скорее, не считаясь с болью, страхами, потерями и всем остальным! Вы убедили его, что это единственный способ добиться покорности метаморфа! Велели не лечить мои раны! Потребовали от мастера Викрана быть максимально жестоким! А потом потребовали и ранней трансгрессии, каким-то образом убедив его, что иначе нельзя!
Директор коварно улыбнулся.
— Что поделаешь? Мне пришлось показать ему признаки, по которым можно было заподозрить, что твой метаморф пытается одержать верх. Такие, чтобы Викран сам поторопился с обучением, ведь трансгрессия способна оглушить зверя и вынудить его подчиниться. Через боль. Через страх. Через ненависть… и мой бывший ученик не мог с этим не согласиться, потому что слишком часто встречался с такими, как он. Он, конечно же, понимал, что хорошего отношения от тебя не дождется, но согласился, что это невеликая цена за твою жизнь.
Айра покосилась на неподвижное лицо учителя и прикусила губу.
— Так это вы хотели, чтобы я его ненавидела!
— Безусловно, — поощрительно кивнул маг.
— И вы хотели… — она вдруг сглотнула, — господи… чтобы я попросила себе другого наставника! Вы, а не он, ждали, что я откажусь! Вы знали, что так будет! Знали, что он сумеет сделать так, как велели ему именно вы!
— Викран дал мне клятву на крови и, будучи неспособным ее обойти, сделал то, что я от него потребовал, — хмыкнул лер Альварис. — Клятва — штука сложная, а клятва на крови — еще и крайне надежная. Такая же надежная, как и чары полного подчинения. Викрану ничего не оставалось, как подчиниться. Ему было велено тебя унизить — он унизил. Велено ударить — и он ударил так, как только смог. Велено было бы убить, и он бы убил… но, на твое счастье, мне требовалось другое. Нужно было, чтобы ты сдалась, отчаялась и пришла просить меня о помощи. Но ты права и в другом, девочка: интенсивность и частота ваших занятий, а также их продолжительность и насыщенность зависели только от меня. Викран был категорически против. И Легран тоже. Правда, хоть наш смазливый эльф имел на тебя свои виды, на его мнение можно было спокойно наплевать. Но и запрещать ему использовать на тебе особенности своего щита я тоже не стал.
— Почему? — горько прошептала она.
— Чтобы ты это заметила и уж точно не рискнула проситься в ученицы. И тогда у тебя бы остался лишь один вариант с учителем…
Айра внезапно вздрогнула всем телом.
— Вы!
— Конечно, — широко улыбнулся лер Альварис. Той страшной улыбкой, что больше напоминала оскал. — Я бы довел тебя до инициации и совершенно спокойно забрал все, чем наделил тебя Занд. Но, к сожалению, директору не положено иметь личного ученика. И только изредка, в исключительных случаях, как вышло с Викраном… словом, «исключительный случай» мне пришлось создавать самому.
Викран дер Соллен поднял на учителя застывший взгляд, и директор понимающе хмыкнул: там было столько ненависти, что в ней можно было искупать весь мир.
— Викран, мой мальчик, я ни в чем тебя не виню. Ты настолько честен, что для человека это просто неприлично! Разумеется, я ни на один миг не поверил, что ты примешь инициацию и смиришься! Разумеется, я не боялся, что ты станешь мягче или вдруг влюбишься: Эиталле бывает только раз в жизни. Но ты… — архимаг сокрушенно покачал головой, — так и не сумел ее сломать. Испортил мне все планы с инициацией. Не смог провести ее сам. Упустил девчонку после бала. И ни слова не сказал, что все-таки нашел ее… я так тебе верил, мой мальчик. А когда понял, что верил зря, на какой-то миг даже испугался, что пригрел на груди змею! Ну, подумай сам: что я мог решить, когда ты не привел ее обратно?! Только то, что ты тоже понял ее силу и решил ею воспользоваться! Знаешь, как меня расстроила эта мысль?!
Викран дер Соллен сжал челюсти.
— Я целую ночь не спал, пока наконец не вспомнил про Эиталле! — всплеснул руками директор. — И не сообразил, что ты мог идти в Занд только за одним!
— За смертью, — неслышно прошептала бледная как полотно Айра, и у полуэльфа странно дрогнула щека. Так, словно он все-таки услышал и молча согласился, потому что действительно не имел больше ни сил, ни желания жить.
— А Марсо? — с деланым возмущением продолжил архимаг. — Этот мерзавец опять сумел обвести меня вокруг пальца! Посте сотни лет заточения! После стольких неудач я надеялся, что сломал его! А он — вот! Стоит напротив и кривит губы, как в тот день, когда умчался за своим бессмертием! Марсо, ну что тебе опять тут понадобилось? Решил вернуть тело? Девчонку использовать? Понадеялся, что сумеешь закончить то, что не успел сто лет назад?
Марсо пару секунд всматривался в возбужденно блестящие глаза бывшего друга, а затем медленно покачал головой:
— Ты так ничего и не понял. А значит, ты еще глупее, чем был я, когда пришел сюда в первый раз. Ты так и не сознаешь, что же такое истинное Сердце. Не понимаешь, что наш мир живет лишь до тех пор, пока живо оно.
