Я быстро взяла самую невзрачную и небольшую бутылку из всех, два бокала, поставила их на стол и села в удобное и мягкое кресло.
– Прекрасный выбор, – усмехнулся Лонц.
Стоило только секретарю откупорить бутылку, как из нее потек розовый дымок. Странное дело, в такой маленькой и столько дыма, он уже накрывал собой пол рядом с нами и никак не останавливался. Такое я видела впервые.
– Это древнее вино ирвилов, – пояснил Лонц. – Таких бутылок осталось всего пять. Вот эта привезена сюда вместе с третьей графиней Делерей.
– Сколько же ей лет?
– Третья графиня умерла давно.
– Да нет же, – засмеялась я. – Бутылке.
– Много. Тогда среди магов были виноделы, так что для тех времен оно не было редкостью. Но, надо сказать, даже тогда ценилось за свой необыкновенный вкус, – он вдохнул тягучий и немного горький аромат. – Потом маги стали заниматься защитой государств и знатных домов, забыв о земле и о простых радостях. Эх, жаль. Теперь такое вино редкость. Ну а я давно хотел его попробовать.
– Мы зря ее открыли.
Единственная из пяти оставшихся бутылок явно хранилась для какого-нибудь великого бала, важной свадьбы, победы над врагом или рождения долгожданного наследника, но точно не для удовлетворения нашего желания забыть все, что происходит вокруг.
Лонц усмехнулся, разгоняя рукой дым, и разливая жидкость алого как кровь цвета по бокалам.
– Граф не будет против. Ему все равно. А мы… Чем этот день хуже любого другого? Мы живы, графиня выжила, этот дом еще стоит, а это уже повод, чтобы открыть такое вино, ученица кудесника.
Я была несогласна, но возражать не стала. В конце концов секретарю лучше знать, что понравится или не понравится семье.
Напиток действовал странно, он заставлял расслабляться, очищал голову, мне казалось, что я могла найти ответы на все свои вопросы, стоило только их правильно задать. А проблемы? Не было больше проблем, они все оказались в прошлом. Зато будущее открывалось для меня невероятно спокойным и счастливым.
– Смотрю, ты чувствуешь себя намного лучше, – улыбнулся Лонц, откидываясь на спинку кресла. – Впрочем, как и я.
– Мне говорили, что тебя собирались отдать в рабство. Забавные они все-таки. Отдать в рабство. Это же надо умудриться.
– Это старая история, – засмеялся секретарь. – Она уже никому не интересна.
– Вот и неправда! Мне интересна.
Его молчание длилось долго, мне даже казалось, что Лонц уснул, и я бы не удивилась, услышав мирное посапывание или даже храп. Вот только как потом остальным объяснять, что секретарь в моей комнате действительно просто спал.
– Это действительно глупая история, – все-таки заговорил он. – Хотя, знаешь, вообще-то, именно так я смог заслужить уважение Деора.
– Уважение? Действительно? Это же смешно.
– Ой, а ты думаешь, это так просто? Ты, вообще, его видела? Он же наводит страх и ужас на всех.
– Ну не совсем так. Иногда он даже…
– Что? Очень мил? Забавно. Обычно его либо любят, либо ненавидят.
– Так что с уважением?
– Ах, да. Сейчас по нашим разговорам этого не понять. Но тогда графиня еле уговорила Деора назвать ей место, куда меня увезли. Не назови он место, я бы так и отправился с рабами. Нет, ты не подумай, он бы, конечно, потом помог вернуться. Но мать бы устроила дикий скандал, это точно. Вот такое вот наказание, не доведенное до конца.
– Это за что же тебя так?
Он немного задумался.
– Здесь недалеко есть одно баронство. Точнее, было одно баронство. Его нет уже давно, все к этому и шло, а его земли теперь принадлежат нам…
…Лонц рассказывал, вспоминал, иногда путался, но главное все же не упускал. Оказалось, что мальчишкой он часто играл с местными детьми на той земле.
Многие из его прошлых друзей стали ворами и преступниками, другие умерли, первая девушка, которую он безумно полюбил, стала любовницей какого-то знатного господина. Сразу отвергла зеленоволосого парня, как только появилась возможность уйти под теплую крышу и получать драгоценности за свою красоту. Впрочем, история началась задолго до разбитого сердца секретаря. Был тогда среди них один невзрачный мальчишка, тощий, еле таскающий ноги и часто болеющий. Его за что-то любили, возможно, желая защитить, а может, просто чувствуя в нем какую-то странную доброту, возникшую и продолжающую жить, несмотря на все тяготы и лишения.
В дом к себе он никого не пускал, как и не разрешал близко подходить к землям, где они с матерью работали.
Так могло длиться долго, и никто бы понятия не имел, чем он живет. Вот только в один день он пропал.
Лучшим другом он никому не был, но оберегать это нелепое создание от нападок старших и таскать ему из дома корки хлеба настолько вошло в привычку, что когда он пропал, все почувствовали, как вместе с ним не стало и чего-то хорошего в них самих. Оказывается, не может человек быть хорошим сам по себе – его мучают противоречия, метания и худые мысли, и только то добро, что он делает другим, даже маленькое и, порой, незаметное, позволяет вновь поселить в своей душе теплоту.
