– Сегодня ночью, – произнесла она. – Мы потеряли одно из хозяев замка. Вы должны знать, что сегодня ночью моего сына, моего Адриэна, вашего господина… повесили.
Она не заплакала, только оглядела скорбные лица слуг и направила коляску в сторону своих комнат. Натаниэль кинулся помочь матери, но она подняла руку, показывая, что все сможет сделать сама.
Будто натянутая струна внутри оборвалась, обдав жаром грудь и заставляя замереть на месте, смотря вслед графине. Она была спокойна: не плакала, не пыталась вызвать жалость и не искала с кем можно поговорить. В таком большом доме, среди такого количества слуг, возможных друзей, рядом с собственными детьми или теми, кого она приняла за своих детей, она была одинока в своем горе. Как Натаниэль, Лонц, Сатиф и даже я.
– Деор должен вернуться сегодня вечером, – раздался тихий голос Лонца за спиной, выводя из задумчивости.
Оглядевшись, стало понятно, что слуги уже разошлись, Сатиф с Натаниэлем куда-то пропали, и Элиота я больше не чувствовала. Здесь остались только мы вдвоем.
– Прогуляемся? – предложил секретарь.
Я согласилась.
Странно понимать, что где-то под этим замком уже подготовлена клетка для его хозяина, а в том, что секретарь все подготовил, у меня не было никаких сомнений. Но что дальше? Выдать за графа кого-то другого?
Незаметно, мы свернули к двери за кухней, и вышли в сад около замка. Красивые деревья окружали его сплошной стеной, на камне возле окон можно было увидеть еще зеленые листья, витражи с этой стороны переливались, ловя солнечные лучи, рядом росли странные цветы, которых я никогда не видела на наших землях, а сам замок уходил вверх тремя большими башнями, разрезавшими облака. Больше он не казался чудовищем.
– Что ты видишь? – спросил Лонц, подводя меня к беседке, едва заметной за стеной кустарника. – Замок, – понял он мое замешательство. – Каким он стал теперь?
– Красивым, – я снова посмотрела на башни, словно из сна, если он действительно такой, и был таким несколько тысяч лет назад, то, без сомнения, это был самый прекрасный замок на всех землях. – Мне о таких сказки читали.
Лонц смотрел на меня ожидая. Он молчал, но взгляд был изучающим, заинтересованным, в нем чувствовался незаданный вопрос.
– Я рад, ученица мага, – неожиданно бодро ответил он, даже слишком бодро для человека, который только что узнал о смерти брата. – Хоть кто-то видит его таким. Для меня он как был тюрьмой, так тюрьмой и остался. За столько лет ничего не изменилось.
– Не тебе стоит переживать, что этот дом превратится в тюрьму.
– Ты снова о Деоре? – Он встал с места. – Не веришь, что это он?
– А ты веришь? – не выдержала я. – Лонц, я не понимаю, зачем ему это. Точнее… я понимаю… я могу представить зачем…
– Когда ничего не знаешь о человеке, представить можно что угодно, – секретарь злился. – Глупая, глупая ученица, ты ведь ничего не знаешь о Деоре, совершенно ничего!
– Вы все так говорите.
– У него есть причины ненавидеть меня и графиню.
– Какие же?
– Ему необходимо делать из себя мученика, – ответил Лонц, так ничего и не объяснив. – Теперь посидит в клетке – ему полезно!
– А Адриэн? Ему было полезно умереть?!
– Замолчи!
– Почему же? Да это же ты собственными руками приготовил клетку одному из своих братьев, это ты собирался переспать с баронессой, которой оставалось всего ничего до замужества. Так сильно не хотел, чтобы она стала графиней?!
– Графиней?
Он опешил. А я была зла, даже не знаю, отчего вдруг именно злость стала моим исцелением, но теперь не было страшно, плохо или одиноко, не хотелось разговаривать или бежать спасаться, хотелось только закончить все здесь и больше никогда не видеть этих людей.
– Я думал, что ты сможешь понять меня, после всего. Это я виноват во всем. Только я. Это из-за меня умер Адриэн.
– Наверно, так оно и есть.
– Только так.
Казалось, он хотел, чтобы я начала возражать, но я молчала, и Лонц продолжил.
– В ту ночь я специально позвал баронессу к себе. Хотел позлить Деора и мать. Она мне даже не нравилась. Но так хотелось сделать что-то такое, хотелось вызвать ненависть к себе. И вот что получилось.
– Зачем?
– Мне нужно было, чтобы Деор перестал опекать меня. Я хотел, чтобы он не считал меня достойным себе.
– Зачем?
– Чтобы не делал глупостей.
– Я не понимаю.
– Просто ты не знаешь всего, – ответил Лонц.
– Что ж, можешь радоваться, насколько я знаю, ты добился чего хотел.
– Мне не удалось.
Лонц провел рукой по волосам и поднялся с места. Его глаза были красными, а на щеке остался след от руки.
– Прости, что привел тебя сюда. Я думал получить ответы, а получил только вопросы, – он подошел, не отрывая своего взгляда. – Не знаю, что будет дальше, но я хочу, чтобы ты знала, если ты останешься в замке, мы выполним все, что было обещано.
Он подошел еще ближе и поцеловал. Это оказалось неожиданным, но таким необходимым. Будто именно это и требовалось сейчас.
