— Я не боюсь трудностей, я сильная. У моих детей нет отечества, поэтому они должны жить там, где будет их отец.
— Кроме того, сударыня, вам придется прибегнуть к некоторым уловкам, чтобы обмануть ваших соотечественников, если нам придется пристать к французскому берегу.
— Что же нужно сделать? Я готова на все.
— Они могут удивиться, увидев вас с детьми на моем корабле… Нужно будет объяснить, что я их отец и что вы моя жена… Вы говорите по-английски?
— Как на родном языке.
— Отлично. Поэтому вы не должны говорить ни слова по-французски. А ваш старший мальчик?
— Он тоже хорошо говорит по-английски.
— Превосходно. Остальных мы постараемся не показывать никому. Мой корабль остановится в Альбине, близ фактории одного голландского купца. Под предлогом того, что я хочу показать своему семейству водопад Сент-Эрмину, я вас спущу с корабля под охраной двух матросов-негров, на которых полагаюсь вполне. Они вас высадят на небольшом островке и будут заботиться о вас. Я не уйду назад до тех пор, пока не получу от вас записки, что все завершилось благополучно и что вы нашли своего супруга.
— Хорошо, сударь, я согласна на все. Дикая жизнь меня не пугает. За последнее время я так много выстрадала, что буду рада всякой перемене. Во всяком случае, верьте, сударь, что вы для меня олицетворяете всех моих неведомых благодетелей и благодарность к вам никогда не изгладится из моего сердца.
Слова капитана, что семейство ссыльного принесло счастье бригу, оправдались до конца. Плавание было исключительно благополучным и быстрым, так что через двенадцать часов вдали показался остров Клотильды, лежащий против устья Марони. Бриг бросил якорь рядом с Альбиной, не подходя к французскому острогу.
Капитан отыскал и нанял туземную лодку с одним негром, к которому присоединил еще двух обещанных госпоже Робен матросов. Отъезд с корабля для пущей безопасности совершен был ночью, и семейство ссыльного благополучно высадилось на островок близ водопада Сент-Эрмины.
Дети были в восторге оттого, что ступили на землю, да еще такую зеленую и цветущую. Андрэ тоже был рад, что отделался наконец от морской болезни. Негры устроили привал, наловили рыбы и приготовились варить обед. Вдруг вдали на французском берегу взвился белый дымок, и раздался выстрел, заглушенный расстоянием.
От берега отделилась лодка и быстро оказалась на середине реки. Хлопнул еще один выстрел, и за первой лодкой пустилась вторая. Между обеими лодками было не больше двухсот-трехсот метров. Что это было? Очевидно, что-то серьезное. Вероятно, бежали какие-нибудь очень важные преступники, потому что преследующие, не задумываясь, прибегли к оружию.
Первая лодка быстро приближалась и становилась все виднее. Она выигрывала расстояние, но медленно. Вот уже можно было разглядеть, что в ней сидят двое и отчаянно гребут. На задней лодке — четверо, из которых двое были с ружьями. Беглецы, очевидно, хотели объехать остров и сделать так, чтобы он оказался между ними и преследователями. Это было единственное средство спастись.
У госпожи Робен сжалось сердце. Что еще будет? Свидетельницей каких ужасов еще придется ей быть?
Дети притихли, испуганные, побледневшие. Андрэ довольно неумело вертел затвор двустволки, подаренной ему голландским капитаном.
Преследователи, угадывая намерение беглецов, попытались перерезать им путь: они стреляли без перерыва, и пули ложились на воду недалеко от преследуемой лодки.
Вот первая пирога подходит к острову все ближе и ближе, вот уж она от него не более как в ста метрах. Пуля, лучше других направленная, ударила в весло и перебила его. Гребец схватил другое и продолжал грести с прежней энергией.
Теперь можно было разглядеть совершенно ясно: один из ехавших в лодке был белый, он сидел впереди, а второй — негр — сидел сзади.
Госпоже Робен показалось, что у нее на глаза опускается туман. Ей чудилось, что свод небесный все больше наклоняется, готов упасть на нее и придавить своею тяжестью.
Она сделала несколько шагов к берегу, с тоской ломая руки. Страшный крик вырвался из ее груди:
— Это он!.. Это его убивают!
И она упала на песок, словно пораженная молнией.
— Это он!.. Это его убивают!
Глава VIII
Вернемся теперь к нашему беглецу Робену и прокаженному Казимиру.
Гонде проводил их в уединенную густую рощу, и они прожили в ней более месяца, задыхаясь среди болотных испарений и питаясь растительной пищей, которой, к счастью, было достаточно.
Долго ждали отшельники знака от Гонде, что можно ехать, но ожидания их все были напрасны. Наконец в одно прекрасное утро Робен, проходя по илистому руслу ручья, в надежде увидеть обещанный знак, вдруг подпрыгнул, точно увидел змею. На воде качалась привязанная к большому корню дерева легкая пирога, снабженная двумя парами весел, — та самая пирога, которую своими руками построили Робен и Казимир и которая так неожиданно пропала месяц тому назад.
Но как же она здесь очутилась? Она была нагружена бананами и сухарями и, очевидно, перед тем долго была в воде, потому что борта ее были мокры и покрыты водяной слизью.