И на «большом совете» было решено нарушить все запреты и пойти в дом, чтобы узнать, куда делся их друг. И да, он как-то сразу стал лучшим другом, за которого можно было и жизнь отдать, и, что еще хуже, начать спорить со взрослыми и нарушить все запреты.
И они пошли.
Дом оказался заброшенным и покосившимся, на веранде было холодно и до жути пахло плесенью. О том, что внутри кто-то был, говорили громкие шаги, женские всхлипывания и какой-то странный стук.
«Ты мне принадлежишь! И твой щенок тоже! – раздался мужской крик прямо за дверью. – Я сказал ему работать!».
«Господин, прошу, молю, господин! – женщина захлебывалась в рыданиях. – Он не может больше! Сил у него больше нет! Отдайте его обучаться, и через несколько лет он вернется к вам настоящим магом! Сделает все, что захотите! Он маленький еще! Прошу, господин!»
Лонц сидел под дверью и прислушивался к каждой фразе. Значит, все это время их друг был магом, но как получилось, что они ничего не знали?
«Видел я, как он оборвышами носится, сил, говоришь, нет? А ну, иди сюда! Я не дам тебе денег к магам ехать! Не дам! Понял меня? Будешь делать все, что я прикажу, а не сделаешь – подохнешь, если раньше не преставишься».
Отправить на другие земли мальчика, чтобы тот выучился магии, было невероятно дорого. Да и держать его здесь – нельзя. Это знали все. Король давно в ссоре с магами, люди королевства давно их не любят. Что на земли самому добираться, что здесь оставаться – все одно – смерть.
Внутри раздался шум, крик и грохот, словно что-то кинули на пол. Кого-то, подумал тогда Лонц и подал знак своим прятаться. Сам он сидел тише воды, с ужасом думая, кто же может выйти из дома.
Звук шагов все усиливался и, наконец, дверь открылась, а из нее вышел злой мужчина, явно спешивший по делам. Он только раз обернулся, больше в силу привычки, чем желая что-то увидеть, но этого было достаточно, чтобы понять, что из дома вышел барон…
– И ты тогда украл у него кольцо? – спросила я, когда секретарь немного задумался и долил вино в бокалы.
– Нет. Как я мог тогда украсть? Он бы сразу все понял. Я тогда только решил, что если я украду кольцо, то восстановлю справедливость и отправлю друга к магам. Мне нужно было придумать, как сделать это незаметно. И придумал я то, до чего никто бы на моем месте не додумался. Сейчас и вспомнить стыдно – это был самый ужасный вариант из всех, лучше бы я это кольцо у него сразу выкрал.
– Не томи.
– Я решил использовать его младшую дочь, чтобы пробраться в дом, – сказал секретарь, явно недовольный своим поступком. – Но тогда я считал, что раз барон такой, то и вся его семья такая. Заинтересовать ее мне не составило никакого труда. Как и пробраться ночью к ним, через любовно оставленное открытым окно. Хотя как не составило… Лез я в окно по веткам, через ограду ночью пробирался, а там собаки, я их до этого три дня мясом кормил, чтобы они лаять на меня перестали. Они вроде и перестали, но как только я за забор залез, тихо так, без всякого лая на меня и накинулись. Я от них, на ближайшее дерево – как назло, прямо под окна к дочери той, я ведь и не думал ее увидеть, мне только кольцо и надо было.
Лонц отпил, продолжив рассказ.
– Так вот, она вместо собак голос и подала. «Родной мой, любимый!». И тащит меня прямо с ветки к себе в окно. А надо сказать, что девушка большая была, она троих как я затащить могла, да только расстояние от дерева и до нее не рассчитала. Сильно потянула. А мне и удержаться не за что.
– И что дальше? – спросила я, когда Лонц замолчал, и странно раскраснелся.
– Я под окном вишу, по гладкой стене вскарабкаться пытаюсь. Еле уцепился за решетку, а она сверху на меня и все шепчет, что боялась, что я не приду. Да я уже собакам сдаться захотел, застрял же – вперед нельзя – она не понимает, что я так долго висеть не смогу. Назад нельзя – слезть тоже не получится.
– Не может быть, – я засмеялась.
Интересное вино. Состояние такое, будто вообще ничего не произошло. Знали маги толк в вине! Знали! Было бы у меня такое раньше…
– Мне кажется, только через половину часа моя возлюбленная поняла, что еще немного и навсегда потеряет свою любовь. Втащила она меня тогда в комнату, обнимать пыталась, целовать, грозилась, что до утра не отпустит. А у меня же цель совсем другая… В общем, только под утро я то кольцо и смог украсть.
– Ты с ней ночь провел.
– Одну за пять.
– Это отвратительно, – единственное, что я могла ответить, продолжая пьянеть. – Нет, цель прекрасная, но все остальное.
– Да отвратительная цель, Тиана. Я ведь мог все по-другому сделать. И все бы хорошо закончилось.
– О чем ты?
– Уже неважно. Собственно, из-за того, что я за этим кольцом полез, похвастаться захотел, покрасоваться, что это я помог, денег нашел. Из-за этого Деор долго и не говорил графине, где меня можно найти.
– Я думала, за то, что ты проиграл кольцо в кости.