– Как же. Вы столько уверяли их, что относитесь к ним одинаково.
– Он не мой сын! Забери его! Забери!
– Прекрати, – с презрением ответил Лонц. – Вы слишком долго заставляли других платить за вашу власть. Я не такой. Я не хочу быть таким. Разговор окончен. Делай, что должен, – обратился он к Таролу без тени сомнения.
– Вот теперь я вижу достойного графа Делерей, – Тарол обошел Лонца, встал за его спиной, нежно проведя правой рукой по горлу, словно собирался обнять, а не убить. – Ты станешь командиром собственного войска. Пока их всего двадцать, дорогой граф. Двадцать достойнейших воинов, которые знают, что значит слово, честь и достоинство, великих и бесстрашных. Но обещаю, я найду тебе еще доблестных солдат. Лично выберу каждого, чтобы он служил тебе верно и хотел стать твоим лучшим воином.
Было видно, как объятья смерти стали сильнее, а Лонц дрожал от боли.
– Отпусти его! – в последний раз закричала графиня, рыдая в своем кресле.
Ее крик разнесся эхом по библиотеке. Что-то изменилось… Краем глаза я заметила, как в туманной дымке без единого звука растворяется химера, а Матиа с ужасом смотрит то на своего зверя, то на Тарола.
– Не бойся, мальчик, – шептал Тарол, не замечая графиню. – Боль быстро пройдет, и ты ее никогда не почувствуешь. Там будет все другим, обещаю. Но твоя власть будет вечной.
Слезы текли по лицу Лонца, но он не мог издать даже предсмертного хрипа. А я не могла на это смотреть.
Зато граф смотрел только на меня, заставляя мучиться, не иметь возможность отвести взгляда. Он прощался, и в этом не было никакого сомнения.
– Вы встретитесь, – улыбнулся Тарол. – Захочешь, сам придешь за ней. Или за ними. Ты волен делать все, что хочешь.
Раздался хруст костей. Дария закричала еще громче, я больше не могла смотреть и закрыла глаза. А когда открыла, то Лонца будто и не было в комнате.
Ничего. От него ничего не осталось, даже одежда, в которой он был, исчезла вместе с ним. Остался только Тарол. Больше нет графа Делерей.
Он принял правильное решение, Деор может им гордиться.
– Теперь ты, – он ткнул пальцем в Матию. – Никто не имеет права использовать моих зверей без моего разрешения. Никто не имеет права приказывать моим тварям без договора со мной. За это следует суровое наказание.
Камень задрожал, как тогда, когда Элиот переделывал замок. Я вскрикнула. Тело Деора откинуло еще дальше. Маг отошел в сторону. И только Дария и Натаниэль больше ничего не замечали.
Камень стал похож на глину и принялся тонким слоем покрывать тело камеристки. Она задергалась, пыталась что-то сказать, завертела головой, но ничего не помогало – глина продолжала наплывать и твердеть, превращая девушку в статую, прикованную к стене.
–Ты будешь здесь до конца времен, – улыбнулся Тарол. – За то, что ты держала на цепи мое животное, ты сама будешь сидеть на цепи. За то, что ты контролировала каждый шаг моего зверя, ты и сама не сможешь сделать и шага. За то, что ты заставляла его убивать тех, кто не должен был умереть, ты будешь вечно следить за жизнью, но никогда не сможешь жить.
Глина окончательно покрыла тело Митии и в замке Делерей появилась новая статуя, прикованная к стене.
– Приятно было с вами познакомиться, господа, – поклонился Тарол. – Всегда было интересно наблюдать за этим домом.
Он растворился в воздухе.
Графиня всхлипывала, опустив лицо на колени, Натаниэль все не приходил в себя, маг подбежал к Деору, стараясь привести его в чувства. Я тоже кинулась к нему, как только поняла, что тело вновь мне принадлежит.
Тогда мы еще не понимали, что пытаемся вернуть к жизни теперь уже единственного графа Делерей.
***
В сборах прошло четыре дня. Я собрала свои вещи всего за один вечер, но Сатиф все пытался найти способ вернуть Натаниэля.
Немногие слуги, которые были в доме в момент нашего приезда, разбежались. Остались только кухарка, да Парэль и несколько ирвилов. Их Деор освободил от обязанностей через три дня после случившегося, но они продолжали жить в доме, то ли храня верность управляющему, то ли в память о службе.
С Натаниэлем ничего не менялось. Он замкнулся в себе и никак не реагировал на любые фразы, слова, убеждения. Даже магия не могла помочь.
Графиня заперлась в своей комнате и не выходила. Я боялась, что с ней что-то произойдет, что она не выдержит и убьет себя или начнет пытаться вернуть своего сына. Но на четвертый день, когда мы уже стояли на пороге и ждали карету, которую должен подвезти Парэль, графиня выехала в своем кресле. Такая же невозмутимая, как раньше. Ни тени горя или сомнения, словно ничего не произошло.
Единственный кто не вышел с нами прощаться – Деор. С момента, когда он очнулся в библиотеке, оттолкнув меня и обвиняя в краже кольца, и до этого дня, он так и не показался нам с магом.
– Дом Делерей благодарен вам, Сатиф, – произнесла графиня, подъезжая ближе. Я не сомневалась, что это было искренне, как и то, что мне таких слов не дождаться. Она винила только меня в смерти своего единственного сына. – Вы будете дорогим гостем в любое время в этом доме.
