Последний переход проделали очень быстро. Гвианские беглецы не шли домой, а летели на крыльях тоски и беспокойства. За час до захода солнца они вернулись домой, пробыв в отсутствии двое суток.
Дома их ожидал новый удар…
Глава XV
Госпожа Робен, возвратившаяся в жилище Доброй Матери с женой Ангоссо, Казимиром и Андрэ, сидела на веранде в позе печального ожидания. У ее ног лежал ягуар и зализывал на себе небольшую рану, выглядевшую красной точкой на его пышной шкуре.
Сердце изгнанника сжалось от предчувствия недоброго. Грудь его точно пронзили раскаленным железом.
— Шарль!.. Где Шарль? — вскричала, увидев мужа, бедная женщина, в ее голосе звенели тоска и отчаяние.
Робен стоял бледный и безмолвный, не зная, что ответить.
Ягуар узнал Анри, с ревом кинулся к нему и, встав на задние лапы, передние положил молодому человеку на плечи.
— Шарль! — как эхо, повторили трое юношей.
Они тоже ничего не могли сказать, потому что и сами ничего не понимали.
— Его нет вот уже целые сутки, — с рыданием произнес Андрэ, подходя к Робену. Его глаза были красны и воспалены, лицом он постарел лет на десять. — Кэт прибежал раненый… Я как раз собирался на поиски…
— Где же он? Где мой сын? — как безумный, вскричал Робен.
Несчастная мать встала, бледная, как труп, конвульсивно раскрыла и закрыла глаза и тяжело рухнула на землю.
Агеда подхватила ее на руки и начала приводить в чувство.
Страшно изменился Робен. Никто бы не узнал в нем прежнего кроткого проповедника гуманности и любви к ближнему. Он вновь сделался опасным белым тигром, каким он был десять лет назад, когда бежал из острога, преследуемый надзирателями. Глаза его сверкали, как у настоящего тигра, брови нахмурились и сдвинулись в одну полосу. Голос звенел, как медная труба.
Бедная мать понемногу пришла в себя.
— Идемте же искать его, скорее… — говорила она надтреснутым голосом. — Бедный мальчик… один… в лесу… Идемте скорее!
— Сегодня нельзя, только завтра, — возразил бледный Робен, который начал понемногу успокаиваться. — Анри, Андрэ, приготовьте провизию, а вы, Эдмонд и Эжен, — оружие. Ты, Казимир, заготовь гамаки. Завтра с восходом солнца мы отправимся в путь.
— Ждать? — простонала госпожа Робен. — Опять ждать? А мой сын тем временем умрет! Теперь ночь… дикие звери… О, проклятая страна изгнания, как я тебя ненавижу!
Приготовления в путь были окончены быстро. Со стесненным сердцем, но проворно работали жители Доброй Матери, этого недавно еще веселого дома, теперь пораженного скорбью. Никто не жаловался на усталость и не вспоминал вчерашних приключений; теперь было не до воспоминаний.
Казимир и Андрэ не могли дать никаких объяснений по поводу исчезновения Шарля. Накануне утром он отправился на северную засеку и взял с собою ягуара Кэта. Мальчику надоело сидеть взаперти. Он вооружился луком и собирался убить противного хищного коршуна, который уже несколько дней опустошал птичий двор. Госпожа Робен отпустила сына без малейшей тревоги. День прошел быстро и очень приятно благодаря неожиданному прибытию Ангоссо с семейством. Но наступил вечер, а Шарль все не возвращался. Маленькая колония начала беспокоиться. Вся ночь и следующий день прошли в невыразимой тревоге.
Парижанин и старый негр тщетно старались успокоить госпожу Робен и самих себя мыслью, что мальчик, вероятно, присоединился к отцу и к братьям. Появление раненого ягуара разрушило эту слабую надежду, и тревога робинзонов перешла в отчаяние. Андрэ уже собирался идти, куда глаза глядят, наудачу отыскивать Шарля, но тут вернулся Робен с сыновьями. Шарля с ними не было. Остальное читатель знает.
Что же могло случиться с мальчиком? Робинзоны содрогались при одной мысли о его непонятном, необъяснимом исчезновении. Странным также было и возвращение ягуара.
Кэт не был обыкновенным зверем. За десять лет жизни с людьми он превосходно приручился и был выдрессирован и верен, как самая лучшая охотничья собака. Что же побудило его вернуться? Легкая, полученная им рана ничего не проясняла. Она происходила не от укуса, не от царапины когтем, не от удара острым орудием. Скорее всего, ее нанесла бамбуковая стрела, заостренная тесаком.
Время до утра тянулось медленно и тоскливо; робинзоны не ложились спать и занимались приготовлениями, бледные, печальные, не смея смотреть друг другу в глаза.
К восходу солнца все приготовления были закончены, и наши гвианские беглецы ждали только первых лучей, чтобы отправиться в путь. Звезды на небе меркли, и легкая опаловая полоска начинала золотить гигантские деревья.
Из хижины вышла госпожа Робен в сопровождении Агеды, которая держала в руках свечку. Жена изгнанника была в шляпе с широкими полями, в коротком платье из белой хлопковой материи и в мокасинах с подошвами из тапировой кожи.
— Идемте, — сказала она отрывистым, решительным тоном, нисколько не похожим на ее обыкновенно тихий и мягкий голос.
