по стае. В основном животные молчали, но время от времени нарушали ночную тишину странными пронзительными вскриками. Поднимаясь над водой, выдыхали через отверстие в голове – «пфф», потом снова ныряли. И хотя дельфины плавали совсем рядом, в сторону Гиласа даже не глядели. Складывалось впечатление, будто они заняты своим делом. Каким – загадка.
Дельфины спасли Гиласа от акулы. Зачем? Они, как и все дикие твари, подчиняются Повелительнице Зверей. Все бессмертные боги, и Она в том числе, наделены и разрушительной, и созидательной силой. Богиня пожелала, чтобы Гилас выжил. Но для чего он Ей понадобился?
Вдруг дельфины расплылись в стороны, расширяя круг, и стали резвиться. Тот, что со шрамами на носу, вернулся. Значит, акула убита? Гилас обратил внимание, что рядом с ним держится темно-серая дельфиниха: бока расцарапаны, от хвостового плавника оттяпан кусок. Гилас догадался, что это самка, потому что заметил рядом детеныша.
Маленький дельфин старается не отставать от матери. Нос у него короче, чем у взрослых, и дышать, как большие, малыш еще не научился: не разбрасывает вокруг брызги, а булькает и захлебывается. Когда мать совершает очередной прыжок, детенышу, чтобы за ней угнаться, тоже приходится скакать, неуклюже взмахивая хвостом.
Тот, что со шрамами, – старший брат малыша? – проплыл мимо, зацепил носом водоросли и передал самке. Та поймала их на плавник и бросила обратно поверх головы детеныша. Так они играли некоторое время, а потом взрослый дал маленькому поймать водоросли. «Точно старший брат», – подумал Гилас. Он и сам когда-то поддавался Исси, но потом сестренка его раскусила. Ох и разозлилась!
А дельфинья игра между тем из веселой превратилась в буйную. Гиласом снова овладела тревога. Его пугали пронзительные вопли, и даже улыбки, не сходящие с морд, казались угрожающими. Набравшись храбрости, Гилас попытался вырваться из окружения: распластался на доске и принялся грести. Но не тут-то было: кольцо вокруг мальчика стремительно сжалось. Дельфины захлопали хвостами по воде, да так громко, будто били в барабаны. Тут Гилас перепугался не на шутку. Похоже, мальчик их рассердил. Вот только чем? И какое им до него дело?
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дельфины успокоились. Но из кольца его не выпускали. Клацали зубами, подныривали под доску. Пришлось влезть на нее с ногами. Да, от акулы они Гиласа отбили, но отпускать на все четыре стороны не намерены.
Дельфины мельтешили перед глазами так, что голова закружилась. Гилас улегся на доску и скорчился на боку, поджав ноги. А они все носились: туда, обратно, без остановки…
Гилас проснулся перед самым рассветом и поглядел на уныло серевший горизонт. Дельфины исчезли. Гилас даже огорчился. Вчера они его порядком напугали, однако с ними спокойнее, чем одному.
Земля стала ближе. Гилас даже разглядел отдельные скалы и белую пену прибоя. И все же суша далеко… слишком далеко. У Гиласа не хватит сил так долго грести.
Вдруг на бледно-зеленой глубине промелькнули знакомые очертания. Дельфин пронесся мимо, выпрыгнул из Моря и с громким всплеском плюхнулся животом о поверхность. Высунул из воды исцарапанный нос и уставился на мальчика.
Гилас так не радовался ни одному живому существу. Хрипло выдавил:
– Здравствуй.
Но дельфин с пронзительным свистом нырнул обратно на глубину.
– Эй, вернись! Пожалуйста, не уплывай!
Дельфин показался из воды по другую сторону от доски и снова скрылся из виду, а потом вынырнул так далеко, что Гилас удивился: как же он успел столько проплыть? Когда дельфин замер, покачиваясь на поверхности, мальчик воспользовался возможностью его рассмотреть. Спина темно-серая, брюхо серовато-белое, шрамы пересекают нос тремя светлыми прямыми линиями. Похоже, следы зубов. Почему дельфин вернулся? И где остальная стая?
Вдруг дельфин опустил голову, будто бодливый баран, понесся прямо на доску и врезался в нее носом. Гилас полетел в воду и ушел в сине-зеленые глубины с головой.
Раздался потусторонний свист и быстрые пронзительные пощелкивания. Дельфин подплыл к барахтающемуся Гиласу и застыл напротив него. Из отверстия на голове вырываются серебрящиеся пузырьки. Удивительно, до чего быстро плавают дельфины, а ведь хвостом почти не двигают! Вот он приблизился к мальчику вплотную и защелкал еще энергичнее и громче. Гилас испугался и попытался вынырнуть на поверхность, но дельфин не хотел его отпускать. Стремительно кружил возле мальчика и щелкал не умолкая. От этого пронзительного, назойливого, заунывного звука мурашки бегали по коже.
Гилас лягнул дельфина ногой. Пятка ударилась о жесткий бок. Тот скрылся. Мальчик, отдуваясь, пробкой вылетел на поверхность.
На расстоянии вытянутой руки дельфин тоже вынырнул, закивал и разразился тоненьким писком, поразительно похожим на смех.
Немного придя в себя после пережитого испуга, Гилас подплыл к доске и опять вскарабкался на твердую поверхность.
– Зачем ты меня скинул? – крикнул мальчик. – Я тебе ничего не сделал!
Морской житель опять рассмеялся.
