Ее едва ли интересовали подарки. Она вяло потянулась за чашкой кофе.
— Вот что бы тебе точно там понравилось, — с напором сказала Сильвия, — так это козы. Они там совсем маленькие, даже взрослые. Некоторые пятнистые, некоторые беленькие, они скачут там по горам, как… как духи этой страны.
Она искусственно засмеялась, не смогла удержаться:
— Я бы не удивилась, если бы на рожках у них были венки. Как твоя козочка? Я забыла, как ее зовут.
— Флора, — сказала Карла.
— Как Флора?
— Ее нет.
— Нет? Ты продала ее?
— Она исчезла. Мы не знаем, где она.
— Ой, прости. Прости меня. Но ведь она еще может вернуться?
Ответа не последовало. Сильвия заставила себя посмотреть на девушку и увидела, что ее глаза полны слез, лицо покрылось пятнами, и из-за этого она подурнела, как будто распухла от горя.
Карла не сделала ничего, чтобы укрыться от взгляда Сильвии. Закусив губу, она закрыла глаза и качалась взад и вперед, как бы в беззвучном вое, а потом жутко застонала. Она выла и рыдала, захлебывалась воздухом, слезы бежали по ее щекам, вытекали из ноздрей, и она начала неистово искать, чем вытереться. Сильвия побежала и принесла охапку бумажных платков.
— Не волнуйся, возьми вот, все в порядке, — говорила она, соображая, что, может быть, правильнее было бы обнять девушку. Но у нее не было ни малейшего желания это делать, это могло только все испортить. Девушка могла почувствовать, что порыв Сильвии неискренен, что она просто напугана ее неожиданной реакцией.
Карла что-то сказала, а потом повторила.
— Ужасно, — сказала она. — Это ужасно.
— Вовсе нет. Мы все плачем иногда. Все в порядке, не волнуйся.
— Это ужасно.
Сильвия не могла избавиться от ощущения, что с каждой минутой этой ужасной сцены девушка становится все более обыкновенной, такой же, как те нудные студентки в ее кабинете. Некоторые из них плакали из-за оценок, и чаще всего это был просто тактический ход, неубедительное хныканье. Более редкими были настоящие водопады слез, исторгавшие на свет любовные истории, проблемы с родителями или беременность.
— Это же не из-за твоей козочки, да?!
— Нет, нет.
— Тебе лучше выпить воды.
Она дождалась, когда польется холодная, обдумывая, что еще может сказать или сделать. А когда вернулась к Карле, та уже почти успокоилась.
— Ну вот, — говорила Сильвия, пока Карла пила воду. — Так лучше?
— Да.
— Это не козочка. Тогда что?
— Я больше не вынесу, — сказала Карла.
Чего не вынесет?
Может быть, она про мужа?
Он злился на нее все время. Вел себя так, будто ненавидел ее. Она ничем не могла ему угодить. Жизнь с ним сводила ее с ума. Иногда она думала, что уже сошла с ума. Иногда — что он.
— Он ударил тебя, Карла?
Нет. Физически он ее не бил. Но он ненавидел ее. Он презирал ее. Он не выносил, когда она плачет, а она не могла удержаться от слез, потому что он злился на нее.
Она не знала, что делать.
— Мне кажется, ты знаешь, что делать, — сказала Сильвия.
— Уйти? Я бы ушла, если могла, — Карла снова начала всхлипывать. — Я бы все отдала, чтобы уйти. Я не могу. У меня нет денег. Мне некуда идти.
— Подожди. Подумай. Все ли так на самом деле? — Сильвия говорила как опытная советчица. — Разве у тебя нет родителей? Разве ты мне не говорила, что выросла в Кингстоне? Разве твоя семья не там?
Ее родители переехали в Британскую Колумбию. Они ненавидели Кларка. И им все равно, жива она или умерла.
Братья и сестры. Есть брат, на девять лет старше. Он женат и живет в Торонто. Ему тоже все равно. Кларк ему не нравился. А его жена — порядочная снобка.
— А ты когда-нибудь думала о женском приюте?
— Туда не принимают женщин, которых не били. Да и все вокруг об этом узнают, и это повредит нашему бизнесу.
Сильвия ласково улыбнулась:
— Разве время думать об этом?
Тогда Карла, как ни странно, засмеялась.
— Знаю, — сказала она. — Я ненормальная.
— Послушай, — сказала Сильвия. — Послушай меня. Если бы у тебя были деньги, ты бы уехала? Куда бы ты поехала? Что бы ты делала?
— Я бы поехала в Торонто, — с готовностью ответила Карла. — Но не к брату. Я бы остановилась в каком-нибудь мотеле или еще где-то и нашла работу в конюшне.
— Думаешь, у тебя бы получилось?
— Я работала в конюшне в то лето, когда встретила Кларка. А теперь у меня больше опыта, чем тогда. Намного больше.
— Ты говоришь так, как будто уже все решила, — задумчиво сказала Сильвия.
— А я и решила. Только что.
— А когда бы ты уехала, если бы смогла?
— Сейчас же. Сегодня. Сию же минуту.
— Тебе останавливает только то, что у тебя нет денег?
Карла глубоко вздохнула:
— Только это меня и останавливает, — сказала она.
— Хорошо, — сказала Сильвия. — Теперь слушай, что я предлагаю. Не думаю, что тебе нужно останавливаться в мотеле. Полагаю, тебе лучше доехать на автобусе до Торонто и остановиться там у моей подруги. Ее зовут Руфь Стайлс. У нее большой дом, живет она одна и не будет против, если ты поживешь у нее. Ты можешь жить там, пока не найдешь работу. Я дам тебе немного денег. В Торонто наверняка много конюшен.