Робен даже попятился от удивления. Он хотел протестовать, но жена не дала ему выговорить ни слова.
— Не удерживай меня, друг мой, — сказала она, — я все равно не могу остаться, ожидание для меня еще хуже.
— Но ты подумай: где же тебе вынести такую усталость? Ведь нам придется идти все время лесом…
— Я мать. Вот увидишь, я докажу, что не слабее никого из вас.
— Останься, ради бога, не ходи. Умоляю тебя. Ведь не один у тебя Шарль… Пожалей других своих детей.
— Когда они были малы, я не колеблясь переплыла с ними океан, перенесла и бури, и жару, и долгое плавание. Проявила ли я тогда слабость хоть на минуту?
— Матушка! — сказал Эжен, подходя к матери и беря ее за руку. — Матушка, не ходи, останься! Если хочешь, мы с Эдмоном оба останемся с тобой.
Благородная женщина поняла, сколько в этом предложении было любви и самоотверженности. Она тихо покачала головой и отвечала:
— Сердце мне подсказывает, что мы его найдем, и я хочу обнять его первой. Кто из вас будет настолько жесток, что обречет меня на тоску ожидания?
Ангоссо вслушался в разговор, понял его смысл и подошел к Робену с обоими своими сыновьями.
— Ломи и Башелико сильны, как майпури, и проворны, как кариаку, — сказал он своим медленным, тягучим голосом. — Пусть мой брат Белый Тигр успокоится и позволит своей жене идти в лес. Агеда пойдет с ней; когда моя белая сестра устанет, мои сыновья понесут ее в гамаке; она может идти с ними, не подвергаясь ни опасностям, ни утомлению. Иди, сестра моя, не бойся ничего. Лесные цветы могут не бояться солнечных лучей, укрываясь в тени деревьев.
— Кэт! Кэт! — закричал повелительным голосом Анри.
— Совершенно не понимаю, чего это он вдруг испугался, — говорил тревожным голосом Робен.
— Кэт! Кэт! — позвал опять молодой человек, на этот раз более ласковым голосом.
Ягуар тихо, нерешительно полз, опустив хвост и уши. Он весь дрожал, старался спрятаться и, видимо, не желал идти впереди. Большого труда стоило его хозяину помешать ему укрыться в арьергарде.
А между тем кругом не замечалось ничего подозрительного. Беглецы шли уже целые сутки по следу Шарля, выслеженному ими с чуткостью ищеек.
Шарля похитили в километре от дома, после того как он убил орла, перья которого валялись на земле. Борьбы никакой не было. Лишь несколько поломанных ветвей и помятая трава свидетельствовали, что мальчика застигли врасплох. Затем его следы смешались с многочисленными следами индейцев, которые, очевидно, не старались их и скрыть, полагаясь, должно быть, на свою многочисленность.
Во всяком случае, теперь был установлен тот факт, что Шарль не сделался жертвой ни дикого зверя, ни змеи. Равным образом не утонул он и в трясине, не задавлен упавшим деревом и не заблудился в лесу.
Он был в плену, но жив. Хотя последствия этого таинственного похищения внушали, конечно, большое беспокойство, однако теперь у наших беглецов все же появилась надежда, и они шли все быстрее и увереннее.
Теперь весь вопрос сводился к тому, чтобы как можно скорее догнать похитителей.
Госпожа Робен, при всей своей энергии, не могла больше двигаться. Продолжай она идти еще, она бы, наверное, умерла от усталости. Поэтому Ломи и Башелико, поудобнее усадив женщину в гамак, подвешенный к длинному и прочному шесту, понесли ее на своих могучих плечах. Молодые негры оказались настолько сильными, что принятая ими на себя ноша нисколько не замедлила темпа их ходьбы, и робинзоны шли прежним скорым шагом.
Сделали привал на берегу ручейка. Отдых путникам был совершенно необходим; они устали и проголодались.
Ягуар, имея по-прежнему вид побитой собаки, робко прилег позади Анри, который был до глубины души возмущен подобной трусостью.
Поведение тигра смущало молодого человека, который никак не мог понять, что такое случилось с его Кэтом.
Казимир, как старый, опытный охотник, обшарил все вокруг, но ничего не мог выяснить. Ангоссо, к величайшей своей досаде, тоже не придумал никакого объяснения.
Тайна оставалась необъяснимой.
Что касается похищения мальчика, то все единодушно связывали его с драмой, жертвой которой едва не сделались Робен и три его сына. Всё, казалось, подтверждало это мнение, даже направление, принятое вторым отрядом, который шел до того места, где на лес обрушился ураган.
Несчастный отец дрожал при мысли о том, что Шарль, быть может, умирает теперь в страшных муках на том самом месте, где его братьев спас от гибели Ангоссо.
Минули еще два часа без всяких приключений.
Робинзоны снялись с привала. Анри пошел вперед, за ним нехотя поплелся ягуар, который, однако, начинал как будто немного успокаиваться.
Следы по-прежнему вели в чащу леса. Несмотря на жару и духоту, робинзоны шли все так же быстро, не обращая внимания на пот, лившийся с них ручьями. Вдруг на ягуара опять напал ужас, он остановился, увидев валявшийся лист ваи, свернутый в трубочку.
Если бы лист просто валялся на земле, на него никто бы не обратил внимания. Но почему он был свернут в трубочку? Это нужно было проверить.