– Так не поступают!
Дельфин присвистнул. Как ни странно, свистят эти звери не ртом, а тем же отверстием, которым дышат. Ну и как прикажете понимать этих невиданных существ, если они даже не разговаривают ртом, как все прочие живые твари?
Животное ушло под воду и опять поплыло к Гиласу. Мальчик стукнул его по носу рукояткой кинжала. Дельфин развернулся и в ответ хлестнул Гиласа хвостом. И снова мальчик слетел с доски и вынырнул, выплевывая морскую воду. Дельфин кивнул и радостно защелкал.
Рассерженный и напуганный, Гилас опять взобрался на доску.
– Нашел забаву!
Тот не ответил: лишь улыбался как ни в чем не бывало. Гиласа эта улыбка уже начинала бесить. Акуле дельфин тоже улыбался – так же, как и все его сородичи. Но если подумать, они ведь не виноваты, что у них такая форма рта.
А звуки, напоминающие смех? Кто знает: может, дельфин вовсе не смеется, а наоборот, злится?
Гилас решил проверить догадку. Попробовал подражать: захлопал ладонью по воде, запищал, защелкал зубами. Похоже, дельфина такое поведение ошарашило. Он проплыл мимо мальчика и стукнул по воде хвостом.
Впервые Гилас пригляделся к животному повнимательнее. Глаза темно-коричневые, взгляд умный, но как будто растерянный, озадаченный.
– Извини, – сказал Гилас.
Дельфин молча покачивался на волнах.
– Прости, что ударил. Но ты сам виноват: напугал до полусмерти. Что тебе от меня надо?
Тот подплыл ближе. Гиласу захотелось его потрогать, но мальчик сдержался.
Рот у животного открыт: широкий розовый язык с причудливыми сморщенными краями, треугольные острые зубы. Такими, пожалуй, и руку отхватить можно.
– Чего тебе надо? – повторил вопрос Гилас.
Дельфин ушел под воду и скрылся.
15
Дело не заладилось с самого начала. Стая уплыла охотиться, а дельфин остался, потому что его долг – помочь мальчику. Но что прикажете делать, если человек не дает себе помогать? А главное – непонятно почему.
Вот он, мальчик, – на Краю, плавает на маленьком кусочке дерева и сжимает в плавнике эту ужасную палку. Дельфин ее боится: он чувствует, что эта штука острее коралла. И все-таки ему жаль мальчика.
Как и все люди, бедолага не приспособлен к морской жизни. Туловище плоское, будто плавник, из головы растут водоросли. Вместо хвоста ноги – тонкие, как у краба. Только у того ноги жесткие и их много – десять штук. А у мальчика мягкие и всего две. Акула раз куснет – и нет. А передние плавники и вовсе бесполезные: на концах разделяются на шевелящиеся щупальца. Ну как с такими плавать? Зато для акул настоящий подарок.
Вспомнив про хищницу, дельфин забеспокоился. Стая загнала ее в Черную бездну, долго била и бодала. Теперь точно не вернется. Но акул в Море великое множество, а мальчик – легкая добыча.
Но как объяснить этому упрямцу, что желаешь ему добра? Дельфин пробовал, однако мальчишка только рассердился, да еще по носу стукнул. Тут дельфин тоже разозлился, и закончилось дело тем, что оба принялись бить по воде и ругать друг друга.
Раздосадованный дельфин уплыл в Глубокую Синеву. Огляделся. Акул нет. Это хорошо.
Когда дельфин снова вынырнул, мальчик не двигался.
Поначалу он испугался, что человек умер. Но потом у мальчика дернулась нога. Дельфин вспомнил, что у людей есть такая странная привычка: замирают на много часов и вообще ничего не делают. Со стороны смотрится жутковато, но на самом деле они просто так спят.
Услышав плеск, мальчик вздрогнул, проснулся и выкрикнул что-то на непонятном, грубом человеческом наречии. Дельфин ощутил, как от мальчика волнами расходится страх. Бедное, крошечное человеческое сердечко колотилось быстро-быстро.
Вот уж помог так помог – сокрушался дельфин. Надо показать мальчику, что бояться нечего, пока тот не пустил в ход острую палку. Но разве ему объяснишь?
Все-таки с дельфином лучше, чем без него. Куда он опять уплыл? Чем Гилас его обидел?
Мальчик ослаб от голода и жажды и так устал, что едва удерживался на доске, не говоря уже о том, чтобы плыть. Губы потрескались, от долгого пребывания в воде все тело опухло, кожа побелела. Вдобавок содрал корочку с уже было начавшей заживать раны на руке. Теперь ее снова больно дергало. А еще Гиласа сильно клонило в сон: глаза закрывались сами собой.
В голове раздался голос Исси: «Не спи! Я тебя жду, помоги! Мне есть нечего!» А потом и Теламон присоединился. Неодобрительно покачал головой и произнес: «Только не говори, что сдаешься. Я ради тебя колесницу украл, а ты?»
Гиласа разбудила волна. На доску вынесло охапку водорослей.
Дельфин вернулся.
Гилас и обрадовался, и испугался одновременно. Сердце застучало, как барабан. Одной рукой мальчик вцепился в доску, другой стиснул кинжал. Нет, на этот раз Гилас не даст себя сбросить.
Однако дельфин не смеялся, не щелкал зубами. Просто тихо плавал под водой, выныривая лишь для того, чтобы подышать. Может, успокоился?