Прочие десятники стояли, как пригвожденные к месту, и в ужасе молчали.
Только Жарнак собрался наконец с силами и пролепетал:
— Это Водяная Мать… О, это она!
Валлон кинул сострадательный взгляд на покойника и с негодованием заметил, что переходная доска сломалась не сама собой, а была ранее подпилена пилой почти во всю толщину. Автор гнусного предательства, подпилив доску, повернул ее подпиленной стороною вниз, так что снаружи ничего не было заметно. Падение негра в яму было неслучайным, оно было следствием злого умысла.
Что касается змеи, от ядовитого укуса которой умер темнокожий, то ее присутствие в яме следовало объяснить простой случайностью. Вероятно, ай-ай как-нибудь ночью упала в эту яму с золотоносным песком.
Странное дело: рабочие понемногу начали успокаиваться, по-видимому, так подействовала на них смерть товарища.
— Бедный Нестор! — тихо сказал один из них. — Ты расплатился за всех нас. Впрочем, и то сказать — с нами белый человек… Водяная Мать не трогает белых людей.
— Да, — подтвердил Жарнак. — Она больше не причинит нам зла. Она удовлетворена.
— Идемте! — сказал один из индейцев, не произнесший до сих пор ни единого слова.
Покойника оставили на краю ямы, и управляющий, сопровождаемый своими десятниками, продолжал исследование прииска.
Он подошел ко второй яме и побледнел, увидев, что и здесь доска перепилена. Наклонившись к яме, он не мог удержаться от дрожи, услыхав на дне звук, издаваемый кольцами гремучей змеи.
В каждой новой яме оказывалась новая змея, от которой неминуемо погиб бы тот, кто упал бы в эту яму.
Обойдя все ямы, Валлон убедился, что они полностью недоступны для работы: в одних копошились змеи, в других — скорпионы, в третьих — ядовитые пауки, муравьи и прочие гады.
Но вот негры дошли до места, окруженного колючими растениями и поэтому не доступного для босоногих рабочих.
Управляющий приблизился к нему один и с негодованием увидел, что ночью здесь работала машина.
Похитители золота за счет Валлона добыли себе, по всей вероятности, весьма значительный куш.
Вскоре его подозрения подтвердились: он увидел на земле несколько кусочков золота, побелевшего от амальгамы.
— Черт возьми! — пробормотал он сквозь зубы. — Оказывается, воры-то опытные: украли ртуть и, пользуясь суеверием негров, устроили всевозможные штучки, чтобы напугать их и заставить прекратить работы. Конечно, все эти каверзы очень легко приписать Водяной Матери, этой злой богине здешних негров, в которую они непоколебимо веруют. Но постойте, голубчики мои! Это вам с рук даром не сойдет. Покажу я вам такую Водяную Мать, что вы не обрадуетесь! Негодяи!.. Ну, ребята, идем обратно. Сегодня вечером вы получите двойную порцию водки. Геристаль, пришли сюда четырех человек с носилками, надо взять отсюда тело бедного Нестора.
— Слушаю, хозяин, — отвечал негр.
Они последовали за Валлоном, который на этот раз шел впереди. Возвращались они не прежней дорогой, а глухой тропинкой, в обход.
В ту минуту, когда креол ступил на тропинку, из-под его ноги, обутой в тяжелый сапог из желтой кожи, поднялась целая туча легкой желтой пыли и рассеялась далеко вокруг.
Креол отскочил назад, не понимая, что это значит, и вдруг весь затрясся от страшного, неудержимого чиханья.
Негры в тот же момент вскрикнули от ужаса при виде странного знака, подвешенного к дереву балата, у которого кора гладкая и желтая, сигарного цвета.
Знак этот — челюсть аймары, раскрытая во всю ширину и усеянная острыми зубами; в таком виде ее поддерживали воткнутые в нее колючки сырного дерева.
Над этим странным трофеем расцветал цветок вроде htimphea. То был чудесный экземпляр Victoria Regia, гигантского растения экваториальной Америки. Лепестки этого цветка в середине были белоснежные и у краев — ярко-красные, причем белый цвет переходил в красный не разом, не резко, а постепенно сгущаясь всеми оттенками розового цвета.
Цветок был тоже приколот к дереву колючкой балаты и составлял резкий контраст с челюстью аймары, этой акулы американских рек.
— Больше нам здесь нечего делать, — говорили между собой рабочие, между тем как управляющий все продолжал чихать. — Оставаться здесь дольше — это значит идти на верную смерть. Водяная Мать не хочет, чтобы мы оставались. Когда Водяная Мать выставляет свой знак, черные люди должны уходить. Гнев Водяной Матери страшен. Это место нечистое. Водяная Мать прокляла его. Уйдем! Бежим!
Управляющий продолжал чихать.
За чиханьем последовало сильное носовое кровотечение, лицо Валлона было все в крови.
Болезнь хоть и неопасная, но в высшей степени неприятная.
Впрочем, зато он добился своей цели: он знал теперь, что какие-то неизвестные люди замыслили воспользоваться его прииском и употребляли для этого весьма оригинальные средства.
