Маг судорожно вздохнул, по достоинству оценив предложенный дар, и бережно поднял к лицу новорожденную мышку… нет, уже ласку… маленькую, но очень умную. Совершенно черного окраса. С крохотным носом-пуговкой. Потрясающе синими глазами. И пушистым хвостиком, которым она резко дернула, а затем с легкостью вспорхнула на шею хозяина, обвившись вокруг нее бархатной лентой.
— Ты ей нравишься. — Айра улыбнулась чуть шире и подхватила довольного Кера на руки. — Дай ей имя. Любое. Она хочет услышать твой голос.
Мастер Викран встретился глазами с внезапно найденной лаской и так же тихо сказал:
— Кеари. На языке моего народа это значит Возрожденная.
— Ей нравится, — перевела Айра довольное урчание Кера и юной ласки, которая тем временем снова начала меняться. Сперва вытянулась в черно-синюю змейку, затем избавилась от шерсти, свесилась с шеи удивленно замершего хозяина, юркнула ему под рубаху и закаменела, повиснув на нем неподвижным ожерельем.
— Она слишком мала, — пояснила девушка. — И ей нужно набираться сил. На это потребуется несколько месяцев или даже лет, так что пока она будет спать. Слушать тебя. Пытаться понять. Присматриваться ко всему, что творится вокруг, и учиться. Потом она проснется уже зрелой, как Кер, который в свое время спал целых семь лет. Но у Кеари есть возможность сделать это быстрее. Если, конечно, ты поделишься с ней своей силой.
Викран дер Соллен накрыл змейку рукой и улыбнулся, почувствовав благодарное урчание в ответ.
— Да, так лучше, — кивнула Айра, отпуская метаморфа. — Если тебе будет грозить опасность, она проснется. Но не рискуй зря — для никсы ее сил пока маловато. Хотя в остальном, конечно, она ничем не будет отличаться от моего малыша. Ну, разве что полом?
Кер удовлетворенно фыркнул и снова умчался прочь, ужасно довольный тем, что скоро обретет подругу. Но напоследок все равно успел вспрыгнуть на плечо мага, одобрительно потереться о его щеку, тщательно обнюхать задремавшую змейку и осторожно коснуться ее носом. Словно пожелал добрых снов и побыстрее набираться сил.
Мастер Викран проводил его долгим взором и снова повернулся к беспокойно замявшейся девушке:
— Айра?
Она неловко потупилась, нервно теребя подол своего платья.
Странно, но теперь, когда он вернулся, ее уверенность вдруг куда-то бесследно испарилась. Когда оказалось, что Занд принял и его. Когда перед ним раскрылась целая бездна лет, которые он вряд ли захочет провести в одиночестве. Прекрасно зная, о чем он может спросить. Ужасно смущаясь, но при этом отчаянно желая открыться… это случилось так быстро. Так внезапно. Столько событий, столько чувств… целая буря! И в ней, и в нем. Словно из бушующего пожара довелось шагнуть в прохладный и роскошный дворец. Или, падая в пропасть, уже перед самой землей вдруг обнаружить под ногами твердую опору. Могучую. Надежную. Несокрушимую. Такую же крепкую, как сидящий напротив маг.
— Айра? — снова позвал Викран, осторожно коснувшись пальцами ее щеки и заставив мгновенно вспыхнуть до корней волос. — Скажи, почему?
Не поднимая глаз, она тихонько вздохнула.
— Почему ты меня вернула?
— Потому что ты прав: Сердце Зандокара не терпит лжи. Потому что Оно слышит не речь, а людские души. И потому что умеет проявлять самые потаенные наши желания. Твои… мои… Марсо… заставляя говорить только то, что действительно важно. Ведь лер Альварис мог попросить по-разному. Он мог потребовать вечной жизни. Бесконечной силы. И я дала бы ее столько, сколько он мог выдержать. Но он оказался слишком жаден. Пожелал столько, сколько я могла ему дать. А дать я могу очень много. Понимаешь? Его кара была справедливой.
Мастер Викран бережно приподнял ее лицо, настойчиво заглядывая в серо-голубые глаза, и прошептал:
— Я спросил тебя не об этом.
Айра наконец нашла в себе силы посмотреть на него прямо и с трепетом встретила его горящий взгляд, в котором все еще метались сомнения, былые страхи, недоверие… все, о чем он думал многие-многие дни. То, что она успела прочитать в его памяти. Все, что услышала и внезапно поняла. Что открыло наконец для нее простую, незатейливую, но какую-то ослепительную истину, рядом с которой поблекло все остальное — ненужное и совершенно пустое.
Все, кроме него.
Она тихо вздохнула.
— Я люблю тебя, Викран дер Соллен.
Маг судорожно сглотнул, не понимая, как такое возможно, если он не сделал ничего, чтобы ее завоевать.
— Я слышала твою боль, — неожиданно призналась Айра. — Помню все твои воспоминания с того дня, как мы впервые встретились. Я очень жалею, что тебе пришлось так много пережить. Жалею, что нас разлучили в самом начале. Жалею, что мы не узнали друг друга раньше. И повторяю: Сердце Зандокара не терпит лжи.
Он замер.
— Я прощаю тебя за то, что ты натворил в незнании, — тихо сказала Айра, обхватив руками его ладони. — И благодарна, что ты нам помог. Не твоя вина, что все так сложилось. Не твоя вина, что лер Альварис нас обоих использовал. Не твоя вина, что я оказалась в Занде. И не твоя вина, что за эти годы я так сильно изменилась.
— Айра, но ведь я…
— Ты спас мне жизнь, — ласково улыбнулась она, прижавшись щекой к его теплой руке. — И семь лет назад, и сегодня. Я знаю только это. А больше ничто не имеет значения.
Маг снова вздрогнул.
— Ты…
— Да. — Айра со вздохом прижалась к его груди и облегченно закрыла глаза. — Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу, чтобы ты страдал. И не хочу, чтобы твое сердце погибло. Не уходи никуда, пожалуйста. Я люблю тебя любым: волком, коршуном, человеком… не оставляй меня больше, Викран дер Соллен… никогда не бросай… ты слышишь? Не уходи от нас. Пожалуйста. Оказывается, это так больно.
И он наконец поверил. В то, что понял ее правильно. В то, что не заснул. Не умер. И не слышал сейчас полубезумный бред истерзанного сомнениями разума.
Наконец он сумел тихо выдохнуть. Избавился от мучительных колебаний. И позволил себе осторожно обнять ее за плечи. А потом с невыразимым облегчением прижался щекой к ее макушке, коснулся губами мягких волос, зажмурился, чувствуя, как сладко замирает стремительно оживающее сердце, и неслышно шепнул:
— Не брошу. Маленькое мое солнце… моя Эиталле… Всевышний, как же долго я к тебе шел! И как долго бродил во тьме, не зная о том, что ты действительно существуешь!
Она только тихо вздохнула. А потом прижалась крепче и слабо улыбнулась, откуда-то точно зная, что вот теперь-то все обязательно будет хорошо.