Лишенные дружного взаимного содействия, фермы, фактории и промышленные предприятия не могли удержаться и пришли в упадок. Между тем все дело было в том, чтобы выбрать какое-нибудь одно место, хотя бы не лучшее, и на нем сосредоточить все усилия колонистов. Что подобные предприятия удаются, видно на примере русского царя Петра Великого, основавшего город Петербург в самой неблагоприятной местности; но тем не менее этот город развился и сделался замечательной во всех отношениях столицей северной империи.
Что касается второй причины, дети мои, то есть плохого продовольственного снабжения колонии, то она породила все несчастия, которые обрушивались на Гвиану.
Все экспедиции предпринимались с самым ограниченным запасом продовольствия, едва достаточным лишь на переезд от Франции до Гвианы. Никто из эмигрантов не понял, что Гвиана, при всем своем плодородии, в сущности, совсем не земледельческая страна и что там нужно все начинать сначала, чтобы добиться результатов. В настоящем же своем виде вся покрытая лианами Гвиана не может сама прокормить поселенцев, по крайней мере до тех пор, пока леса не будут расчищены и не будет внедрена правильная агрокультура.
Таким образом, переселенцы страдали от голода и неразлучных с ним болезней; голод же провоцировал их и на грабежи, и на убийства, и на ссоры с туземцами.
Плантации хорошо бы сосредоточить, например, в Кайенне, в Руре, на берегах Макури, где почва особенно благоприятна для земледелия. В других же местах можно было бы разводить рогатый скот при посредстве ввезенных из Европы продуктивных пород. Тогда колония приняла бы совсем иной облик, а не прозябала, как теперь, — на одном маниоке да сушеной рыбе.
Судьба забросила нас, дети, на берега Марони, великой реки, почти совсем не известной европейцам. Осуществим же здесь то, чего в других местах никто не догадался сделать, — устроим на берегу Марони образцовую колонию. Нас немного числом, но зато мы прекрасно акклиматизировались здесь и знаем до тонкости сильные и слабые стороны колонии. В настоящее время мы не только обеспечили пищей себя, но даже в состоянии прокормить несколько сот человек. Голод побежден — следовательно, обессилен и обезоружен смертельный враг колонизации.
Разумеется, я далек от мысли сделать все только своими силами. Если б даже мы прожили сто лет, этого было бы недостаточно. Нет, я предполагаю лишь заложить основу дальнейшего успеха. Вам же известно, что сперва следует запастись оружием, а потом можно осмотреться и решить, куда и как стрелять.
Здешняя почва таит в своих недрах груды золота. Так как золото — могучий двигатель прогресса, то нам следует добыть его, сделаться богачами. Когда у нас будет несколько сот тысяч франков в золотых слитках, тогда колонию «Полуденная Франция» можно будет считать основанной.
Я все сказал, дети мои. За дело! За работу!
И вот робинзоны превратились в золотоискателей. Это для них не составляло большого труда. С помощью троих бони, преданность которых семейству Робена была беспредельна, Робен, его сыновья и Андрэ построили машины для промывки золота и принялись усердно рыть почву, добывая золотоносный песок. Индейцы не помогали им в этом: кочевые привычки напомнили о себе, и они снова принялись бродить по лесам, занимаясь охотой. Единственное, чего мог добиться от них Робен, это, чтоб они не заходили слишком далеко и охотились в известных местах, где в случае надобности их нетрудно было бы найти и призвать на помощь. Впрочем, индейцы соглашались помогать робинзонам в расчистке лесов, чувствуя к этому занятию меньшее отвращение, нежели ко всем другим видам труда.
Немногого добился от них Робен, но все-таки он радовался, что ему удалось зародить в кочевниках хотя и незначительную, но всё же искру оседлости.
Первые дни работы успеха не принесли, но робинзоны не впали в уныние. Результаты промывки первой партии добытого песка оказались самые ничтожные, но и тут наши диггеры не опустили рук. Несколько месяцев прошло среди неудач, но работники не теряли энергии и продолжали копать землю. Наконец терпение и труд увенчались наградой: количество добываемого золота стало возрастать с каждым днем, и к концу года в руках робинзонов уже было около тридцати килограммов золота ценностью в девяносто тысяч франков.
Второй год работали гораздо прибыльнее. Средний объем добычи, впрочем, остался прежним, но золото досталось несравненно легче, так как искателям удалось напасть на такое местечко, откуда они добыли за один месяц двадцать килограммов.
Тем временем Ломи и Башелико два месяца пробыли в отсутствии; они ходили в большое селение Коттику и привели с собой оттуда жен; с ними пришли еще четыре молодых негра, пожелавших присоединиться к новым родственникам. Для зарождающейся колонии эти четверо сильных работников были большим подспорьем. Тогда же Андрэ и Анри ездили в Кайенну по поручению Робена, который счел нужным закрепить за собой занятую землю законным путем, то есть выхлопотав на нее концессию у местной администрации. Хотя Робену нечего было бояться, тем не менее он оформил концессию не на себя, а на имя Анри. Молодой человек стал владельцем десяти тысяч гектаров с обязательством платить налоги по восемь сантимов за гектар и с правом искать на уступленной ему земле золото и разводить скот.