Секретарь отстранился и быстро вышел из беседки и скрылся за поворотом, войдя в одну из боковых дверей замка.
О поцелуе я старалась не думать, но осталось странное чувство. Ведь я могу просто уйти. В этот самый момент взять и уйти, никому ничего не говорить, не объяснять, не дожидаться окончания всего, даже не зная, будет ли этому конец.
Если я пойду за Лонцем, то могу погибнуть от рук короля, лап химеры или решений графини. Нужно только пройти сад, выйти во двор, пройти ворота и передо мной откроется весь мир, как перед Натаниэлем. Это только Элиот прикован к замку, а я свободна.
Сердце бешено колотилось.
Я сделала шаг, вышла из беседки, прошла по саду, зашла за стену замка и открыла большую деревянную дверь, чтобы снова войти в дом, полный боли, скорби и страха. Они здесь все сходят с ума, и я не стала исключением – только сумасшедший может по собственной воле вернуться, когда перед ним открываю двери в нормальную жизнь.
Но, что бы ни говорил Лонц, я продолжала верить в невиновность Деора. Не мог граф устроит все это. Уверена, что не мог.
Я поднималась по лестнице, как столкнулась с камеристкой графини. Кого не хотела сейчас видеть, так это Матию. Но нет, судьба отчего-то на меня зла, и в самый неподходящий момент, когда нет никакого желания что-то объяснять, делиться тайнами или выслушивать жалостливые речи, я встречаю человека, с которым все это придется делать. И ведь не скажешь ей ничего.
– Тиана, подожди.
Ее фраза показалась мне насмешкой в такой ситуации. Мне бы добраться до комнаты Сатифа, еще раз поговорить с магом, попытаться понять, но нет.
– Я очень спешу, – попыталась я завершить так и не начавшийся разговор.
– Я не отниму много времени, – сказала она и посмотрела на меня жалостливым взглядом.
Просто невыносимо.
– У меня нет настроения, вечером должен вернуться Деор.
Камеристка заметно побледнела от одного упоминания об управляющем. Для нее он так и остался монстром, с которым невозможно договориться. Это для меня он был другим. Действительно, когда не знаешь человека, придумать можно что угодно.
– Это правда? – с еще большим ужасом спросила она.
– Мне сказали, что он вернется сегодня…
– Нет, – перебила Матиа. – Правда, что он и есть тот колдун?
А слухи здесь разлетаются намного быстрее, чем я могла представить. Ведь еще недавно о комнате никто ничего не знал, а здесь уже все слуги решают сложную задачу: колдун ли их управляющий? Хотя, может, оно и к лучшему, никто не удивится, когда Деора схватят и отведут в подземелье.
– Сатиф не может точно сказать, да и никто не может. Это только слухи, которые нужно проверять.
Девушка вздохнула. Мне показалось, что она даже расстроилась.
– Прости, но здесь нечего проверять. Тиана, я знаю, о твоем отношении, но, поверь, он именно такой, каким его все считают. А если не веришь, то лучше уехать и больше не возвращаться.
– Мне кажется, или ты очень сильно хочешь, чтобы я уехала?
Теперь я злилась на Матию, сама не понимая, что происходит. Я знала, что девушка желает только добра – она настолько запугана, что боится собственной тени, больше похожа на серую мышь, которая лишь изредка высовывает нос из норки. Глупо на нее злиться, но сделать с собой хоть что-то я не могла. К тому же мне казалось, что случившееся – самое настоящее предательство.
– Конечно, нет, – залепетала она. – Но, если бы я могла, я бы обязательно уехала, а ты вот остаешься, еще и веришь управляющему. Почему?
– Потому что привыкла смотреть на поступки людей, а не слушать чужих разговоров. Чего и тебе советую.
– Но ты сама не знаешь его. Об этом тебе даже Лонц говорил!
Она готова была заплакать, но потом испуганно посмотрела на меня, закрыв рот рукой и замерев на месте. Я же пыталась успокоить собственное волнение.
– Ты подслушала? – этот вопрос дался нелегко.
– Я нечаянно, мне нужно было помочь… собрать в саду… а там вы.
– И много ты услышала?
– Нет, я только… только самое начало, потом поняла, что это вы разговариваете и ушла.
Не знаю даже, чего я больше боялась: что она подслушивала и теперь может кому-то рассказать или того, что она могла услышать, останься слушать до конца. Хотя если бы Матиа услышала признание секретаря, то точно не тряслась бы здесь, а рыдала где-нибудь рядом с его комнатой. Мне стало жаль ее.
– Тиана! – раздался голос Натаниэля на лестнице.
Голос алхимика заставил удивиться. Кто угодно мог позвать меня. Кто угодно. Но только не он. Я даже забыла про Матию. Натаниэль, кажется, о ней вообще не вспоминал. И был он весь в пыли, подпаленная одежда выглядела нелепо, на волосах, если присмотреться, можно заметить пепел. Но алхимика собственный внешний вид не волновал.
– Ты видела Сатифа?
– Нет, но я иду в его комнаты.
– Тогда идем вместе. У меня к нему важное дело и к тебе тоже.
Я еще раз посмотрела на камеристку, но девушка только опустила голову, чтобы не смотреть на Натаниэля. Боги, неужели она и его боится?