Он вернулся на прииск и остановил у себя кровотечение. На всем прииске он был единственным белым и, следовательно, единственным человеком, не зараженным местными суевериями. Что он сделает, если все рабочие откажутся работать? Против суеверия не помогут никакие доводы рассудка. Рабочих Валлону не переубедить, он это понимал ясно. Как же ему быть?
Нужно было действовать решительно, смело, иначе все погибнет.
Узнав о смерти Нестора, рабочие перепугались еще больше. Они начали собираться толпами, рассуждать; среди них появились ораторы, своими речами и рассказами возбуждавшие и без того уже разыгравшееся суеверие невежественного люда.
Водяная Мать сделалась предметом оживленных толков. Давно, вероятно, проделки этой злой, мстительной, коварной феи не вызывали такого волнения, как в этот день.
Валлон обходил группы рабочих, ободряя их водкой и веселыми разговорами, но, кажется, его старания имели очень малый успех.
Больше всего толпились около десятников, подробно и не без прикрас описывавших утренние происшествия. Припоминались слухи, ходившие на прииске еще до ухода управляющего на изыскания.
— Да, — говорил один негр с грубыми чертами лица и сильными мускулами, — да, я перед тем каждый вечер, около десяти часов, слышал звучные удары по стволу дерева панакоко возле речки Сен-Жан.
— Я тоже слышал, — перебил другой. — Удары были тройные: раз-раз-раз, потом опять раз-раз-раз. Звуки были очень похожи на пистолетные выстрелы.
— Я тоже слышал!.. И я! — послышались со всех сторон боязливые голоса. — Это продолжалось с час, потом в полночь раздался громкий крик, а затем все стихло.
— А вы заметили, что лягушки и рыжие обезьяны в это время молчали?
— Да, правда.
— Неужели никто из вас не решился пойти посмотреть, что это такое? — спросил управляющий.
— О, хозяин, я побоялся, хоть я и креол из Кайенны, — отвечал один из рабочих дрожащим голосом.
— И ты побоялся, Жанвье? — спросил Валлон мускулистого негра. — А ведь ты силен, как майпури. Неужели ты такой трус?
— Да, хозяин, я очень боялся… очень, — подтвердил негр, нисколько не смущаясь своей трусости.
— Ну, это неудивительно, — возразил «кайеннский креол». — Он настоящий негр, из земли негров. Гораздо удивительнее, что струсил я.
Вперед выступил негр среднего роста, сильный, крепкий, с умным и смелым лицом и остановился перед управляющим, опираясь на палку.
— Я хотел посмотреть, — сказал он глухим голосом.
— Ты, Ояпан? — спросил управляющий.
— Да, хозяин, я.
— И ты ходил?
— Я взял ружье и пошел к дереву. Звуки продолжались. Я подошел к дереву близко-близко. Звуки не прекращались. Потом на плотине мелькнула какая-то тень. Луна осветила ее. То была как бы огромная-огромная человеческая фигура. Я так и замер, застыл от страха. Хотел поднять свое ружье, но не смог: таким оно мне показалось тяжелым, точно в нем весу пятьсот фунтов.
И так простоял я с полчаса. Звуки прекратились. Послышался громкий крик, потом как будто в воду упало большое и тяжелое тело, и больше я ничего не видел. Я вернулся в свою хижину, еле волоча ноги, и с тех пор болен: ноги у меня пухнут, пухнут… Водяная Мать околдовала меня.
— Завтра ты получишь сто франков награды.
— Спасибо, хозяин, только эти деньги не спасут меня от смерти: я все равно через неделю умру.
Негры в ужасе отшатнулись от Ояпана, как от зачумленного.
Управляющий вернулся в свою хижину, еще более встревоженный и говоря про себя:
— Хорошо же! Сегодня вечером я сам пойду к дереву и, если найду злоумышленника, сам расправлюсь с ним. Достанется ему от меня.
За полчаса до заката солнца Валлон был уже у заколдованного дерева, которое было настолько велико, что не было никакой возможности его срубить.
У основания оно имело в обхвате около четырех метров. Оно уже давно засохло, и безлистная вершина его черным пятном выделялась на голубом небе. У корня росли всевозможные растения; лианы, орхидеи обвивали дерево до половины, образуя наверху как бы воздушный цветник.
Креол прислонился к дереву, воткнул свой тесак в землю, около него положил револьвер, взвел курок ружья, закурил сигару и стал терпеливо дожидаться событий.
Прошло четыре часа.
Ночь была тиха, и, кроме лесного шума, не слыхать было ни малейшего постороннего звука.
Луна спешила за горизонт, уступая место темноте.
Вдруг послышались быстрые, звучные удары по дереву.
Валлон вскочил и обежал вокруг дерева.
Глава III
Он не увидел ничего.
Не успел он прийти в себя от первого изумления, как вновь раздался удар по дереву, и как раз в том месте, от которого Валлон только что отошел.
— Черт возьми! — пробормотал он. — Неужели у меня галлюцинации? Неужели я брежу наяву? Неужели Водяная Мать навела кошмар и на меня?
В третий раз послышался звучный удар по стволу дерева.
— Я не «кайеннский креол» и не «настоящий негр», — произнес в бешенстве Валлон. — Меня нельзя запугать подобными фокусами; хотя бы мне пришлось простоять здесь до рассвета, я выслежу проказников. В домовых я не верю.