— Много.
— Ну, что скажешь? Хочешь, я позвоню и выясню, когда уходят автобусы на Торонто?
Карла сказала да. Ее трясло. Руки беспрестанно двигались вдоль бедер, а голова резко качалась из стороны в сторону.
— Не могу в это поверить, — твердила она. — Я все вам верну. То есть спасибо! Я верну. Не знаю, что сказать.
Сильвия была уже у телефона, набирала номер справочной автостанции.
— Тсс! Я слушаю расписание, — сказала она. Она дослушала, повесила трубку. — Знаю, что вернешь. Ты согласна насчет Руфи? Я позвоню ей. Но есть одна проблема, — она критически оглядела шорты и футболку Карлы. — Далеко в такой одежде не уедешь.
— Я не могу идти домой за вещами, — сказала Карла в панике. — Да ничего, все будет в порядке.
— В автобусах хорошие кондиционеры. Ты замерзнешь. Я что-нибудь найду для тебя. Мы ведь одного роста?
— Вы в десять раз худее.
— Я не всегда такой была.
В конце концов, они остановились на коричневом льняном жакете, почти не ношенном, Сильвия купила его, не подумав, что стиль совсем не ее, на паре сшитых на заказ желто-коричневых брюк и шелковой кремовой блузке. От теннисных туфель Карле пришлось отказаться, потому что ее нога была на два размера больше, чем у Сильвии.
Когда Карла утром принимала душ, ей такое и в голову не могло прийти, Сильвия позвонила Руфи. Руфь собиралась на какую-то встречу в тот вечер, но сказала, что оставит ключ у верхних жильцов, и Карле надо будет лишь подняться за ним.
— Ей надо будет доехать на такси от станции. Надеюсь, справится? — сказала Руфь.
Сильвия засмеялась:
— Она не тупица, не беспокойся. Она просто попала в беду, так бывает.
— Хорошо! Я имею в виду, она правильно делает, что сбегает.
— Она вовсе не тупица, — повторила Сильвия, думая о Карле, примеряющей брюки и пиджак. Как быстро молодые забывают о горестях и как привлекательна девушка в новой одежде!
Автобус останавливался в городе в двадцать минут третьего. Сильвия решила приготовить на обед омлет, накрыть стол синей скатертью, достать хрустальные бокалы и открыть бутылку вина.
— Надеюсь, ты проголодалась и съешь что-нибудь, — сказала она, когда Карла вышла, чистая и сияющая, в новой, взятой взаймы одежде. Ее нежная веснушчатая кожа разгорелась от душа, влажные волосы потемнели, а милые завитки из растрепавшихся волос были теперь приглажены. Она сказала, что голодна, но, когда попыталась взять в рот кусочек омлета, руки ее задрожали, и еда соскользнула с вилки.
— Не знаю, почему я так дрожу, — сказала она. — Я должна быть в восторге. Никогда не думала, что все будет так просто.
— Все очень внезапно, — сказала Сильвия. — И, наверно, поэтому кажется не очень реальным.
— А вот и нет. Сейчас мне все кажется по-настоящему настоящим. Как и прежде, когда меня что-то удивляло.
— Может быть, когда ты решаешься на что-то, когда ты действительно решаешься, так и бывает. Так и должно быть.
— Это если у тебя есть друг, — сказала Карла с застенчивой улыбкой, и краска разлилась по ее лицу. — Если есть настоящий друг. Как вы. — Она положила нож и вилку и неуклюже подняла бокал с вином обеими руками. — Пью за настоящего друга, — неловко сказала она. — Мне, наверно, не следовало бы пить, но я выпью.
— И я пью, — сказала Сильвия с притворной веселостью. Она выпила и все испортила, спросив:
— Ты позвонишь ему? Или как? Он должен знать. По крайней мере, ему надо будет знать, где ты, он ведь ждет тебя дома.
— Только не по телефону, — встревоженно сказала Карла. — Я не могу. Может быть вы…
— Нет, — покачала головой Сильвия. — Нет.
— Нет, это глупо. Не надо мне было вам это предлагать. Просто трудно четко думать. Наверно, лучше будет положить записку в почтовый ящик. Но я не хочу, чтобы он сразу же ее нашел. Не хочу даже проезжать мимо дома, когда мы будем в городе. Надо это сделать по-другому. Если я напишу, если напишу, вы сможете бросить записку в ящик, когда будете возвращаться?
Других вариантов не было, и Сильвия согласилась.
Она принесла ручку и бумагу. Налила еще немного вина. Карла подумала, а затем написала несколько слов.
Я уехала. Все в зарядке.
Сильвия прочитала записку на обратном пути со станции. Она понимала, что Карла знала, как правильно написать „в порядке“. Просто они говорили о записке, и у нее, конечно, все в голове перепуталось. Перепуталось больше, чем думала Сильвия. За вином они разговорились, но разговор не пошел ни о чем таком грустном. Они говорили о конюшне, где работала Карла, когда встретила Кларка, тогда ей было восемнадцать, и она только что закончила школу. Родители хотели, чтобы она поступила в колледж, и она соглашалась, потому что могла стать ветеринаром. Всю свою жизнь она хотела работать с животными и жить за городом. Она была одной из тех школьниц, одной из тех уродин, над которыми отвратительно подшучивали, но ее это не задевало.