Содружеством как-то сразу потерялись и поблекли на фоне этих монструозных конструкций…
…Боя не было. Увидев, что пришло на помощь беглецам, командиры Содружества сразу капитулировали. Они посчитали невозможным воевать с чужаками. Разгонный модуль медленно остановился, сопровождаемый двумя гигантами, на фоне которых тот выглядел детской игрушкой, затем неуклюже развернулся и медленно поплыл назад, к скоплению пришельцев… Все, кто был на борту, жадно прилипли к иллюминаторам и голографам, на которые транслировалось изображение с камер внешнего обзора. Мимо проплывали массивные стены кораблей пришельцев, теряющиеся в перспективе, а те передавали атрракторами разгонный блок друг другу, ведя в самый центр своего построения. Наконец корабль замер на месте окончательно, и тут же все почувствовали, как неведомая сила потянула его вверх. На камерах было видно, как в сплошном монолите, нависшем над ним, раскрылись створки, и модуль втянуло внутрь…
– Накачка атмосферы завершена. Давление выравнено.
Как-то обрадовано доложил рубке искин. Зашипели привода дверей, и в рубку вошёл в сопровождении универ-киберов Звонарёв. Молча прошёл на середину, осмотрелся, внимательно вглядываясь в каждого присутствующего, затем улыбнулся:
– Что, ребята, вовремя я?
Его улыбка словно прорвала возникшее было напряжение, и через мгновение он оказался в плотном кольце бывших землян, обнимающих его, хлопающих по плечам, просто радостно что-то говорящих. Наконец к нему протолкались двое – Иванцов и Медведев, все расступились перед ними:
– Ты же умер?! Как? И дочка твоя сказала то же самое… Чего молчал? Мы тут такого передумали…
– Ну, вообще то я действительно умер. Почти.
Ухмыльнулся Михаил.
– Но именно, что почти. И если бы не…
Он посмотрел куда-то за спины и поманил рукой:
– Мам, зайди, познакомься. Это мои друзья…
Все обернулись к выходу, а в него грациозной танцующей походкой вошла стройная женщина в длинном платье. В рубке вновь воцарилось гробовое молчание, потому что мать Звонарёва была… Не человеком. Нет, тело и черты лица полностью совпадали с человеческим стандартами. Но вот глаза и кожа… Огромные алые глаза, тонкие черты на синем лице, которым могут позавидовать самые красивые аграфки…
– Это моя мама, она – чисска. Прошу любить и жаловать, Митррраарррохойнннирррррваар Звонарёва, графиня.
– Ой-ё…
Протянул Егор.
– Я ж такое даже после бутылки гроха не выговорю…
– Можете звать меня просто – Митра.
Певучим голосом спокойно ответила женщина, которой было не дать больше восемнадцати. Настолько молодо она выглядела. Затем озабоченно взглянула на сына:
– Миша. Время.
– Прости, мама. Обрадовался.
И снова обратился к землянам:
– Значит, так. Колонизация не отменяется, а переносится в другое время. Мой отец даёт вам планету. Правда, кроме времени, и вселенная другая, но одно другому не мешает. А вам не всё-равно, что осваивать? Тем более, планета высшей категории, соседей, по крайней мере, таких…
Он мотнул головой в сторону иллюминатора, где за стенами монстра дрейфовали сдавшиеся корабли Содружества.
– Не будет. Народ вокруг доброжелательный и добрый. Если что – помогут…
Парни переглянулись между собой, потом обвели взглядами тех, кто был вокруг них, согласно кивнули:
– Мы, вообще то, уже настроились, так что нам действительно без разницы.
– Тогда – прыгаем.
Все дружно кивнули. Чисска, от которой не могли оторваться глаза почти всех мужчин, потянула сына за рукав:
– Идём, Миша. Я хочу увидеть, наконец, твою дочь и…
– Жену, ма. Жену…
Но идти никуда не пришлось. Двери рубки уже открывались, и на пороге застыла стройная фигура Джун со Светой на руках. При виде отца и синекожей женщины рядом с ним японка замерла, но девочка вдруг извернулась на её руках и смешно косолапя, поковыляла к отцу. Михаил шагнул к ней, подхватил на руки, недоумевая, взглянул на закусившую губу, застывшую на месте Джун. И тут Света воскликнула, ткнув пальцем в чисску:
– Баба!
Та тоже сорвалась с места, удивительно гибким и ловким движением выхватила девочку у отца:
– Внученька!..
Джун, глотая слёзы, развернулась, чтобы уйти, но Михаил успел схватить её за руку, потащил к синекожей разлучнице, как подумала было девушка. Потому что весь диалог происходил на русском языке, который она не понимала. Попыталась вырваться – тщетно. Ещё одна попытка так же не увенчалась успехом. Михаил обнял её за плечо, привлекая к себе, затем произнёс на языке Содружества:
– Мама, это моя жена. Джун Звонарёва.
Чисска с любопытством взглянула на покрасневшую и потерявшую дар речи японку. Потом довольно кивнула:
– А она ничего, сын. Впрочем, выбор твой. И я его в любом случае одобряю. Добро пожаловать в семью, дорогая…
…На этот раз заседание Совета Властителей было куда более унылым. И причины оказались слишком весомыми. Всю политику, проводимую Советом в последние дни можно было описать одним словом – катастрофа. Вначале ложные сведения о смерти Разрушителя. Затем – бесплодная попытка заполучить новейшие технологии. А в результате – полное исчезновение Объединённого флота, собранного с таким трудом и несомненная гибель обученных и закалённых в боях с архами экипажей. Затем – массовые необъяснимые сбои в финансовых искинах Содружества, в результате которых очень и очень многие сильных мира сего лишились всего. Далее – окончательный распад Совета и вновь вспыхнувшие войны между властителями и расами. Все выступили против людей. И мзины, и аграфы, и иадси, даже псионы Ларуа замкнулись в своей системе, отгородившись от всех кольцом артефактов. Так что те, кто явился на собрание даже не понимали, зачем они это сделали. Скорее, их явление было некоей инерцией… Ведущий собрание хакданец медленно поднялся, затем поправил на лацкане значок Ордена Воссоединения и задал первый вопрос:
– Так кто первым сообщил, что Разрушитель погиб в схватке с Императрицей Кочевья, братья?
…Ответа он не получил. Недоумевая, немногие присутствовавшие на заседании властители дружно встали, переглядываясь между собой, затем толстый чёрный аварец в национальных кожаных ремнях грубо его прервал:
– Ты мне не брат, гуча…
Конец.