Робен и его сыновья подошли к англичанину.
— Мистер Браун, — сказал Робен, — угодно вам отыскать ваше семейство и вернуть свои деньги?
— Я хочу плавать, — сквозь зубы процедил англичанин.
— Вы и будете плавать, обещаю вам это; но сначала вы должны указать нам место, где вы находились в тот момент, когда вас похитили разбойники.
— Нет.
— Как «нет»?
— Нет.
— Вы, стало быть, не хотите?
— Не хочу. Я здесь для того, чтобы плавать, а вовсе не для того, чтоб вам помогать. Я британский подданный и не желаю иметь с вами ничего общего.
— Но ваше семейство, ваши деньги…
— Мое семейство вас не касается. До моих денег нет никакого дела таким темным личностям, как вы.
Анри опять не выдержал и подскочил к англичанину. Весь бледный от гнева, он сильно тряхнул англичанина за плечо.
— Мистер Браун, вы нахал и больше ничего. Я уже говорил вам…
Робен отстранил сына, бросив ему кроткий упрек:
— Анри, ведь я же просил тебя… Оставь его в покое… Мистер Браун, — продолжал он, обращаясь к англичанину, — вы бессердечный муж и отец.
— Я английский подданный. У меня желудочная болезнь.
— Прекрасно. Можете думать и чувствовать, как вам угодно. Мы оставим вас здесь и примемся за дело одни, без вашей помощи. Отсутствие наше продлится два дня. Я оставлю вам провизии на неделю.
— Я вам за это заплачу.
— Чем же вы заплатите? Ведь у вас нет денег?
— Я богатый шеффилдский заводчик. У меня кредит в банке.
— Ну, до банка здесь далеко… До свиданья, мистер Браун, счастливо оставаться.
Тем временем Андрэ развел паровик бумажной лодки. Робинзоны уселись в нее, и лодка помчалась на всех парах к голландскому берегу.
Переезд совершился скоро, в какие-нибудь четверть часа. Затем лодка пошла вдоль берега, причем робинзоны тщательно исследовали зеленую растительность, покрывавшую берег.
Поиски были долгие и трудные, несмотря на навыки европейцев и превосходное чутье их индейской собаки. Вскоре кончилось топливо для паровика, и Робен собирался скомандовать «стоп!», как вдруг увидел индейскую пирогу, причаленную к берегу.
— Стой! — крикнул он.
В пироге беспечно сидел индеец и курил сигару. Робен окликнул его:
— Эй, дружище!
— Эй, дружище! — отозвался индеец.
— Чья это лодка?
— Капитана Вемпи.
— А где капитан Вемпи?
— На берегу с моим отцом.
Из прибрежной чащи вышло с полдюжины индейцев, услышавших пыхтенье паровика.
Робен, Шарль, Анри и два негра-бони сошли на берег и подошли к многочисленной толпе индейцев, окружавших небольшую хижину.
— Здравствуй, Вемпи.
— Здравствуй, Ломи, здравствуй, Башелико; здравствуй, господин, — отвечал капитан Вемпи, знавший сыновей Ангоссо.
— Что ты здесь делаешь, капитан Вемпи? — спросил Робен.
— Я приехал за белым господином и белыми женщинами.
— А куда ты ездил?
— На рыбную ловлю.
Робинзоны и их негры вошли в хижину. Там им, прежде всего, бросился в глаза пастор с седыми волосами и бородой. Он сидел у гамака, в котором лежала больная женщина в сильнейшей лихорадке и громко стонала.
Две молодые девушки сидели возле нее и горько плакали. Пастор встал, увидев европейцев. Те почтительно ему поклонились.
— Ах, господа, — сказал он, — вы не можете себе представить, как я вам рад. Эта дама и ее дочери в ужасном положении. Возвращаясь с верховьев Марони, я нашел их на французском берегу. Они рассказали мне вопиющую историю. К довершению беды сам глава семейства пропал. Я хотел проводить их до Спарвина, но они мне сказали, что за ними обещал сюда приехать индейский капитан. Я тотчас же перевез их сюда, на это место, надеясь встретить здесь главу семейства, но надежда моя, увы, не оправдалась. Нет ли у вас хины? У бедной дамы сильная лихорадка со вчерашнего утра, а у меня нет больше хины — вышел весь запас.
Пастор встал, увидев европейцев
Робен не успел ответить.
Гонде, вошедший в хижину позади всех, вдруг кинулся на пастора с поднятым тесаком.
— Это он! Это сам бандит! Он такой же священник, как и капитан! Ко мне!.. Ловите его, держите!
Быстрым движением лжепастор оттолкнул занесенный над ним тесак, как кошка, прошмыгнул под гамаком, выбежал из хижины и пустился наутек, прежде чем робинзоны успели опомниться.
— Стойте! Не нужно гнаться за ним! — сказал Робен. — Он, вероятно, не один, и потому можно наткнуться на засаду.
Но Гонде был вне себя и ничего не слышал. Он уже бросился за бандитом, взяв с собой Матаао, торопливый лай которого доносился издалека.
Отсутствие Гонде продолжалось около получаса.
Все уже начинали тревожиться за него, как вдруг он показался в хижине с исцарапанным лицом и руками, но веселый.
— Негодяй, я узнал его по голосу, — говорил он, задыхаясь. — Он загримировался под старика-пастора, но я все-таки его узнал. Нате вам, — продолжал он, бросая под ноги Робену черную рясу, которую бандит скинул с себя, чтобы легче было бежать. — Что, разве не моя правда? Разве это не самозваный пастор?.. Он от меня удрал, но нет худа без добра: шагах в пятидесяти отсюда я сделал великолепную находку.
