— Вы правы были, Константин. То, что вы передали… это не просто материалы, это, как говорят у нас в отделе, ядерная бомба. Я с таким за всю карьеру сталкивался, пожалуй, раза два. А чтобы всё сразу и в одной куче — впервые.
Я молча кивнул и присел напротив.
— Долго думал, как правильно передать это наверх. Через официальные каналы местные бы всё перехватили, а то и людей положили. Поэтому пошли по линии, которую они, да и вы вряд ли могли предугадать.
— Пилот гражданского борта? — догадался я.
— Именно, — кивнул он, усмехнувшись. — Командир экипажа рейса Сочи — Москва. Наш человек, проверенный уже давно. Прилетел обычным рейсом. Позавчера днем спокойно улетел, не держа в руках ничего. Всё оформлено по высшему разряду, включая ваше заявление.
Я присвистнул, не сдержавшись. Всё же уровень. Он продолжил:
— Как только самолёт приземлился в Москве, его встретил мой доверенный человек. Вышли на самое верхнее руководство. И тогда началась настоящая спецоперация. Чтобы не привлекать внимания, прилетела оперативная группа из Москвы — настоящие зубры уголовного розыска и следствия. Ни тебе местных, ни даже из Сочи никого не задействовали. Посадили их на аэродром ПВО в Гудауте. Всё оформлено как проверка боеготовности ПВО. Борт военный, пилоты их, только пассажиры наши. От них же сопровождение — автоматчики и автотранспорт от дивизии.
— То есть… всё уже началось? — спросил я, приподнимаясь.
Полковник кивнул с одобрением:
— Не просто началось, Константин. Винного барона вашего уже подняли с постели. Даже охрана пикнуть не успела. Оперативники сработали так, будто всю жизнь этим занимались. В Гудауту его уже доставили, через час будет в воздухе. Борт на Москву подготовлен, по документам — «санитарный перелёт». Приземление в Чкаловском, дальше — Лефортово.
Я молчал, обдумывая. Это было больше, чем я ожидал. Намного больше. Даже «Друг» не предполагал, что всё может пойти так быстро.
— А у вас, полковник? Какие ощущения от всего этого? — наконец спросил я.
Он почесал затылок, посмотрел на Инну, которая всё ещё спала, и ответил с лёгкой усталостью:
— Я много кого сажал. Но так, чтобы без единого выстрела, без крови, и чтобы виновный даже не успел никому позвонить — редко бывает. Здесь всё совпало. Ваше видео, съёмки, показания — всё идеально. Даже «чистильщики» из Москвы удивлены. Такое обычно за месяц готовят, а тут — за двое суток. Вы, Константин, или очень везучий, или не совсем обычный человек.
Я усмехнулся, но ничего не ответил. Полковник понял намёк, улыбнулся в ответ, не настаивая.
— Я ещё задержусь здесь дня два, — продолжил он. — Официально — в отпуске, так сказать частное лицо. Если что — вы меня найдёте. Но лучше пока вести себя как обычно. Ни резких движений, ни самодеятельности. Это уже большая игра, и теперь вы — в ней. Хотите вы этого или нет.
Он встал, подхватил портфель и направился к двери. На прощание он сказал:
— Спасибо, Костя. Вы сделали больше, чем некоторые полковники за всю жизнь.
— Просто сделал то, что нужно было сделать, — ответил я, пожимая ему руку.
— Вот мои координаты, — он протянул мне что-то типа визитки, но на ней были только телефоны, написанные от руки.
Когда дверь за ним закрылась, я вернулся к окну. Инна зашевелилась и, приоткрыв глаза, спросила:
— Кто это был?
— Сосед.
Прошло около часа с тех пор, как полковник МУРа закрыл за собой дверь. Я продолжал сидеть у окна, прислушиваясь к тому, как шумят кроны пицундской сосны за балконом, как перекликаются чайки, как мерно дышит Инна во сне, уткнувшись лицом в подушку. Осенний вечер в Пицунде был мягким, как шерстяной плед.
На следующий день, гуляя по пляжу после завтрака, я коснулся браслета на запястье, сделанного будто бы под янтарь. Никто бы не догадался, что под полупрозрачной вставкой скрыта панель связи с «Другом». Это было проще, чем мысленно активизировать нейроинтерфейс.
— «Друг» приём. Уровень приватности — максимальный, — произнёс я тихо, глядя по сторонам, чтобы убедиться: я один.
— Принимаю. Защищённый канал активирован. Говори, — раздался в голове знакомый тембр. Нейтральный, но с почти незаметной теплотой — будто бот понимал, с кем работает.
— Операция завершена. Цель — нейтрализована. Винного барона забрали. Отправка в Москву прошла через военный канал, как и предполагалось.
— Подтверждаю. Слежение за маршрутом доставки зафиксировано. Борт вылетел из Гудауты вчера в двадцать один тридцать восемь. Аэродром назначения — Чкаловский, далее конвой в Лефортово, как и планировалось. Уровень секретности — наивысший. Проводка через контролируемые узлы прошла без сбоев.
— Есть ли риск утечки информации?
— На текущий момент — минимальный. Агент МУР обеспечил скрытность передачи кассеты с аудиозаписью. Снимки и видео, полученные с дрона «Муха», успешно заархивированы и переданы в бортовой архив. Я также инициировал очистку всех временных буферов на месте съёмки.
— Отлично, — кивнул я, вставая и подходя к пирсу. — Друг, передай благодарность «Мухе». Её работа — выше всех похвал.
