– Вот что значит быть богатой, – вздохнула Пирра. – Всю жизнь провести в каменной тюрьме.
– Бедняжка, – язвительно хмыкнул Гилас. – Добротная одежда, постель из мягких овечьих шкур, мясо каждый день. Ох и намучилась!
Пирра нахмурилась.
– Конечно, тебе не понять.
– А щеку зачем обожгла?
– Знаешь, из чего выкован твой кинжал? – ответила она вопросом на вопрос.
Гилас опешил.
– Ясное дело. Из бронзы.
– Правильно. А что такое бронза? Сплав меди и олова. И то и другое добывают из земли, потом соединяют в огне.
– При чем тут бронза? Я тебя про щеку спрашивал.
– В этом все и дело.
Голос Пирры вдруг зазвенел от возмущения.
– Акийцам нужна бронза, чтобы делать оружие. Меди у них много, а олова совсем нет. Кефтийцам тоже нужна бронза. Ни меди, ни олова на острове нет, но мы знаем, где добыть олово, и привозим его на кораблях из далеких пустынь на востоке. Поэтому моя мать заключила договор с акийским вождем. Мы ему олово, он нам медь. Тогда бронза будет и у акийцев, и у кефтийцев.
– И что тут плохого? Вроде все справедливо.
– Ты дослушай.
Глаза Пирры свирепо блеснули в свете костра. Ни дать ни взять ястребиный взор.
– Договор надо скрепить, чтобы его никто не нарушал, и для этого мать пообещала отдать им меня. Выдать замуж! А я не хочу! Думала, испорчу лицо, и меня оставят в покое. Кому нужна уродина? Но я ошиблась. Вот и пришлось бежать.
Гилас взял палку и пошевелил угли.
– Глупая! Хоть бы еды захватила.
– И это все, что ты понял? – возмутилась Пирра. – Только о еде и думаешь!
Гилас с каменным лицом взглянул на нее.
– Ты, видно, никогда не голодала.
– Еще как голодала! Здесь, на острове.
– Это разве голод? Сама говорила – рыбак оставил тебе две кефали. Настоящий голод – это когда внутри все сводит.
– Тоже мне, голодающий выискался! Ты ведь коз пасешь! И молоко, и мясо всегда под рукой.
Гилас невесело рассмеялся.
– Ну ты даешь! Козы-то не мои, а хозяйские! Иногда удается молока своровать, но совсем чуть-чуть, а то заметят и побьют.
Пирра вытаращила глаза.
– Тебя бьют?
Гилас небрежно пожал плечами.
– Обычное дело. Такова жизнь.
– Тебе тоже надо было сбежать.
– Думаешь, не пробовали? – взвился задетый за живое Гилас. – Несколько раз пытались, но от деревенских далеко не уйдешь. Стаю собак по следу пускают! Когда мы в последний раз убегали, меня не тронули, а Исси покусали.
– Кто такая Исси?
Гилас отшвырнул палку.
– Скоро ночь, – буркнул мальчик. – Пора шалаши чинить, а то спать будет негде.
Когда восстановили шалаши, Гилас взял крабовый панцирь и понес Духу. Идя к воде, злился на себя. Развесил уши, как дурак, заслушался россказнями про Дом Богини! Хотел украдкой разузнать что-нибудь про Воронов – и забыл!
Из-за происшествия с дельфином у Гиласа сегодня все из головы вылетело – лишь бы спасти Духа. Но теперь он возьмет судьбу в свои руки. Надоело убегать и прятаться. Раз Вороны охотятся на Чужаков, должна быть причина. А значит, надо узнать какая.
Дух не принял крабовый панцирь: подкинул пару раз и бросил. Дельфин вроде оправился после пребывания на берегу, и все же казался грустным и подавленным. Когда Гилас зашел в воду, Дух склонил голову набок и печально взглянул на мальчика.
В первый раз Гилас задумался: как дельфин вообще оказался на песке?
– Ты чего сегодня выдумал? – тихонько спросил он. – По суше погулять захотел?
Дельфин скрылся под водой. Только огоньки звезд покачивались на волнах.
«Почему он один? – задался вопросом Гилас. – Где его родичи? Может, Дух пытался их найти?».
Вдруг дельфин тоже ищет маленькую сестренку – так же, как Гилас Исси?
– Ему, наверное, одиноко, – заметила подошедшая сзади Пирра и тоже зашла в Море. Ее худенькая фигурка едва виднелась в темноте. – У всех дельфинов есть стая, семья.
– Они, наверное, уплыли. Не знаю куда.
– Так вот почему он грустит. Дельфины одни не живут.
– А ты у нас знаток дельфинов, – огрызнулся Гилас.
Пирра улыбнулась:
– На Кефтиу про дельфинов знают все. Они хранители Моря. Того, кто причинил вред дельфину, приговаривают к смертной казни.
– Без тебя знаю, – соврал Гилас.
Зайдя поглубже, Пирра вытянула руку. Дельфин подплыл к девочке и дал себя погладить.
– Говорят, дельфины никогда не отдыхают, – продолжила Пирра. – Плавают без остановки и слышат все, что делается в Море. А еще видят в темноте и даже умеют смотреть сквозь предметы. Дельфин может разглядеть камбалу, прячущуюся в песке, и еще не рожденного детеныша в утробе матери. Они даже видят, как в груди у человека бьется сердце.
Пирра помолчала.
– Но не знала, что люди могут разговаривать с дельфинами.
– Мы с Духом не по-настоящему разговариваем, – признался Гилас. – Не так, как дельфины друг с другом. Просто иногда угадываю, чего он хочет. Когда он на меня смотрит, такое чувство, будто он… видит мою душу.