Глава XVII
Гонде, благодаря счастливой случайности, совершил очень важное открытие.
— Оставайся здесь, Матаао!..
Он долго бежал по следу лжепастора, но тот скрылся в лесной чаще, как человек, которому хорошо знакомо скитанье по лесу. Гонде не удалось узнать, что это за личность, умеющая так хорошо переодеваться то офицером, то попом. Очевидно, это был негодяй, ловкий, мастер на все руки, по всей вероятности, из беглых каторжников.
— Оставайся здесь, Матаао!..
Несмотря на превосходное чутье Матаао, Гонде скоро понял, что погоня за беглецом не только бесполезна, но даже опасна, и решил ее прекратить. Собаку он позвал назад и пошел домой, унося с собой в виде трофея рясу, сброшенную во время бегства лжепастором. Шел назад он медленно, понурившись; собака шла в трех шагах впереди, усиленно нюхая на ходу землю.
Вдруг он увидел торчащий из земли кончик воткнутого в нее плотного деревянистого листа пальмы-макупи. Менее опытный человек не обратил бы на это обстоятельство никакого внимания, но Гонде пристально поглядел на лист и заметил, что выступающая из земли его часть срезана в виде веретена.
Убедившись, что края листа не смазаны никаким ядом, Гонде вытащил его из земли. Лист был помят, но еще свеж и зелен.
— Он зарыт тут недавно, — сказал про себя Гонде. — Тут, наверное, еще что-нибудь есть. Надо покопаться.
Матаао, заметив, что его господин роет тесаком землю, тоже принялся рыть ее лапами. Собака делала свое дело так старательно, что через некоторое время отрыла целый слой зеленых листьев площадью в квадратный метр.
— А! Вот как! — продолжал Гонде. — Что бы тут такое могло быть?.. Ищи, Матаао, ищи! Ищи, хорошая моя собачка!
Ободренный голосом хозяина, Матаао еще усерднее принялся рыть и почти весь ушел в слой набросанных листьев. Гонде услышал, что когти собаки царапают о что-то твердое.
— Сюда, Матаао! Сюда! — ласково позвал он собаку.
Собака выскочила из ямы и остановилась, вытянув морду.
— Что же это значит? — пробормотал Гонде.
Вся эта история интересовала его все больше и больше.
Он наклонился и ткнул в яму тесаком. Тесак наткнулся на что-то твердое; раздался металлический звук.
Гонде вздрогнул всем телом и принялся с ожесточением рыться в земле, потом подошел, задыхаясь, к собаке и сказал ей:
— Оставайся здесь, Матаао! Жди меня тут, собачка!
Умная собака тихо повиляла хвостом, как бы желая сказать: «Понимаю!», и осталась на месте неподвижная, как статуя.
Все это продолжалось не более получаса. Скоро Гонде уже был у своих, которые ожидали его с нетерпением. Он прибежал, запыхавшись, не помня себя от радости.
— Да, — говорил он, — я нашел, нашел!.. Вот вы будете рады!.. Господи, как я счастлив, что мне удалось найти!
— Ну, Гонде, расскажите же толком, что случилось, — ласково обратился к нему Робен. — Что вы там нашли?
— Ах, мистер Робен, идемте же! Идите скорее… Вы много повидали в своей жизни, но я уверен, вам не случалось видеть ничего подобного.
— А что такое?
— Вы наверняка никогда не видели, чтобы собака делала стойку перед паровой машиной.
— Что вы говорите?…
— Вы, может быть, думаете, что я сошел с ума? Нисколько. Я видел, я трогал… Спрятано мастерски. Блестит, как серебро. Идемте!.. Скорее!..
Робен, Шарль и Андрэ побежали за Гонде. Любопытство их было сильно задето.
Оказалось, что Гонде действительно не сошел с ума. В пятидесяти метрах от ямы возвышалась груда каких-то обломков, над которой неподвижно стоял Матаао. Сквозь листву деревьев проникали солнечные лучи, и под ними ярко блестели стальные части превосходной паровой машины.
— Наш паровик! — вскричали обрадованные Шарль и Андрэ.
— Спасибо, Гонде, — с волнением сказал Робен. — Вы оказали большую услугу колонии.
— Это еще не все, тут и другие инструменты… Они расположены вокруг паровика… Потом еще что-то такое… очень тяжелое…
— Ну, значит, теперь нам вновь можно разрабатывать прииск, — сказал Шарль. — Что будем делать дальше?
— Очень даже понятно — что. Вытащим наши вещи, соберем их, упакуем и отвезем домой. На этот раз уж их у нас не отнимут, спрячем мы их хорошо. Не правда ли, Гонде?
— О да, мистер Робен! Сверххитёр должен быть тот, кто теперь их у нас отнимет.
— Интересно, — сказал Анри, — каким образом воры перенесли сюда вещи?
— Могут ли хороших воров затруднить такие пустяки?
— Их, вероятно, было больше, чем нас.
— А у нас разве нет капитана Вемпи с его воинами? За умеренное вознаграждение они, конечно, не откажутся нам помочь.
— Это даже и не нужно, — возразил Шарль. — Мы с Андрэ, покупая машины, просили разобрать их и уложить так, чтобы каждая отдельная часть весила не более тридцати килограммов.