— Что это ты такое нам притащил, любезный Андрэ?
— А я и сам не знаю. Определяйте сами, ведь вы ученый.
— Это ленивый баран, — сказал Казимир.
— Да, действительно, это знаменитый аи-тихоход, или ленивец, питающийся исключительно листьями дерева-пушки. Для того, чтобы влезть на дерево, тихоходу нужны, по крайней мере, целые сутки, и, раз взобравшись, он уже не слезет с него, пока не съест все до последнего листика и не обгложет кору.
— Так-так, — подтвердил негр.
— Этого господина зовут Тихоходом? Уж подлинно тихоход: с места не сдвинешь, — заметил Андрэ.
— Папа, я читал про тихохода, — сказал Анри.
— Читал? Ну и отлично. Значит, тебе известно, что это за зверь… Хочешь его погладить? Посмотри, какая у него мягкая, шелковистая шерсть.
— А он меня не укусит?
— Тихоход-то?.. Да это самое безобидное животное на свете. И, наконец, он так медленно двигается, что ты всегда можешь от него убежать.
К радости всех детей, ленивец наконец зашевелился. Он выпустил ветку и лег на спину, растопырив свои четыре лапы и напоминая в этой позе черепаху, только без чешуи. Андрэ перевернул его и поставил на лапы. Ленивец шлепнулся на брюхо и, расставив лапы в разные стороны, медленно пополз по земле. С трудом добрался он до одного из столбов хижины, ухватился за него лапой и подвинулся кверху на два сантиметра; потом точно так же приложил к столбу другую лапу, немного пониже первой, и продолжал лезть. Лез он винтом и невероятно медленно, так что за четверть часа поднялся всего на полтора метра.
Дети от нетерпения топали ногами и кричали:
— Да лезь же, ленивец! Лезь!.. Ну что ж ты!
— Когда тихоход ухватится за какое-нибудь дерево или столб, — сказал Робен, — нет никакой возможности его оттащить. Хочешь попробовать, Андрэ?
Парижанин схватил тихохода обеими руками за туловище и стал тащить его изо всех сил, но ленивец словно прирос к столбу и составил с ним неразделимую массу.
— Вот так ухватился!.. Этакая силища, подумать только!.. — вскричал парижанин, отходя от столба.
— Но при всей своей неподвижности тихоход обладает сильно развитым инстинктом самосохранения, — продолжал Робен. — Хотя он ни за что не слезет с дерева, если охотники застигнут его где-нибудь среди поляны, и без сопротивления даст себя убить, но обыкновенно ленивец выбирает деревья поближе к воде, в которую и прыгает при малейшей опасности. В этом случае его почти невозможно поймать.
— А можно нам оставить его здесь и приручить? — спросил Эжен.
— Конечно, можно, дитя мое. Тихохода легко сделать ручным. Правда, многому он не научится, но могу тебя заверить, что если ты будешь каждый день приносить ему немного свежих листьев дерева-пушки, то он к тебе привыкнет и будет тебя узнавать. Он неприхотлив и ест очень мало. Пять-шесть листьев в день для него совершенно достаточно.
— Значит, я могу взять его себе?
— Если позволит Андрэ, который его поймал.
— Помилуйте, хозяин, да я так буду рад…
— Я сейчас буду его кормить, — сказал мальчик, срывая листок с ветки, на которой притащил тихохода Андрэ. — Аи-тихоход, на, ешь! Ешь, ленивец!
Но утомленный тревогами и опасностями тихоход крепко спал, уцепившись лапами за карниз крыши дома.
Благодаря энергии всех ее обитателей маленькая колония жила благополучно. Воспоминание о прошлых бедствиях и опасностях понемногу становилось все бледнее и отходило на задний план.
Робен был свободен и твердо решил защищать свою свободу ото всех попыток отнять ее. Оружие у него было — ружье, подаренное Андрэ голландским капитаном, но Робен, конечно, понимал, что этого недостаточно, что для защиты от врагов нужны дополнительные средства.
Самое лучшее — сделать плантацию недоступной.
Расположенная на середине склона лесистого холма, она была действительно недоступна с запада. С севера и с юга ее окружали болота с такими трясинами, что тут тоже не мог пробраться ни один человек, но зато с востока от Кокосовой бухты к плантации вела достаточно удобная дорога.
Робен задумал преградить эту дорогу. Водопад казался ему недостаточным заграждением. Нужно было придумать что-нибудь еще.
Своими мыслями он поделился с Казимиром, хотя тот, конечно, не имел ни малейшего понятия о бастионах, редутах и шанцах. Выслушав Робена, старый негр улыбнулся своей широкой улыбкой и сказал:
— Не беспокойтесь, кум. Я сумею выстроить такую стену, что злые люди никогда через нее не перешагнут.
— Как же ты выстроишь?
— Уж я знаю, как. Пойдемте со мною, кум, и возьмите с собой Андрэ.
— Что же ты намерен делать? Скажи.
— А вот увидите.
Больше ничего не добились от старика, никаких объяснений. Пришлось идти с ним к Кокосовой бухте, не зная, что собирается он там делать.
Пространство, которое предполагалось заградить, было не шире шестидесяти метров. Старик обещал закончить всю работу за три часа.
