Ольтарх не смог признать меня самим замком, он думал, что я призрак, все пытаясь понять. Так до конца своей жизни не осознав, что чтобы понять, необходимо прочувствовать это или родиться с этим, как его сын.
Герольс появился на свет через восемнадцать лет после моего рождения. Ему читали сказки, играли с ним, заставляли думать о будущем, о том, как он станет великим воином и будет бороться за правое дело.
А он желал стать магом, тайком прячась в моей библиотеке и изучая старые книги. Мне нравилось наблюдать за ним. Хотелось охранять его и оберегать, а также учить всему, что знаю сам.
Он не спрашивал, кто я. Он не пытался узнать, что я такое. Он понимал кто я, также хорошо, как то, что его отец – мужчина, мать – женщина, а он сам еще ребенок. Это даже не требовало объяснений, как и то, что я тот, кто я есть. Мне было жаль, когда его через несколько лет увезли обучаться в другие земли.
Мы долго жили мирно. Но мир всегда заканчивается. Особенно, если пытаешься его всеми силами сохранить. Фаргор умер за несколько лет до этого. Его сразила болезнь, которую он принес с болот. Я не мог помочь, да и никто не мог помочь.
Герольс рос, Ольтарх старел, его жена умерла, пытаясь разродиться девочкой, которую все ждали, ребенок тоже не выжил, и здесь я вновь оказался бессилен. Это было невыносимо и больно, ужасно больно. Они облачились в траур, и я вместе с ними. А потом начались набеги «диких» и страх перед ними поглотил все графство. Вернулся и сын…
– Отец, я говорил вам, что так все и будет! – кричал Герольс в комнате Ольтарха. – Вы не должны были просить помощи у короля!
– Мог ли я…
– Мог! Можно было вызвать меня, вернуть! Это было в ваших силах! Я обучился магии.
– Твоя магия не сможет помочь, – обреченно ответил Ольтарх, давясь кашлем.
Он еле держался на ногах, и мне было больно смотреть на это. Я помнил его таким молодым, помнил, как он блистал, как любил сына, как сводил с ума женщин, как выбрал себе жену. И вот теперь он уходил от нас. Никто не мог спокойно на это смотреть.
Герольс ушел, я пытался его позвать и вернуть, но он не слушал меня. Этой же ночью Ольтарха не стало. Я не был виновен в его смерти, но винил только себя, как же я хотел сделать его бессмертным, как бы я хотел его вернуть!
Я узнаю, как можно это сделать! Я перепробую все, но узнаю, как спасти мою семью, найду способ, чтобы спрятать их душу от смерти!
– Элиот, – позвал меня Герольс, заходя в библиотеку.
Он не говорил со мной несколько дней, когда хоронили его отца. Мне было жаль его, я понимал, что эту последнюю беседу он никогда не забудет. И он винил себя и ненавидел всех вокруг, поэтому было странно, что он зовет меня.
– Я здесь.
– В самом начале своего обучения я видел записи Фаргора, – неожиданно спокойно начал Герольс. Истинный сын своего отца, он даже в трауре и без надежды на будущее продолжал бороться. – Они мне не были тогда понятны. Ты можешь объяснить?
Я был не таким, и мне было сложно принять его спокойствие и следовать его примеру. В этом он был лучше меня.
– Что тебе непонятно?
– Призыв легиона Тарола.
Внутри все перевернулось, и граф почувствовал, как стены затряслись. Мне даже стало стыдно за такое, но я сам не мог понять, откуда взялся этот странный животный страх, которого я не испытывал с момента своего появления.
– Что произошло?
– Я не знаю, – честно ответил я, когда Герольс начал недовольно оглядываться по сторонам. – Я не знаю, что это за заклинание, но я чувствую, что оно очень опасно.
Мальчишка не слушал меня. Он был слишком увлечен новой идеей призвать легион монстров. И он заперся на несколько недель в своей комнате, используя все книги, проверяя все заклинания и пытаясь изобразить древние руны. А мне оставалось только наблюдать, как набеги, смерть его семьи, бедствие земель, хворь, голод, нищета и погибшие сводят с ума молодого графа.
Он мог стать великим. Я видел его величие. Я чувствовал его. Он мог быть таким, как его отец. Но в целом мире не было никого, кто подставил бы ему плечо и помог. Был только я. И я мог только наблюдать, как он сходит с ума.
– Я нашел!
Услышал я крик, когда перестраивал одну из комнат. Я сотворил в ней лес, настоящий. И все было так просто и легко, будто я давным-давно это придумал и создал, а теперь осталось лишь повторить. Но крик отвлек меня, и все исчезло, зато по коридору бежал счастливый граф. Как давно мальчишка не был так счастлив.
– Я нашел, Элиот!
И я понял, что это момент нашего падения. Не знаю, как я смог осознать это, ведь я даже не смотрел в заклинание, с которым ко мне подходил Герольс.
– Элиот, – начал он, войдя в комнату и подойдя к окну. Он чувствовал меня как никто другой и знал всегда, где можно найти, даже придумал специальную руну, чтобы вызывать. Хотя, начало этой руны я сам подсказал графу. – Мой друг, я прошу лишь понять меня. Мы вместе потеряли все, я не готов потерять еще и тебя.
И я понимал его, как никогда раньше.
