Порыв ветра закрутил пыль воронками. Незнакомец со стремительностью ящерицы схватил головню и завертелся на месте, размахивая перед собой веткой. Лицо безумное, оскаленные зубы сверкают.
Ветер стих. Человек опустил головню. Лоб блестел от пота. Почувствовав на себе взгляд Гиласа, обернулся и произнес:
– Странная штука – страх. Если жить с ним долгие годы, из врага превращается в верного спутника. Понимаешь, о чем я, Блоха? Ты ведь не хуже меня знаешь, кто здесь водится.
Гилас кивнул.
– За что они тебя преследуют?
Незнакомец снисходительно взглянул на Гиласа:
– Мал еще, не поймешь. Да и для всего остального мал. Пас бы коз у себя в Горах.
– Вороны их убили. И пса моего тоже.
Незнакомец нахмурился и вдруг застал Гиласа врасплох, спросив, где его нож. Когда мальчик замешкался с ответом, пояснил:
– У тебя на поясе пустые ножны. А значит, должен быть и нож.
– Я его… потерял.
Незнакомец замолчал, над чем-то раздумывая.
– Знаешь, зачем Вороны сожгли долину? – тихо спросил он.
Гилас покачал головой. Догадаться бы, к чему тот клонит.
– Сам посуди, Блоха. Люди приносят жертвы, когда хотят что-то получить взамен. Раз Вороны сожгли целую долину, значит просили о чем-то особенно важном.
Незнакомец осторожно зажег новую головню от старой, подошел к пню и опустился на землю рядом с Гиласом.
– Вот сижу и думаю, для чего Кратосу гоняться за Чужаками, – через некоторое время продолжил Незнакомец. – Змея нападает, только когда чует угрозу. Как по-твоему, Блоха, что за угрозу почуял Кратос? Чем тощий сопляк может быть опасен для Воронов, могущественных правителей Микен?
– Не знаю, – тихо произнес Гилас.
– Тогда слушай. Самая страшная угроза для Воронов – что кто-то заберет предмет, благодаря которому они находятся у власти. Знаешь, что это за предмет?
Гилас покачал головой.
– Сила Воронов в кинжале.
Незнакомец помолчал, следя за реакцией Гиласа.
– Даже не верится, правда? Не в алебастровой чаше, не в ожерелье из чистого золота, а в простом бронзовом кинжале. Никаких особых примет, только на рукояти три гладкие заклепки и знак колеса. Это символ колесницы, которая давит врагов Короносов. С кинжалом Вороны неуязвимы, а без него рискуют лишиться власти.
Гилас изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид, хотя от таких новостей голова шла кругом. Перед глазами встала картина: вот гробница, вот умирающий кефтиец предлагает ему свой кинжал. «Украл… Очень ценный. Никому не… показывай».
– Не п-понимаю, – с запинкой выговорил мальчик. – Как это – сила в кинжале?
– Сейчас объясню, – ответил Незнакомец, не сводя с Гиласа пристального взгляда. – Первый вождь Дома Короносов вступил в яростную битву с врагами. Их вождя он уложил на месте таким мощным ударом, что раскроил тому и шлем, и череп. А потом из разбитого шлема выковал кинжал. Коронос закалил расплавленную бронзу кровью из своих боевых ран. Принес в жертву семь быков и попросил Небесного Отца напитать кинжал силой всего клана. Пожелал, чтобы Короносы были тверды и крепки, как бронза. В знак того, что молитва услышана, Небесный Отец послал к нему орла. Пока кинжал у Короносов, они непобедимы.
Незнакомец помолчал, не сводя глаз с Гиласа.
– Гигантский жертвенный костер в долине может значить только одно: Вороны лишились кинжала. Вот почему они приплыли на этот остров. Вот зачем принесли жертву. Молили богов вернуть кинжал.
Ветер успокоился. Тишину нарушало только журчание ручья.
Вдруг Незнакомец подался вперед, и Гилас очутился с ним нос к носу.
– Так вот чем Короносам помешали Чужаки! Кинжал украл кто-то из них! Случайно, не ты, Блоха?
Гилас смело глядел в глаза Незнакомцу.
– Я не крал. Клянусь жизнью сестры.
– Но этот предмет тебе знаком.
– Э-э-э… Да.
– Где он сейчас?
– Не знаю.
– Что тебе о нем известно?
– Только то, что ты рассказал.
– Когда ты в последний раз видел кинжал?
Гилас запнулся в нерешительности.
– Дня два, три назад. Он потерялся. Упал в Море.
Мальчик хотел отвести взгляд, но Незнакомец не сводил с него глаз. Он понимал: Гилас лжет.
– Может, кинжал у девчонки? У той, чьи следы я видел на поляне.
– Н-нет, – начал заикаться Гилас. – Не знаю я, где кинжал! Честное слово! Понятия не имею!
Еще один проникающий в душу взгляд.
– Почему-то я тебе верю. Значит, о судьбе кинжала нам обоим ничего не известно.
Незнакомец встал и стал прохаживаться туда-сюда с головней в руке. Похоже, раздумывал о чем-то неприятном. Наконец с решительным видом повернулся к мальчику, однако во взгляде промелькнула жалость.
– Прости, Блоха, – произнес Незнакомец. – Зачем ты только привел меня в это жуткое местечко?
У Гиласа от страха пересохло во рту.
– Что ты задумал?
Закинув бурдюк на плечо, Незнакомец отвязал Гиласа и рывком поднял на ноги.
– Идем, – буркнул он. – Незачем время тянуть.
