ронеслись картинки далёкого будущего, на которых молодой Лауль с моими чертами лица охмурял престарелых монахинь… Брр!
Зажмурившись, я отогнала пугающее видение и залпом выпила стакан воды.
А ведь ещё существовали бюрократические проволочки! Оформить документы на ребёнка, родившегося неизвестно где и непонятно от кого та ещё эпопея… Однако здесь на помощь мог прийти генетический тест, который бы чётко установил наше родство. А остальное – мелочи, недостойные внимания… И всё же они огорчали.
– А можно с кем-нибудь связаться? – хмуро посмотрела на собеседницу. – Попросить сделать небольшой крюк и забрать меня?
– У нас нет контактов с внешним миром. Они нам не нужны.
На другой ответ я и не рассчитывала.
– Даже с бабочками или мотыльками? – осведомилась вяло.
– Даже.
Ну, разумеется. Вот что значит «абсолютно» автономная колония. Мир рухнет, а здесь об этом никто и не узнает. Человечество вымрет, а монастырь будет мирно существовать дальше… Словно консервированные креветки в жестяной банке. Я видела муляжи в музее и не могла не признать нашего сходства. Они ведь тоже прекрасно существовали и не нуждались в помощи извне… До тех пор, пока у них не заканчивался срок годности. И тогда всё моментально протухало… Совсем как мои мечты и надежды.
Ведь для всех я погибла, а на деле… Лучше бы и вправду умерла. Самой мучительной смертью из возможных.
– Не расстраивайся, – придвинулась ко мне молодая девушка-послушница. – Ты очень быстро забудешь о прошлом. Там, за пределами монастыря, нет ничего хорошего. Только боль, жестокость и страдания. А здесь тихо и спокойно. Как в раю.
Расстроенная, я механически кивнула и молча опустила взгляд в тарелку.
Покориться? Никогда! Но смириться со своей участью мне всё же пришлось.
***
Так прошло несколько месяцев. Я сидела у окна и шила. Руки работали сами по себе, позволяя мыслям гулять настолько далеко, насколько хватало моего могущества. Однако с каждым днём его становилось всё меньше…
Время неумолимо текло вперёд, обтачивая меня секунда за секундой и приводя мнимую покорность в настоящее смирение. Я ничего не могла сделать, а между тем ждать становилось всё труднее. Надежды таяли прямо на глазах, мечты о свободе уносились прочь, желание бороться постепенно ослабевало, и жизнь в монастыре уже не казалась такой пресной.
Девушки-послушницы были милы и приятны. Монахини – строги, но добры и справедливы. Порой я ловила себя на мысли, что мне нравится с ними беседовать… Правда, это не мешало мне благоразумно держать язык за зубами.
Да, пусть связи с остальной частью вселенной не было, инстинкт самосохранения никто не отменял. И пока я не сдалась окончательно – старалась придерживаться старой линии поведения… Что с каждой неделей становилось всё сложнее. Пожалуй, на поддержание воспоминаний уходила большая часть моих сил. Зато именно благодаря им мне было за что бороться! Иначе я бы давно уже стала послушницей…
Периодически в голове всплывал один и тот же животрепещущий вопрос: как это всё выдерживали будущие бабочки?.. Ведь чтобы сохранить себя в подобных условиях, им следовало обладать невероятной волей! Или наоборот – быть гибкими и мягкими, как пластилин… Чего мне явно не хватало. Всегда.
Неожиданно плавное течение моих мыслей было прервано тихим скрипом. Кто-то открыл дверь и наступил на неудачно уложенную половицу.
Бывает.
Не шелохнувшись, я продолжила бездумно работать, лишь краем мозга отметив, что шаги посетителя подозрительно тяжелы.
– Мина?.. – осторожно спросил вошедший смутно знакомым голосом.
Закрепив нитку, я неторопливо обернулась и посмотрела на гостя.
Мужчина…
– Ганс! – осознав, кто явился по мою душу, радостно вскрикнула я.
И безразличие шелухой осыпалось с тела.
– Шарк, Ганс! Не может быть! Как ты меня нашёл?!
Все прошлые обиды и разногласия тотчас отступили на второй план. За мной прилетели – вот что было главным! Одна эта мысль мигом возвратила меня к жизни – и я, отбросив стеснение вместе с табуретом в сторону, кинулась на шею бывшему другу, чьё появление знаменовало конец моих мучений.
Широко улыбнувшись, напарник бережно приобнял меня за талию и нежно привлёк к себе. В ответ из груди вырвался вздох, полный блаженства – и я окончательно растаяла, почувствовав себя дома…
Всё будет хорошо! Теперь – точно! В этом я была уверена.
Не знаю, сколько мы так простояли. Может быть минуту, а может и час, но для меня это время слилось в одно-единственное бесконечно приятное мгновение. Наконец, Ганс мягко отстранился, и я, подняв голову, наткнулась на его немного растерянный взгляд.
– Что?.. – спросила, не выдержав напряжения.
– Ты… – друг замялся. – …что, того?..
Я непонимающе уставилась на собеседника.
– Ну, это… – он выразительно обвёл свой несуществующий живот, кивнув в мою сторону.
И я рефлекторно скосила глаза вниз, на заметно выросшее пузико, наличие которого уже не скрывало местное бесформенное рубище.
– А… – я почувствовала, что краснею. – Да, всё верно. Я беременна.