– Мне кажется, я нашел то, что искал, – уверенно сказал второй граф Делерей и разложил на полу возле окна несколько исписанных свитков. – Вот Теовор – первая, карс, геронт, элвирк, – он перечислял руны, а я только и мог, что наблюдать.
– …добавить две линии в центре круга, – произнес граф.
– Добавить две линии в центре круга, – вместе с ним проговорил и я. – Я знаю это заклинание, Герольс, я уже видел его.
Мальчишка улыбнулся. Он с самого детства так улыбался, когда знал что-то, чего не знали остальные.
– Это ты их и продиктовал, – сказал он.
– Нет.
– Да, Элиот. Я понял это только недавно, но не спорь, я уверен, ты их продиктовал.
Я не помнил этого, смотрел на начерченные на полу руны, ощущал, что как-то связан с ними, но не помнил. Совершенно ничего не помнил. А граф резко достал свой нож и разрезал ладонь, присев, и смазав каждый рисунок своей кровью. Можно было видеть, что ему страшно, но он не был одинок в своем страхе – я также с замиранием пытался понять, что же сейчас должно произойти.
Долгое время ничего не случалось, и грусть отразилась на лице графа. Но вот линии на полу загорелись зеленым цветом, я затрясся, руны почти прожигали меня насквозь, доставляя чувство отдаленно похожее на боль, а из центра возник высокий и полностью белый человек в золотом плаще и с черными глазами.
– А, замок, – ехидно улыбнулся он, лишь мельком взглянув на Герольса и переступая линии, очерчивающие круг, будто они были натянутыми веревками, мешающими ему ходить. – Мы где-то виделись?
– Мы никогда не виделись, – ответил я этому странному существу, так похожему на человека, но человеком точно не являвшимся.
– Как сказать, как сказать, – задумчиво произнес он, оглядываясь по сторонам и противно щелкая пальцами.
– Вы… – начал было граф, но человек шикнул на него, и хозяин дома замолчал.
Белый мужчина прошелся по комнате, отряхнул одно из кресел от земли, которая осталась после моего леса, и сел, закинув ногу на ногу.
– Ух, нравится мне эта комната, – торжественно заключил он. – Итак, Герольс. Не удивляйся, я знаю твое имя, так было и так будет. Ты хочешь армию?
Граф кивнул. Ему было страшно, я видел это. Так, как его отец боялся меня в самом начале нашего знакомства, также и Герольс боялся этого незнакомца.
– А знаешь ли ты, что я потребую за свою армию? – улыбнулся белый мужчина и сложил руки в замок. Его пальцы показались мне неестественно длинными.
– Нет, – ответил граф. – Но мне все равно, я обязан спасти свои земли. И если мне придется умереть…
– Что ты! Что ты! – перебил его незнакомец. – Ты мне не нужен. Мне нужен твой первенец, – мужчина помедлил, чтобы мы смогли понять сказанное. – Сын. Мальчик, которого ты объявишь графом Делереем и которому передашь символы власти. Понятно? Нет? Я дам тебе армию, мы наведем порядок на этих вшивеньких землях, а ты мне за это знатного юношу в самом расцвете лет и сил для моей армии. Он станет командиром. Только объявишь его графом и своим сыном, он наденет кольцо, как я отправлю к нему своего гонца забрать.
– Не соглашайся, – я не желал доверять незнакомцу, но видел, что графа уже не остановить. Он все отдаст.
– Я согласен, – быстро произнес Герольс. – Что я должен сделать?
– Просто согласиться, – усмехнулся незнакомец. – Итак, первенец графа Делерея становится моим воином! – провозгласил он.
Руны засветились, разлетелись по комнате и с силой ударили белого мужчину в грудь, а он только еще раз усмехнулся, даже не почувствовав этого удара, и достал из кармана перстень.
– Что это? – спросил я, внимательно разглядывая предмет.
– Символ власти, – сообщил незнакомец. – Граф Делерей, вручаю этот символ вам. Как только объявите вашего наследника, я сразу явлюсь.
– Он умрет? – спросил Герольс.
– Конечно. Как он живым попадет в легион смерти, глупая твоя голова!
– А что делает перстень?
– Показывает мне, что время пришло и он готов. Все, как и полагается, ты при всех называешь его своим сыном, даешь ему власть, надеваешь перстень, объявляешь наследником. Ночью я призываю его, а дальше живи как хочешь.
– А если он не будет готов?
– То в тридцать пять лет я сам заберу его, Герольс, а вместе с ним и всех представителей вашего рода, всю вашу власть и всех жителей этих земель. Ко мне в армию они, конечно, не попадут, но, поверь, моя злость будет с ними вечно. А это намного хуже. Ты просишь меня спасти их, я спасаю их, хотя они должны были умереть. Плодитесь и размножайтесь, Герольс, но если ты попытаешься спасти мальца, то умрут все, кого я спасу.
Он заинтересованно посмотрел в окно, но сразу отвернулся.
– А это же все твои люди, – продолжил он. – И помни, никогда ничего нельзя отдавать без выгоды для себя. Не поймут, мальчик мой, сочтут слабостью и начнут требовать. Это так, бесплатный совет!
Мужчина еще раз засмеялся и исчез. Он растворился так быстро, что само его появление здесь казалось лишь игрой воображения. Только что был, и сразу его нет. Лишь кольцо в руке графа.