— Делайте, как я, кум, — сказал он на своем ломаном языке, принимаясь копать тесаком землю.
Он выкопал неглубокую ямку, сантиметров в пятнадцать, Андрэ и Робен тоже выкопали по ямке.
— Копайте еще, — сказал Казимир.
Менее чем за четверть часа готов был первый ряд ям, затем были выкопаны еще два параллельных ряда, перпендикулярные к дороге на плантацию.
— Что он тут хочет сажать? Капусту, что ли? — спросил Андрэ, с которого градом лил пот, хотя работа, в сущности, была не особенно трудна.
— Ни в коем случае не капусту, — отвечал Робен, — а скорее всего, кактусы, алоэ и эвфорбии… Я так полагаю.
— Верно, — сказал негр. — Вы всегда догадываетесь, в чем дело, мой белый кум.
— И получится такая изгородь, через которую не переберешься ни верхом, ни пешком.
— А разве топором нельзя расчистить дорогу? — возразил Андрэ.
— Никакой топор не поможет, — сказал негр. — Когда кусты подрастут, в них сейчас же наползут и разведутся всякие змеи — и гремучка, и ай-ай… Ни одного человека они не пропустят, будьте уверены.
— Но ведь этак нам и самим нельзя будет выйти?..
Казимир улыбнулся:
— Старый негр может сделать со змеями все, что захочет. Позовет их — они являются, прогонит — они уползают.
Андрэ покачал головой и пробормотал:
— Приползти-то приползут, но только подобное соседство не из приятных.
Робен, чтобы успокоить парижанина, рассказал ему, как Казимир изгнал надзирателей с помощью змей.
— Значит, вы верите этому, хозяин?
— Безусловно, верю.
— В таком случае и я буду верить, хотя…
Андрэ помолчал, покачал головой и прибавил:
— Непостижимо!
Друзья пошли домой, условившись, что время от времени будут осматривать изгородь, хорошо ли она принялась и расположился ли в ней тот страшный гарнизон, на который они рассчитывают.
Проходя лесом, они обратили внимание на едва уловимый шорох, похожий не то на шелест чешуи в траве, не то на капанье воды. Они остановились и прислушались.
— Муравьи! — сказал негр с заметным неудовольствием.
— Переселяющиеся муравьи! — с тревогой вскричал Робен. — Вдруг они направляются к нашему жилищу… Боже мой!.. Бежим скорее туда…
— Чего вы так испугались, хозяин? — спросил Андрэ. — Ведь это только муравьи, а не слоны. Что они нам могут сделать?
Не отвечая парижанину ни слова, Робен и Казимир ускорили шаг. Шорох становился все слышнее и слышнее. До плантации оставалось половина пути. Казимир, шедший впереди, вдруг остановился и с облегчением вздохнул.
— Муравьи пошли в другую сторону, — сказал он. — Опасность миновала.
Они обратили внимание на едва уловимый шорох
Действительно, муравьи пересекали в это время ту дорогу, которая вела к Дому Доброй Матери. Их были целые мириады. Прожорливые насекомые двигались, истребляя на своем пути всю растительность и оставляя за собой оголенное пространство.
При виде такого опустошения Андрэ понял, в чем заключается опасность от муравьев, и сознался, что его замечание было очень легкомысленным. Он ужаснулся, видя, как быстро муравьи обгладывают деревья и съедают траву. Полоса движущихся и копошащихся черных точек преграждала нашим робинзонам дорогу домой. Пришлось ждать, располагая единственным средством проложить себе путь — поджечь траву и таким образом прервать длинную полосу переселяющихся насекомых.
Они уже хотели было прибегнуть к этой решительной мере, как вдруг внимание их переключилось на другой предмет. Робен давно уже приглядывался к какой-то темной неподвижной массе, лежащей на дороге у самого края полосы, наводненной муравьями. По временам с одного конца этой массы поднимался и опять опускался какой-то темный и пушистый предмет, а с другого — высовывался длинный красный стержень и начинал двигаться, точно поршень паровика.
Робен скоро догадался, что это такое. Это был обычный муравьед, наслаждавшийся обильным пиршеством. Красноватый, выдвигающийся и вдвигающийся стержень — это клейкий язык муравьеда, который он впускал в самую гущу насекомых, а темный пушистый предмет — не что иное, как хвост, который у муравьеда находится в постоянном движении во время еды.
Муравьед завтракал, не замечая трех человек, смотревших на него с большим любопытством. Вдруг появился четвертый свидетель — огромный ягуар давно уже кровожадно посматривал на муравьеда, но подкрасться к нему не мог, так как их обоих разделяли муравьи. Но вот ягуар придумал способ добраться до желаемой добычи. Выбрав подходящее дерево, он вскочил на него, а оттуда, хорошенько изготовившись, совершил громадный прыжок и попал как раз на то место, где только что сидел муравьед, угадавший намерение врага и моментально отскочивший в сторону.
Ягуару это не понравилось. Он грозно зафыркал и зарычал, потом присел на задние лапы и протянул передние к муравьеду.
Муравьед отвечал сильной пощечиной, содравшей с морды ягуара почти всю кожу на левой стороне. Зверь зарычал от боли и ярости и потерял всякое самообладание. Бешено кинулся он на муравьеда, который отступал задом, опустив голову и вытянув вперед лапы.