Со всех ног побежал Робен к негру, чтобы сообщить ему поскорее радостную весть.
— Казимир! — кричал он на бегу. — Казимир! Мы едем сейчас же!
— Куда?
— Наша лодка отыскалась. Она тут и готова в путь. Это значит, что устье свободно и что мы можем ехать…
— Славно, кум, очень хорошо! Я пойду с вами! — говорил негр, подпрыгивая на своих больных ногах, точно малый ребенок.
Сборы их были недолги. Они протащили лодку волоком до бухты реки Спарвина, спустили ее на воду, сели, взмахнули веслами и понеслись по течению.
Вскоре они миновали верфь, которая была теперь совершенно пуста, и поплыли дальше к устью Спарвины, где эта река впадает в Марони. Пирога то и дело натыкалась на плывшие мимо нее бревна сплавляемого леса, но гребцы искусно лавировали между ними. Вот наконец и Марони.
Беглецы на минуту остановили лодку и внимательно оглядели берега. Подозрительного нигде ничего не было.
— Вперед, и как можно быстрее, — тихо сказал Робен.
Лодка птицей понеслась по волнам Марони, противоположный берег которой виднелся верстах в трех.
Беглецы уже было поверили в свое близкое спасение, как вдруг позади них послышались яростные крики, затем грянул выстрел, и в воду шлепнулась пуля.
— Вперед, Казимир! Вперед! — кричал Робен, налегая на весла.
Сзади им кричали:
— Стой! Стой! К оружию!.. Лови их, держи!
Грянул второй выстрел, потом третий.
Робен обернулся и увидел, что от берега в погоню за пирогой отваливает шестивесельная лодка.
— Не робей, друг, — ободрял он Казимира. — Мы плывем быстрее их, мы еще можем от них уйти… Ах, разбойники, ах, негодяи!.. Во всяком случае, живым я им не дамся.
— Эти злые люди нас не догонят, нет, — твердил Казимир. — Мы уплывем от них.
— Видишь впереди островок? Правь прямо на него. Мы обогнем его и, таким образом, на время прикроем себя от выстрелов.
Пирога быстро приближалась к островку, но и преследователи не отставали. Выстрелы сыпались все чаще и чаще. Одна из пуль сломала весло Робена. Он схватил запасное и продолжал грести. При этом он вскрикнул от досады и поднял голову. На его крик с островка отозвался отчаянный женский вопль. Это вскрикнула госпожа Робен, узнавшая своего мужа.
Беглец увидел, как чья-то черная фигура упала на песок, как около упавшей забегали дети. Подбежал какой-то человек в европейской одежде…
Это, конечно, не враги, но кто же это такие?
Откуда взялись здесь эта женщина… эти дети?
— Великий Боже! Неужели?!
Пирога неистово неслась к берегу… Беглец греб изо всех сил… Набежавшая высокая волна подхватила лодку и бросила ее на берег. Лодка с размаху вонзилась носом в песок…
Робен, как тигр, одним скачком выпрыгнул из лодки, побежал к своей жене и с ужасом и изумлением оглядел детей, которые себя не помнили от страха…
Враги между тем приближались. Робен одним взглядом зафиксировал Андрэ, негра-бони, опирающегося на ружье, и большую лодку, стоящую под тенью дерева.
— Месье Робен! — крикнул парижанин.
— Андрэ!.. Ко мне!.. В лодку!.. А вы оставайтесь здесь, — обратился беглец к голландским матросам.
С этими словами, подхватив левой рукой под мышки лежащую без чувств жену, а пальцами схватив за одежду своего младшего сына, он бросился к другой лодке и положил их туда, между тем как Андрэ принес трех других детей и подошел, ковыляя, Казимир.
— Садись! — скомандовал Робен.
Негр-бони повиновался без возражений.
— Весла!..
Их подал Робену голландский матрос. Казимир сел спереди, Робен — на второй скамье, негр-бони — на задней.
— Вперед!..
Лодка отчалила и быстро понеслась по воде, а изумленные суринамские негры-матросы остались на островке с севшей на мель пирогой.
Бони догадался, что нужно делать. Он быстро повернул лодку, и она скрылась за островом. Преследователи были удивлены: они увидели на островке только двух негров. Впрочем, они сейчас же догадались, в чем дело, и погоня возобновилась с прежней настойчивостью, но уже без надежды на успех. Новая лодка беглецов была нагружена тяжелее прежней пироги, но зато у них был новый гребец — негр-бони, который один стоит трех.
Беглецов уже было не догнать, но зато можно подстрелить, потому что они еще не ушли из-под выстрелов. И вот снова на них посыпались пули. Робен старался прикрыть собой жену и детей. Госпожа Робен медленно пришла в себя. Ее опрыскал водой усердный, но неловкий Андрэ.
— Спасен!.. Он спасен!.. — лепетала несчастная женщина.
— Папа, они опять стреляют! — говорил старший сын Робена, Андрэ.
Робен был взбешен. Было время, когда он не только пощадил свирепого Бенуа, но даже спас его от смерти. Робен все простил своему тюремщику, все полученные от него обиды и притеснения, но теперь этот тюремщик угрожает его детям! Любящий отец в такую минуту способен на все.