–Благодарю, – маг поклонился.
– А вы, – она посмотрела в мою сторону. И хоть взгляд ее был направлен снизу вверх, мне казалось, что я букашка, которую сейчас растопчут. – Вы были важны моему сыну, в память о нем мы исполним все обязательства. Пока вы временно остановитесь на землях старого барона, которого подобрал вам Деор. Там вас никто не найдет.
– Благодарю вас, – ответила я.
– Прошу простить, – произнесла она. – У нас слишком много дел. Нам с Деором необходимо наладить отношение с другими домами и разобраться с бароном и отношениями с королем.
– Вы же не станете сейчас исполнять все, что хотели ранее? – поинтересовался маг.
– Нет. Мы обескровлены. Нам нужно восстановить Дом прежде чем сменять власть. К тому же, у нас больше нет Элиота, а мне просто необходимо что-то сделать со всеми этими ступеньками, – попыталась пошутить графиня.
Маг улыбнулся, а она склонила голову и направила коляску в сторону комнат: прощание закончилось.
Я тоже направилась к выходу, а за мной последовал Сатиф.
Мы оставляли дом Делерей с тяжелым сердцем. Убийца был найден, старинное проклятье, о котором мне все-таки рассказал маг, не выдержав такого количества расспросов, исчезло, больше не будет смертей и продолжения рода. Но и не было счастья, на которое я так надеялась.
– Ты могла сама поговорить с Деором, – сказал Сатиф, как только мы вышли из парадного входа.
– Зачем?
– Осталась бы здесь. В безопасности.
Я усмехнулась – это единственное, что можно было сделать, чтобы не расплакаться или не высказать все, что я думаю старику.
– Этот Дом требует слишком многого от своих гостей, – ответила я. – Он забрал сердце графини, любовь Матии, душу Лонца, разум Натаниэля, свободу Деора, жизнь Адриэна. Мою веру, в конце концов. Даже не знаю, что из всего этого хуже. Иногда мне кажется, что Адриэну повезло.
– А мне казалось, вы нравились друг другу, – вернул меня к теме маг.
– У Деора сейчас нет времени на отношения. Да и у меня тоже. Мне надо подумать.
– А мне кажется, что он был влюблен, – не унимался старик.
– Сатиф, он был влюблен, когда знал, что вскоре умрет. Теперь он будет жить, а меня винит в смерти своего брата.
Маг вздохнул.
– Да, девочка. Раньше он знал, как закончится его жизнь, и что его смерть послужит большой цели. А сейчас ему только придется учиться жить и пытаться понять, что он должен делать. Ты бы могла помочь ему в этом.
Моя карета подъехала первой. Кучер остановил лошадь, Парэль открыл дверцу и помог мне подняться по ступенькам.
– Прощай, Сатиф.
– Хорошего путешествия, Тиана. Пусть боги охраняют твой путь!
Дверца закрылась, мы тронулись.
Я думала, что не обернусь, посмотреть за замок Делерей. Но возле въездных ворот не выдержала и все-таки посмотрела в маленькое окошко за спиной.
Потемневшее от времени и пыли величественное здание с трех сторон окружал густой лес. Некогда красивые сады и оранжереи казались теперь прибежищем диких животных, которые в самые голодные времена всегда смогут найти здесь оставленную слугами пищу. Со стороны могло показаться, что замок, как и его владелец уже давно всеми забыты и готовятся к смерти.
Но я знала, что замок все еще жил. Он оживет, когда заботливая рука разожжет камин, когда граф наймет местных жителей и восстановит флигель, когда новые слуги сотрут вековую пыль, вымоют окна и до блеска отдраят полы.
В маленькое окошко я видела, как графиня-мать выехала на своем кресле из комнаты на втором этаже, чтобы осмотреть владения и посмотреть нам вслед.
Интересно, Элиот знал, каким станет замок, когда он так хорошо показывал это местным? Нет, не знал. Многое не сходилось в его иллюзиях и настоящем. Но он догадывался, чувствовал, чем все закончится. И он почти оказался прав.
Почти.
Эпилог. Три года спустя
– Ката, где мои амулеты?
Я бегала по дому, пытаясь найти хоть что-то во всем этом беспорядке.
Сколько раз говорила: нельзя трогать амулеты, нельзя прикасаться к моим ножам, нельзя трогать кольца, браслеты, цепочки. Но им же все равно!
Ровно год назад, в такой же летний день, когда мы с бароном осматривали прибывший скот и отбирали ему людей ухаживать за животными, на проселочной дороге показался всадник. У меня сердце замерло, когда стало понятно, что скачет он ни куда-нибудь, а именно к нам. В одно мгновенье показалось, что я перечеркну всю свою спокойную жизнь без имени, покушений, обвинений и смертей, и он принесет мне приговор.
В этот отдаленный уголок новости приходили очень редко, да и то с опозданием. Но все, что я слышала, не должно было предвещать беды. В отличие от всадника, скачущего галопом прямо к нам.
– Ты вся похолодела, – взял меня за руку старый барон.
Он относился ко мне, как к дочери, нет, скорее, как к внучке, которая была единственной радостью и отрадой в его долгой жизни. И я видела, как этот мужчина искренне переживает и боится за меня. Все-таки Деор умел выбирать людей.