— Хочешь сказать, на этот раз ты явился сюда бескорыстно? — фыркнул лер Альварис. — Марсо, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в эту чушь. Скорее я поверю в то, что ты обманул эту дурочку так же, как меня когда-то, чем помыслю хоть на миг, что ты стал сентиментальным идиотом, радеющим за чужое благополучие. Признаться, не ожидал от тебя подобной глупости…
Айра закрыла глаза, ощущая, как ее разум стремительно заволакивает сиреневым туманом. И вжалась в кору еще плотнее, почти не слыша резкого голоса директора. Не видя ничего. И почти ничего не ощущая, кроме все быстрее ускоряющегося сердца.
Она задрожала, перенимая идущую от Перводерева вибрацию. Чувствуя Его неслышный зов, охотно поддалась. Приняла в себя и мгновенно растворилась в лиловом мареве, окутавшем ее с головой. Так, как ей не позволял когда-то упрямый Зорг. Так, как отговаривал потом Марсо. Как всегда хотелось, но было очень страшно. Однако теперь страха не было. Ничего больше не было, кроме горечи, тоски и невыносимой, какой-то вселенской печали.
Она глубоко вздохнула, будто засыпая… или, наоборот, просыпаясь в новом теле? А потом взглянула на крохотные фигурки магов сразу миллионами глаз, увидела готовую ударить руку с зажатым в ней клинком, гневно зашелестела тысячами рук и беззвучно прошептала сразу на многие сотни голосов:
— Не смей трогать мальчика: он уже ничего не изменит!
ГЛАВА 19
На какое-то время Занд пугливо притих. В лесу замолкли птицы, внезапно стих ветер, застыли в безмолвии травы. Звери замерли, подняв головы к небу и настороженно втягивая ноздрями воздух. Занд стал одним существом, внезапно очнувшимся от долгого сна. И сотнями тысяч глаз уставился на вздрогнувших от неожиданности смертных. И чем дольше длилось это пугающее молчание, тем больше в их глазах проступало понимание, а в душах зарождался какой-то первобытный страх.
Перводерево раскрылось так внезапно, что в первый момент никто не понял, что происходит. Люди не услышали дрожи, зародившейся в его стволе. Не увидели, как треснула по всей длине кора, открывая спрятанное до поры до времени дупло. Не заметили, как выступили из-под земли узловатые корни, а из Перводерева стремительно выскользнули длинные лианы и проворно оплели замершую в каком-то оцепенении Айру.
В мгновение ока опутав девушку с головы до ног, они так же стремительно утянули ее куда-то вглубь. Осторожно поместили в дупло, аккуратно поставили, заботливо поддерживая за руки, и наконец опали громадными кольцами, готовые в любой момент снова взвиться сотнями могучих щупалец, чтобы снова спрятать, если кто-то вдруг покусится на Сердце этого мира.
А оно действительно было там. Пробудилось от многовекового сна. И действительно смотрело на людей через расширенные глаза неестественно застывшей девушки, с помертвевшего лица которой внезапно сбежала вся краска. И только глаза оставались широко раскрытыми — крупные, неестественно горящие. Глаза, в которых светилась нечеловеческая мощь и бесконечная, невыразимая, полная невеселого понимания усталость.
Марсо, заслышав долгий вздох, обернулся и с непонятным выражением взглянул на преобразившуюся Айру.
Сейчас она перестала быть собой и вряд ли понимала, что случилось. Она не чувствовала. Не боялась. Не плакала. И даже о будущем уже не думала, потому что прежней Айры больше не было — она исчезла, уступив тело чему-то более могучему, древнему, но при этом все видящему и понимающему. Чему-то, что уже много веков следило за происходящим в Занде. Что имело право требовать ответы, карать и миловать, дарить благо или отнимать последние крохи, помогать и прощать, казнить и лишать надежды, награждать, взвешивать, оправдывать или просто решать, как поступить с дерзкими чужаками, ворвавшимися в Его обитель без спроса.
По губам Марсо скользнула грустная улыбка, лицо стало печальным, но вместе с тем наполнилось странным смирением. Карие глаза заискрились, когда он подметил соскользнувшего с ее шеи крыса, а затем одобрительно сверкнули, потому что Кер тоже начал стремительно меняться.
Вот перед Перводеревом привстала на задние лапки юркая ласка. Вот она глубоко вздохнула и молниеносно выросла в несколько раз, обзаведясь острыми зубами. Вот освобожденно выпрямилась, в считаные мгновения достигнув размеров взрослой собаки. Вот подросла еще, став уже не собакой, а крупной волчицей с сиреневой полосой вдоль вздыбленного загривка. Вот бесшумно обнажила выдвигающиеся из десен клыки, неуловимо быстро теряющие сходство с волчьими. Затем увеличилась в размерах еще в несколько раз, попутно избавляясь от ненужной шерсти. Вырастила на боках хитиновые пластины. Прикрыла беззащитные уши. Выпустила наружу стальные когти. И обзавелась раскосыми глазами-щелочками, хищно прищуренными в ожидании развязки.
— Всевышний… — Дер Альварис пораженно отступил, неверяще разглядывая истинный облик боевого метаморфа. — Ты?!
Кер встряхнулся снова, принимая окончательную форму, и с земли неуловимо быстрым движением поднялась неимоверно крупная, откровенно раздраженная зверюга. А потом прижалась хитиновым боком к коре Перводерева и тихо, угрожающе зашипела.