— Передано. «Муха» находится в режиме низкой активности. Маскировка активна. Перегрев не зафиксирован. Ждёт дальнейших команд.
Инна прошелестела галькой пляжа за моей спиной, потянулась и, не отрывая глаз, спросила:
— Ты опять с кем-то разговариваешь?
Я повернулся и улыбнулся, подходя ближе к ней:
— Да, разговаривал. Так проще упорядочить свои мысли, поэтому и удрал от тебя на время.
— Послезавтра ведь последний день. Надо будет чемоданы собирать, — она села, закутавшись в прихваченный из номера плед, и зевнула, прикрывая рот рукой. — Я бы тут ещё осталась. Осенью тут как-то по-особенному хорошо.
От автора:
Уважаемые читатели, если вы сейчас ищете что почитать, попробуйте обратить свое внимание на два других моих цикла — «Дивизион» https://author.today/work/series/25585 и «Антиблицкриг» https://author.today/work/series/27691
Глава 25
Я сел рядом, взял её ладонь в свою и мягко сказал:
— Слушай, я тут подумал. Возвращаться назад в Минск тем же путем, слишком просто. А если мы поедем другим маршрутом? Через Тбилиси, потом Баку, а оттуда уже дальше через Ростов? Посмотрим ещё немного Кавказ. Ты ведь не была в Баку, правда?
Инна удивлённо вскинула брови и оживилась:
— Баку? Нет, конечно! Я в детстве максимум до Новороссийска доезжала, а тут… Баку! Это же почти Азия. А Тбилиси? Ты же знаешь, как я обожаю грузинскую кухню. Только, пожалуйста, обещай, что в Тбилиси мы зайдём в настоящую харчевню, где хинкали делают местные бабушки с золотыми зубами.
Я рассмеялся:
— Договорились. Только учти, в Тбилиси у меня могут быть пара встреч… Но всё неопасно. Просто начальник госпиталя просил оказать помощь Закавказскому округу, точнее их окружному госпиталю. А ты пока будешь дегустировать вино и пироги.
— Опять твои «неопасные» связи… — покачала она головой, но без упрёка. — Ладно. Тогда запиши: я хочу фотографию на фоне Куры и минимум одну бутылку вина, которую мы привезём домой, не разбив по дороге.
Я встал и подошёл к воде. Вечер сгущался, а в кронах сосен уже начинали светиться редкие фонари. Всё это — запах моря, влажная хвоя, небо цвета меди — запомнится надолго.
— «Друг», — подумал я, не открывая рта, — подготовь логистику маршрута. Сухуми — Тбилиси — Баку — Ростов-на-Дону — Минск. Предпочтение — хорошие дороги. Минимум риска, максимум визуального сопровождения.
— Принято. Расчёт маршрута начат. Данные поступят на носитель через сорок пять минут.
— Принято, — ответил я мысленно. — Пока отдых. Завтра — дорога.
Я вернулся к Инне, обнял ее за плечи, и мы вместе пошли в сторону пансионата.
Солнце уже коснулось верхушек кипарисов, когда мы с Инной покинули пансионат. Охранник у шлагбаума махнул рукой, дежурно пожелав счастливого пути. Мы свернули с тенистой аллеи, петляющей между корпусов, и выехали на шоссе. Нива мягко качнулась, поддавшись волне на асфальте, и я, не торопясь, поехал в сторону Сухуми. В зеркале заднего вида отражалось всё сразу — и минувшие две недели, и Иннины волосы, собранные в лёгкий хвост, и слегка прищуренное солнце.
— Устала? — спросил я, бросив взгляд в боковое зеркало.
Инна зевнула, потянулась и уселась поудобнее на пассажирском сиденье.
— Скорее, размякла. Возвращаться не хочется. Только-только вкатились в этот ленивый южный ритм… А ты?
Я кивнул.
— У меня ощущение, что эти дни были чем-то вроде затишья перед чем-то новым. Интуиция меня редко подводит.
Не успел я договорить, как в зеркале замаячила чёрная «Волга». Она приближалась стремительно, с дерзкой уверенностью машины, которой уступают дорогу без светофора. Мгновение спустя она мягко, почти беззвучно обошла нас и остановилась чуть впереди, аккуратно прижавшись к обочине.
— Что-то не так? — спросила Инна, напрягшись.
— Сейчас узнаем, — сказал я и заглушил двигатель.
Из «Волги» вышел молодой человек в светлом костюме. Он оглянулся на нас, затем спокойно, без резких движений, обошёл машину и открыл заднюю правую дверь. Из тени салона медленно выбрался пожилой абхаз — высокий, в твидовом пиджаке, с тёмным платком, аккуратно завязанным на шее. Его движения были неторопливыми, как у человека, привыкшего к уважению окружающих.
Он приблизился к нашей Ниве, не глядя на молодого водителя — тот стоял чуть поодаль, склонив голову.
— Здравствуйте, — произнёс старик, остановившись у моего окна. — Вы не против, если я скажу несколько слов?
— Конечно, пожалуйста, — ответил я и открыл дверь, выбравшись из машины.
Он подал мне руку, и я пожал её. Кожа у него была тёплая и шершавая, как высушенный инжир.
— Моё имя Аслан Гудава, — сказал он. — Вы с мужем моей внучки уже встречались. Точнее, вы видели его машину— две недели назад, на серпантине, недалеко отсюда.