Гилас смутился и умолк.
Дух сделал круг и плеснул воды Пирре в лицо. Девочка засмеялась.
Гилас и сам не заметил, как начал рассказывать про свои морские злоключения: и про доску, и про акулу, и про то, как стая дельфинов его спасла. Какое облегчение – наконец есть перед кем выговориться! Но стоило упомянуть о холодном голубом пламени, и Пирра ахнула.
– Ты видел голубое пламя?!
– Да. И что с того?
Пирра запнулась в нерешительности, но все же ответила:
– Бывает, Богиня созывает дельфинов, чтобы отдать им приказ. Дельфины подплывают к Ней так близко, что на них падает Ее пылающая голубая тень. Это была Ее тень, Гилас! Голубое пламя! Ты видел его своими глазами!
Поеживаясь на холодном ночном ветру, мальчик вышел на берег. Он вспомнил, как в первый раз увидел Духа. Тогда дельфин выпрыгнул из воды в облаке светящихся голубых брызг. Вдруг Гилас почувствовал себя не в своей тарелке. Ему вовсе не хотелось, чтобы Дух оказался посланцем Богини. Пусть лучше будет просто его другом.
Пирра тоже вышла из воды, выжимая подол туники.
– Немногие удостаиваются этой чести – увидеть голубое пламя, – тихо произнесла девочка. – Интересно, почему Богиня показала его тебе?
Гилас вспомнил умирающего кефтийца в гробнице и волосы, плававшие на волнах. Тут мальчику стало совсем не по себе: похоже, он поневоле оказался вовлечен во что-то такое грандиозное, о чем даже представления не имеет. Выходит, он не случайно очутился на Острове Богини. Узнать бы, что скрывается по другую сторону скал, в дальней части острова.
– Гилас, кто ты такой? – спросила Пирра. – Почему за тобой гоняются Вороны?
Гилас не ожидал, что девчонка заговорит о них первой.
– Они всех Чужаков ловят, – осторожно ответил он.
Лучше пока не болтать лишнего.
– Значит, ты Чужак? А кто они, эти Чужаки?
Мальчик объяснил.
– Кажется, у вас на Кефтиу таких, как мы, зовут Дикими.
Пирра задумалась.
– Да, слышала. Только их мало осталось. Говорят, живут высоко в Горах и почти не спускаются. Не знала, что в Акии они тоже есть. Но не пойму, какое Воронам до них дело.
– Тебе виднее. Вы же вроде как союзники.
Пирра ощетинилась.
– Это у матери с ними какие-то дела, а я тут ни при чем!
– Должна же ты хоть что-то знать! Неужто Вороны не объяснили, почему кинулись за мной в погоню?
– Мне они ничего не говорили! Но Усерреф рассказал…
– Кто такой Усерреф?
– Мой раб. Вороны говорят, будто ты покушался на жизнь сына вождя, но мы с Усеррефом решили, что это просто…
– Что?!
Гилас пришел в ужас.
– Врешь!
– Вот и мы с Усеррефом не поверили.
– Чтобы я – и поднял руку на Теламона? Мы с ним лучшие друзья!
Пирра вытаращила глаза.
– Друзья? С сыном Тестора? Странно.
– Почему? Потому что он богатый, а я нищий?
– Нет, просто Теламон и есть мой жених. За него меня хотят…
– Теламон? Что ж ты раньше не сказала?
– Думала, не важно. В голову не приходило, что между вами дружба!
– Почему?
Пирра открыла рот, собираясь ответить, но вдруг передумала. Выражение лица стало настороженным. Сразу видно: теперь из нее и слова не вытянешь. Похоже, Пирра доверяет Гиласу не больше, чем он ей.
– Ты что-то скрываешь, – укоризненно заметил Гилас.
– Ты тоже, – парировала девочка. – Где ты взял бронзовый кинжал? И откуда знаешь, как у нас называют Чужаков, если до меня кефтийцев не встречал?
Гилас молчал. От дружелюбной атмосферы, которая начала было устанавливаться между ними, не осталось и следа.
– Пошли спать, – бросил он.
– Пошли, – в тон ему ответила Пирра.
Лежа в шалаше, Гилас слушал, как черные волны накатывают на гальку, и думал о Теламоне. Друг не упоминал о договоре с Кефтиу. Впрочем, он вообще не рассказывал о делах в крепости: не хотел показаться хвастуном. Ну а про свадьбу говорить и вовсе постеснялся бы.
Но что, если Пирра лжет? Придумала всю эту историю, чтобы перевести разговор.
Между тем Море затихло, и над ним поднялся полумесяц. А Гиласу все не спалось. После разговора о Воронах казалось, будто они где-то рядом. Несутся на быстрых кораблях со зловещими черными парусами, ищут Чужака. Вдруг Море приведет их сюда? Вдруг Пирра предаст Гиласа?
Девчонка лежит у себя в шалаше тихо, но дыхание не сонное. Видно, тоже не спит. Нет, чего-то она точно недоговаривает. Если Гилас в чем-то и уверен, так это в том, что доверять ей нельзя. Плот придется строить вместе, а потом каждый сам за себя. Он уплывет, она останется.
22
Только Пирра более или менее наладила отношения с Гиласом, и тут оказалось, что он дружит с сыном вождя. Может, сочиняет? Уж очень неправдоподобно звучит. Но на всякий случай следует прикусить язык.
План такой: помалкивать, строить плот вместе с Гиласом, а когда доберутся до Акии, потихоньку улизнуть. Дальше видно будет, а пока ей и без того проблем хватает. У Пирры с недавних пор возникло подозрение – Гилас хочет уплыть без нее.