Они ходили в большое селение Коттику и привели с собой оттуда жен
В эту поездку впервые после двенадцатилетнего пребывания в девственном лесу Андрэ и Анри увидели цивилизованные края. Сколько в мире случилось за это время перемен!.. Робинзоны набросились на книжные лавки и перерыли их с жадностью, которая книгопродавцам показалась крайне удивительной со стороны простых диггеров. Накупив целую груду книг и журналов, наши золотоискатели запаслись также в изобилии оружием, инструментами, платьем, купили кое-каких лекарств и не забыли приобрести достаточное количество ртути, необходимое при промывке золота.
Возвратившись на прииск, они с таким усердием включились в общую работу, что к концу третьего года у колонистов «Полуденной Франции» оказалось уже свыше двухсот килограммов драгоценного металла.
Пусть читатель не удивляется такой большой цифре. Робинзоны, работая сами и на самих себя, не несли тех больших расходов, которые обыкновенно подтачивают выгодность приисков, уменьшая иногда наполовину полученные результаты. Кроме того, они придумали и ввели разные усовершенствования и приспособления, благодаря которым смогли существенно сократить издержки производства.
Собрав себе целое состояние в 600 000 франков, они могли бы, если б захотели, вернуться в цивилизованную страну и «зажить, как люди» — по общебуржуазному идеалу. Но они этого не сделали, у них была более возвышенная цель. Они смотрели на золото лишь как на основной капитал будущей колонии и не пользовались им для себя; образ жизни их не переменился и остался таким же простым и умеренным.
— Довольно, дети мои, — сказал своим сыновьям Робен. — Теперь у нас достаточно денежных средств для основания колонии. Пора приступить к подготовке почвы для того, чтобы она могла прокормить эмигрантов, которых я рассчитываю сюда пригласить, пора нам из диггеров превратиться в скваттеров, из золотоискателей — в скотоводов.
— Останемся и тут верны себе, — продолжал он, — и прежде чем завозить рогатый скот, приготовим для него помещение. В Гвиане нет рогатого скота, поэтому надо будет отправиться за ним в Пару. Зафрахтуем шхуну, а если найдем, то и пароход. Расходов бояться нечего, лишь бы удалось осуществить все побыстрее.
Энергия робинзонов восторжествовала над всеми препятствиями, и крутые времена для них миновали.
Новая плантация, с которой мы скоро познакомим читателей, имела протяженность около трех километров и представляла собой саванну, заросшую густой травой, которая известна под именем гвианской травы. Место для фермы было, так сказать, готово. Тут можно было прокормить до десяти тысяч голов скота.
Робен отправился в Пару сам, взяв с собою Эдмонда и Эжена, которые радовались этой поездке, точно школьники, отпущенные на каникулы. Длинный переезд от Кайенны до Билема, обыкновенно столь неприятный из-за встречных ветров, совершился на этот раз вполне благополучно, хотя и с обычной медленностью.
Робену удалось найти пароход, на котором один местный негоциант ежемесячно плавал за провиантом. Робену пообещали перевезти до Эрмины стадо, которое он купит, запросив при этом очень хорошую цену. Арматор парохода совершил очень выгодную аферу, но и Робен находил в этой сделке большую выгоду для себя.
Коров и быков Робен выбирал тщательно. Он отдавал предпочтение телкам, от которых через три месяца можно было ожидать приплод. Он выбрал двести штук и купил их по весьма сходной цене.
Арматор корабля в точности исполнил свое обещание и доставил в Эрмину стадо из двухсот коров и пяти крупных быков.
Тут возникло новое колоссальное затруднение, которое могло бесповоротно расстроить весь проект Робена. Затруднение состояло в том, чтобы переправить купленное стадо через водопад.
Как это сделать? Ведь переправляться могут только легкие, ничем не нагруженные лодки, а сколько-нибудь крупные останавливаются и дальше не плывут.
Но Робен предусмотрел все.
Благодаря тщательному изучению скалистого берега он после долгих и многократных измерений отыскал довольно глубокий и, следовательно, не слишком быстрый канал вдоль правого берега реки.
Канал имел в ширину около двадцати пяти метров и шел вдоль всего водопада. Это было для Робена неоценимой находкой. Такие сильные во всех отношениях люди, каков был Робен, умеют приспособиться ко всему и в случае надобности обратить на пользу малейшее благоприятное обстоятельство.
С помощью своих сыновей Робен построил плот с загородкой по краям и обмазал его глиной так, что он сделался совершенно не проницаем для воды.
Скот выгрузили с парохода на берег, намереваясь партиями по тридцать штук переправлять на плот. Телки из Пары не тяжеловесны: вес их редко превышает триста килограммов, следовательно, плот получил не слишком тяжелый груз и мог его выдержать свободно, тем более что был построен и рассчитан на груз, вдвое больший.