— Я надену свои штаны.
Он сказал что-то одному из своих дикарей. Тот достал из лодки пагару, а из нее — старые панталоны стального цвета, очевидно, матросские, истрепанные и испачканные. Капитан Вемпи важно натянул их на себя, подпоясался лианой и щеголевато расправил рубашку.
Прочие дикари последовали примеру вождя. У каждого из них оказалось по паре панталон, и они надели их на себя. Мистер Браун успокоился. Теперь дикарей можно было показать европейским дамам. Правда, краснокожие женщины и дети остались в костюме Евы и Адама, но с этим, ввиду исключительности обстоятельств, можно было смириться. Во всяком случае, приличия были соблюдены.
Мистер Браун крикнул жене и дочерям, что они теперь могут выйти.
Глава XIV
Миссис Арабелла и ее дочери были очень удивлены, когда вышли из хижины и увидели толпу дикарей. В свою очередь и индейцы, редко видевшие белых женщин, с удивлением глядели на белые лица англичанок и на их костюмы.
Мистер Браун откупорил несколько бутылок и устроил дикарям угощение, а мисс Люси сняла с себя янтарные бусы и раздала по нескольку бусинок дикаркам. Щедрость молоденькой мисс и ее отца окончательно расположила дикарей к семейству мистера Брауна.
Мистер Браун откупорил несколько бутылок и устроил дикарям угощение
Индейцы под начальством капитана Вемпи принадлежали к племени галиби и вследствие частых общений с сен-лоранскими французами и альбинскими голландцами были до некоторой степени цивилизованы. Хотя они и вели бродячую жизнь, сохраняя обычаи предков, однако общение с белыми несколько облагородило их.
Обыкновенно эти индейцы живут на берегу Марони в какой-нибудь деревеньке, выстроенной добротно и состоящей из тридцати-сорока хижин.
Религия индейцев-галиби довольно груба. Они верят в беспрестанную борьбу злого начала с добрым и стараются задобрить злого духа и ублажить доброго. Все усилия миссионеров обратить их в христианство до сих пор не приводили ни к чему. Собственно говоря, галиби не отказываются креститься и даже готовы совершать этот обряд по нескольку раз, носят иногда христианские имена, но в сущности остаются теми же язычниками и ни за что не хотят отказаться от прежних верований и обрядов.
Беседа мистера Брауна с капитаном Вемпи тянулась бы совсем вяло, если б ее не подогревали частые прикосновения к бутылке с водкой. Индеец коверкал французский язык по-креольски, а мистер Браун по-английски; друг друга они понимали с трудом, но все-таки понимали, подкрепляя свои объяснения жестами. Впрочем, капитан Вемпи, благодаря своему общению с голландцами, подцепил несколько английских слов и такие, например, как джин, гинея, фунт стерлингов, шиллинг — знал в совершенстве. Мистер Браун говорил о лодке и об «нэвигейшн», капитан Вемпи — о флоринах и гинеях. Разумеется, было полное основание надеяться, что они придут к соглашению.
Тем временем миссис Браун и обе мисс беседовали с индейскими дамами, причем разговор тоже не обходился без помощи жестов.
Вдруг мисс Люси почувствовала сильнейший зуд в ступне правой ноги. Зуд был до того несносен, что молодая девушка ушла в хижину, куда за ней из любопытства последовала одна из индианок. Мисс Люси сняла башмак и заметила у себя на ноге небольшое красное пятнышко и припухлость.
Несмотря на присутствие любопытной индианки, молодая девушка стала чесать себе это место, но та кротко сказала ей:
— Это у вас подкожная блоха. Не надо чесать, от этого будет хуже. Я вам сейчас помогу.
Мисс Люси поняла кое-как слова индианки и протянула ей ногу.
— Вот так, — сказала дикарка. — Мне это знакомо. Я вас вылечу.
Взяв булавку, она обвела кончиком ее вокруг пятнышка, и кожица на пятнышке отделилась, приподнялась кверху. Мисс Люси почти не почувствовала никакой боли. Затем индианка легко и ловко вытащила из-под кожицы маленькое белое насекомое.
— Вот и все. Никогда не надо ходить босиком. В ноги белых людей эта злая блоха забирается очень часто.
Мисс Люси, радуясь своему исцелению, хотела поблагодарить дикарку и вдруг остановилась в изумлении, видя, что та прячет булавку в рот, словно желая проглотить ее.
Впрочем, молодая девушка скоро поняла, в чем дело, увидев, что булавка прошла сквозь нижнюю губу индианки и заняла место рядом с несколькими другими такими же булавками, из которых на подбородке у дикарки образовывалась как бы маленькая эспаньолка.
Здесь мы сделаем небольшое отступление, чтобы поговорить немного о подкожной блохе.
Это насекомое гораздо меньше, но зато и гораздо несноснее обыкновенной блохи. Оно встречается на Антильских островах и в Южной Америке; живет в песке, в пыли, особенно же в покинутых хижинах. Эта блоха очень быстро проникает под кожу и совсем без боли, но потом, напившись подкожной жидкости и крови, разбухает и становится величиной с горошину, производя в теле нестерпимый зуд. Если подкожную блоху вовремя не извлечь из тела, то место, где она сидит, начнет болеть, и тогда может понадобиться даже операция — например, ампутация пальца или иссечение более или менее значительного куска тела.