Вскоре ручей остался позади, и впереди выступили черные силуэты кипарисов.
– Не в ту сторону! – возразил было Гилас.
Незнакомец и бровью не повел.
Одинокий тополь стоял посреди сухого русла, точно часовой. Закрепив головню за кривой веткой, Незнакомец усадил Гиласа на корни и привязал к стволу. Мужчина работал быстро, время от времени поглядывая на темнеющее небо.
У Гиласа застучали зубы.
– Что ты делаешь?
Незнакомец достал нож, отрезал прядь собственных волос и обвязал вокруг шеи мальчика. Поднял кусок угля. Вцепился в Гиласа одной рукой, чтобы не вырывался, и начертил какие-то знаки на лбу и на груди мальчика.
– Эх, не хочется мне так поступать, Блоха, – с горечью проговорил Незнакомец. – Ты ведь совсем ребенок! Но что еще остается? Иначе от них не уйти. Я же не только свою шкуру спасаю. Извини, другого пути нет.
Незнакомец выпрямился во весь рост, схватил головню и крикнул теснящимся у берегов теням:
– Духи воздуха и тьмы! Видите знак на его голове и сердце? Знак Акастоса? Слетайтесь к нему! Забирайте его! Сожрите его!
– Акастос? – с трудом выговорил Гилас. – Это ведь твое имя, да? Ты начертил на мне свой знак. Привязал свои волосы. Я приманка. Ты оставляешь меня на съедение Злобным.
Незнакомец по имени Акастос торопливо захромал прочь.
– Без меня корабль не найдешь! – прокричал Гилас.
– Найду, – отозвался тот. – Ты сказал, до корабля легко добраться, когда ветер не слишком сильный. С тех пор как произошло крушение, направление ветра не менялось. А значит, корабль у северо-западного побережья.
– Ну найдешь ты корабль, и что? А от Воронов как прятаться будешь? Они же вернутся! Я знаю надежное укрытие! Я тебе помогу!
– Обойдусь.
– Прошу тебя!
Что-то в голосе мальчика заставило Акастоса остановиться.
– Не бросай меня! – взмолился Гилас. – Я же тебе ничего не сделал!
– Что правда, то правда, – дрогнувшим голосом ответил Акастос. – Но пожалею тебя – погублю себя.
Он устало провел по лицу рукой.
– У нас с тобой много общего. Оба бойцы. Может, придумаешь что-нибудь и выкрутишься.
– Акастос!
Но мужчина уже скрылся из вида.
Повисла давящая, тревожная тишина. Сквозь черные ветки Гилас наблюдал, как гасли последние отблески дневного света. В небе сияли несколько бледных звездочек, но вскоре их скрыли облака. Стало еще темнее. А ведь сегодня новолуние!
Грубая древесная кора впивалась в плечи. Знаки Акастоса въелись в кожу. Пахло углем и пеплом.
И тут зашелестели крылья.
31
Гилас стал вырываться как безумный, но веревка держала крепко. Мальчик попытался стереть знаки Акастоса. Только вот руки крепко прижаты к бокам. Нет, не дотянуться.
Его накрыла черная тень.
Гилас напряг память. Запинаясь, пробормотал заклинание. Тень исчезла, хлопанье крыльев стихло в ночи. Гилас весь обратился в слух. Он знал: Злобные вернутся.
Они охотятся за теми, кто убил члена семьи, свою плоть и кровь. Гилас никого не убивал, но ему это не поможет. Злобные не разбирают, кто попадается на пути. Окажешься поблизости – тем более со знаками их жертвы, – набросятся не раздумывая.
Акастос знал, что делал. Узлы крепкие – такие не развяжутся. Даже знак начертил дважды. Короче говоря, действовал наверняка. Гилас беспомощен, точно козленок, которого охотник использует как приманку для льва.
Небо закрыл огромный темный силуэт. Опустился на берег русла. Со скрипом сложил кожистые крылья. У Гиласа сердце ушло в пятки. И снова хлопки крыльев. Рядом приземлилась вторая тень. Только когти пощелкивали об угли. Запахло горелой плотью. Темные фигуры зашевелились.
Повисла гнетущая, напряженная тишина.
Тут фигуры будто бы слились в одну и превратились в длинную черную змею. Сотканная из мрака, она свесилась с края, покачиваясь из стороны в сторону. Она искала Гиласа.
Мальчик не столько видел их, сколько чувствовал, но перед мысленным взором Злобные предстали во всех ужасных подробностях. Плоть обуглена в пламени Хаоса. Пасти цвета сырого мяса распахнуты, словно зияющие раны.
Видят ли Злобные в темноте? Слышат ли тяжелое дыхание Гиласа? Чуют ли запах пота, градом стекающего по бокам? Ощущают ли страх мальчика?
Крушины нет, отгонять Злобных нечем. Остается только отчаянно бормотать заклинание, но тихо-тихо – вдруг услышат?
Уголком глаза Гилас уловил какое-то движение в устье, на дне русла. Он напряг зрение, но в густой темноте ничего не смог разобрать. А чернота на берегу забурлила, заклокотала. Змея из мрака отращивала все новые и новые головы, и каждая тянулась вниз в поисках жертвы.
И снова на дне русла что-то шевельнулось – на этот раз ближе. К Гиласу скользнула тень. Слова заклинания застряли у мальчика в горле. Сердце сжалось от ужаса.
– Гилас! – шепотом окликнула тень. – Это я, Пирра!
В ночной тьме девочке пришлось пробираться к нему на ощупь. Хорошо еще, что у него светлые волосы, – иначе и вовсе не заметила бы.