На этих словах по лицу Ганса скользнула непонятная тень, заставив его моментально посерьёзнеть.
– От кого? – хриплым голосом осведомился он.
Очередной приступ ревности меня, конечно же, не обрадовал. Но сегодня я была готова простить своему напарнику всё.
– От Лауля, – ответила спокойно.
– Ты уверена?.. – с подозрением уточнил друг.
Я кивнула:
– Без сомнений. Других мужчин у меня не было.
На что Ганс побледнел от гнева и резко отвернулся к окну, вызвав у меня горькую усмешку.
Он всё ещё на что-то надеялся. Пусть и знал, что я предпочла другого… И тут мозг пронзило страшное предположение.
А вдруг он решит оставить меня здесь? Потому что я опять, пусть и негласно, но отказала? Вдруг Лауль не в курсе, где я? Мог же напарник, в конце концов, по собственному почину броситься на мои поиски, припрячь отца, а то и вовсе подключить свои старые не очень законные связи… Пожалуй, так ему действительно было бы легче выйти на Арена или ночных бабочек. А при должной сноровке и выяснить всё, что нужно…
Хотя нет. Вряд ли. Ганс никогда не отличался особой жестокостью. По крайней мере, раньше. Это больше работа для Инквизитора.
Помедлив секунд десять, я всё-таки приблизилась к напарнику и положила руку ему на плечо. От моего прикосновения он ощутимо вздрогнул, однако предпочёл остаться ко мне спиной.
– Даль… – имя само юркнуло на язык. – Лауль не придёт, да?
Ганс отрицательно помотал головой.
Мурашки обиды пробежались по телу, краски окружающего мира потускнели, воздух начал давить на грудь…
– Значит, ты сам сюда прилетел? Без него?
Друг молча кивнул.
– И он не в курсе, что я жива?
В моём голосе отчётливо прослушивались горькие слёзы разочарования, которые я и не думала прятать.
Не знает, и, видимо, уже никогда не узнает. Ганс относился к тем людям, которые не любят делиться. Лучше никому, чем другому – это как раз про него.
– В курсе, – неожиданно сообщил напарник. – Я прибыл за тобой по его указанию.
О, мою радость было не передать словами! Невзрачная серая келья вдруг заискрилась всеми цветами радуги, душа рванула ввысь, а ноги приготовились пуститься в пляс. И неважно, как Инквизитор умудрился выяснить всё о моём местонахождении. Главное, что он не сдался, не поверил в мою гибель!
Как же мне с ним повезло…
– Тогда полетели скорее! – аж подпрыгивая от нетерпения, воскликнула я. – Он же ждёт!
Медленно обернувшись, Даль виновато посмотрел на меня и тихо покачал головой.
– Ганс?.. – не до конца осознавая происходящее, вопросительно протянула я.
– Мы не полетим к нему.
И у меня перехватило дыхание.
– Ганс!.. – повторила с осуждением.
– Мне жаль, – не отступил друг.
– Ганс! – уже угрожающе.
Однако он оставался спокоен и непоколебим:
– Сколько раз повторять – не называй меня так.
Но мне было плевать на его просьбы. Я не могла и не хотела верить в предательство старого друга!
– Ганс!!! – заорала, уже примериваясь, чем будет лучше вырубить напарника, чтобы он не помешал мне сбежать.
– Не стоит, – будто уловив мои намерения, тихо предупредил друг. – Я не собираюсь тебе вредить, Мина.
– Да? – с сарказмом переспросила я. – Правда? Тогда отвези меня к мужу!
– Он тебе не муж. Вы не успели подтвердить брак.
– Значит, поженимся снова!
– Нет.
И ярость вновь захлестнула меня с головой.
– Ганс! – я сорвалась на крик. – Ты же знаешь, я не смирюсь! Я выбрала другого, и насильно меня не удержать!
– Неужели ты так плохо обо мне думаешь?.. – хмыкнул напарник.
– Я думаю о тебе так, как ты того заслуживаешь! Сужу по твоим поступкам!
– Они в прошлом. Я изменился.
– Не верю!
– А моему союзу с Инквизитором – веришь? Представляешь, чего мне стоило пойти на сотрудничество с ним?
Я промолчала.
– И всё – ради тебя.
– Если ты здесь по его указанию – то зачем мучаешь меня? – зло вскинула голову. – Почему не скажешь прямо, что тебя сюда привело? Может, вы наконец решили меня проведать, дабы подтвердить полученную из непроверенных источников информацию? Или враги вдруг прознали о моём убежище и оставаться здесь стало небезопасно?.. Говори!
– Никто ни о чём не прознал, – вздохнул напарник. – О тебе Лаулю рассказал некто Арен, и никто, кроме нас троих, не посвящён в эту тайну.
Удивившись, я сделала себе мысленную зарубку хорошенько расспросить Инквизитора о его связях с мотыльками – и опять превратилась в слух, не желая прерывать разговорившегося собеседника.
– Согласно плану, твой бывший муж не собирался трогать тебя до самой победы. Во-первых, он опасался слежки, во-вторых, не хотел тебя подставлять и, в-третьих, боялся, что у него опять окажутся связаны руки. Возможно, если бы нам донесли о твоём положении, он поступил бы иначе, но… – Ганс виновато пожал плечами, предлагая мне додумать фразу самостоятельно – и я мечтательно улыбнулась.