Подкожная блоха весьма часто нападает на негров и краснокожих, и они научились очень ловко извлекать ее. Это поручается обыкновенно женщинам, вот почему они носят всегда при себе булавки, которые очень оригинальным способом втыкают вместо подушечки себе в нижнюю губу.
Тем временем между мистером Брауном и капитаном Вемпи продолжались переговоры. Последний напился, как говорится, в лоскуты, но все-таки начал делать приготовления к отъезду на рыбную ловлю, в десятый раз повторяя мистеру Брауну обещание скоро вернуться и отвезти его в лодке куда надо. Но англичанин был упрям, как осел, и требовал, чтобы индеец вез его немедленно.
— Я хочу сейчас, — говорил мистер Браун. — Слышите, сейчас! Я дам вам много гиней… Я выпишу вам чек на Суринамский банк.
Ничто не помогало. Индеец тоже стоял на своем, и если бы мистер Браун не перестал надоедать ему, кончилось бы тем, что тот, пожалуй, и совсем не вернулся бы к нему с рыбной ловли.
Галиби уехали, а мистер Браун злился и бесновался.
На вторую ночь, под утро, мистер Браун размечтался у потухающего костра. Вдруг невдалеке послышался плеск весел. Мистер Браун вскочил и крикнул во всю мочь, подзывая к себе плывущих. Плеск весел разом прекратился; в темноте послышалось чье-то ругательство. Захрустели ветви. Костер погас по неизвестной причине. Стало совсем темно.
Мистер Браун хотел протестовать против такого нарушения неприкосновенности его домашнего очага, но не имел времени: его скрутили, заткнули рот и грубо бросили в лодку, которая быстро поплыла по реке.
— Ничего, это все-таки плавание, — утешал себя мистер Браун, нисколько не думая о жене и детях.
Глава XV
Читатель помнит, как удивились робинзоны, услышав фразу, произнесенную татуированным индейцем, ехавшим в лодке с европейцем.
Европеец был не кто иной, как Гонде, ограбленный разбойниками, а татуированный индеец — сам мистер Браун из Шеффилда.
Но как же все это случилось?
Робену очень хотелось расспросить чудака, но тот, видя, что его протесты не достигают цели, замолчал с бесстрастностью и спокойствием, которым позавидовал бы любой индеец из племени арамихо. Впрочем, робинзоны не особенно приставали к англичанину, потому что им нужно было разрешить много других, гораздо более важных, вопросов.
Бумажная лодка взяла большую лодку на буксир и, к великой радости Гонде, поплыла к лагерю робинзонов.
Несчастный Гонде был весь избит и изранен; он едва мог держаться на ногах и отвечать на вопросы, которыми его осыпали.
— Ах, мистер Робен, как я рад вас видеть! — говорил он. — Меня ограбили и избили. Вещи, отданные мне на хранение вашим сыном, у меня отняли силой, но я все-таки не теряю надежды, что мы скоро их найдем и возвратим.
— Что же с вами случилось, Гонде? — спросил Робен. — Расскажите мне все подробно, а главное — поскорее.
— Сейчас, сударь, но сначала позвольте мне самому задать вам один вопрос.
— Говорите.
— Вы не подозревали меня в чем-нибудь? Вы, надеюсь, ни одной минуты не думали, что я воспользовался вещами, которые принадлежат вам, моему благодетелю? Не подумали, что я отнесся небрежно к хранению их?
— Нет, Гонде, я ничего этого не подумал; я был убежден, что случилась какая-то катастрофа.
— Хотя ваше исчезновение нас крайне удивило, — заметил от себя Шарль.
— Что ж, это не мудрено, что вы почувствовали сомнение, — грустно заметил Гонде. — Ведь я бывший каторжник, а кто раз совершил проступок, тот уже не может внушать доверие людям.
— Вы ошибаетесь, Гонде, мой сын в вас нисколько не сомневался. Вы дали столько доказательств своей честности, что теперь даже грешно вас в чем-либо подозревать.
— Спасибо, мистер Робен, спасибо вам за эти добрые слова. Я отыскал бы вас через три дня после того, если бы этот сумасшедший англичанин не избил меня и не заставил плыть вниз по реке.
Мистер Браун хранил презрительное молчание и намеренно повернулся к робинзонам спиной.
— Кто же вас ограбил?
— Это целая история, в которой я сам очень мало понимаю. Во всяком случае, эти люди разрисовали англичанина, посадили его в лодку и сказали ему: ну вот и плавайте сколько вам угодно, мистер Браун, вот вам лодка и лодочник. Англичанин отвечал «yes» и сказал мне: «Поезжайте в Сен-Лоран, я хочу объявить протест. У меня украли чековую книжку». Я хотел плыть вверх по реке, но англичанин требовал, чтобы я плыл вниз, и избил меня до полусмерти. Пришлось поневоле исполнить его требование.
— Yes, — снизошел наконец мистер Браун. — У меня украли чековую книжку. Все мое состояние находится в руках негодяев. Вы, должно быть, их сообщники, потому что мешаете мне плыть дальше. Я подам жалобу властям этой отвратительной страны.
— Сэр, — заговорил было Робен…
— Я мистер Питер Браун из Шеффилда, — сухо возразил великобританский «краснокожий».