Я напрягся и кивнул. Та самая чёрная «Волга», что тогда выскочила из-за поворота, едва не отправив нас в ущелье.
— Я пришёл, чтобы принести извинения, — продолжил он, — от имени моего внука… точнее, мужа моей внучки. Он… горячий парень. Любит машины и скорость. Когда он увидел вашу Ниву — с широкими колесами, этой трубой — он кивнул в сторону шнорхеля, — с этими блестящими и мощными бамперами — он потерял голову. Захотел показать, на что способна его машина. Но вместо этого — испугал вас. Я об этом узнал позже от внучки. Она у меня умница. Нам не по себе. Не по-абхазски это.
Инна подошла ближе, слегка приобняв меня за руку.
— Спасибо, что нашли возможность сказать это лично, — произнёс я, внимательно глядя ему в глаза. — Мы тогда просто испугались, не больше. Хотя ситуация могла бы закончиться куда хуже.
— И потому, — медленно продолжил старик, — я хочу предложить вам сделку. Не ради искупления вины, а ради уважения. Я предлагаю выкупить ваш автомобиль. Назовите любую цену. Мы готовы.
Я даже не сразу нашёл, что ответить. Слова зависли где-то между ребрами.
— Признаться, не ожидал. Но… а почему именно моя машина?
— Она приглянулась ему, — спокойно пояснил Аслан. — И моей внучке тоже. Её отец — человек в грамотный, и он сказал, что такой надёжной машины он не встречал. Им предстоят поездки в горы. А тут — вы на Ниве, ухоженной. Всё сошлось.
Я посмотрел на Инну, затем на «Ниву». Машина за эти недели стала не просто транспортом — частью нас, свидетелем встреч, ссор, тишины, ночных разговоров и утреннего кофе в термосе.
— Благодарю за предложение, — сказал я, подбирая слова.
Я вздохнул. Ситуация явно требовала не спешки, но и не отказа с порога. Решение пришло само собой — спокойное, расчётливое и, как мне показалось, справедливое.
— Мы сейчас едем в Баку, — сказал я, глядя старику в глаза. — Через Сухуми и Тбилиси. Не спеша. Планируем быть там дня через три.
Он слушал внимательно, слегка склонив голову.
— Если муж вашей внучки будет в Баку в то же время, — продолжил я, — мы можем встретиться у любого нотариуса. Я передам ему машину. Цена — пятьдесят тысяч рублей. Наличными. Иначе — не согласен.
Секунду он молчал. Потом вдруг коротко кивнул, но без эмоций.
— Сумма весомая. Но раз вы назвали её, значит, так и будет. Мы будем в Баку. Где именно вас искать?
Я протянул ему клочок бумаги, вырванный из блокнота, с написанным адресом гостиницы, где планировали остановиться. Он аккуратно сложил его и убрал в портмоне.
— Мы вас не подведём.
— И пусть ваш зять не устраивает тест-драйв по бакинским улицам, — сказал я с лёгкой усмешкой.
Абхаз тоже усмехнулся.
— После того, как я с ним поговорю, он будет ездить медленнее, чем черепаха в саду.
Он снова подал мне руку, и мы распрощались.
Когда они уехали, Инна повернулась ко мне с прищуром:
— Ты только что продал нашу машину?
— Пока что — только пообещал продать, — сказал я, заводя двигатель. — И только если он действительно приедет. А если нет — останемся при своём.
— Пятьдесят тысяч? — переспросила она. — За «Ниву»?
— Да, — ответил я. — И знаешь, если они реально привезут деньги — можно будет купить пять таких.
Инна хмыкнула, не отводя взгляда от дороги:
— А пока ты не продал меня вместе с машиной, давай двигаться дальше. У нас, вроде как, Сухуми на повестке.
Я кивнул, и мы тронулись дальше — в сторону моря, виноградников и новых дней.
Южное солнце било в лобовое стекло, словно напоминая: «Ты приехал туда, где жара живёт круглый год». Мы двигались вдоль побережья — Шикарные виды сменялись один за другим, и в какой-то момент «Друг», почти виновато, сообщил:
— Вы достигли пункта назначения Сухум.
Я выдохнул. Мотор «Нивы» чуть сбросил тон — будто и она поняла, что наше путешествие на сегодня подошло к концу. За окном — сосны, раскидистые эвкалипты, серебристые пятна морской глади между их стволами. А воздух… да, вот он, густой, солоноватый, чуть дымный от соседских мангалов, от которого в висках вдруг забился пульс — будто юность вернулась, та, в которой мне впервые стукнуло двадцать лет.
— Красиво… — протянула Инна, выглядывая в окно. — Но ты посмотри на эти ржавые ворота! У них вообще кто-нибудь живёт?
— Это же не Сочи, тут всё на расслабоне, — усмехнулся я. — Смотри, вон табличка: «Дом отдыха „Волна“.»
Мы проехали мимо неё и свернули к пляжу. Дорога уводила прямо к морю, за низкий сосновый перелесок. Галька хрустела под широкими шинами. Справа показалась старая база отдыха — несколько полупустых домиков с облупившейся штукатуркой и тремя пляжными топчанами у одного из входов.
— Хочешь, в домике поселимся? — предложил я.
— Ага, чтоб тараканы нас на руках выносили. Нет уж. Я за палатку, у воды, где дует ветер. Только давай без змей, ладно?
Я притормозил на прибрежной площадке, выскочил из машины, вдохнул — да так, чтобы лёгкие затрещали от морского воздуха. За спиной хлопнула дверца — Инна тоже вышла, присела на корточки и сунула ладонь в гальку.
— Тёплая, сухая. Ставим здесь?
— Подходит идеально. Сосны дают тень, море в трёх шагах, линия обзора открыта. — И добавил про себя: «Муха», дай круг по периметру.
— Принято. Начинаю круговое сканирование, — ответил дрон. Я услышал лёгкое «вжж», как от швейной машинки, и «Муха» пошла вверх.
— Смотри, чтоб местные нас не шуганули, — хмыкнула Инна, потянувшись. — Не все любят, когда москвичи ставят лагерь прямо на берегу.
— Мы не совсем москвичи. Мы временные абхазцы, — поправил я. — А временные абхазцы имеют право на палатки.
Пока она разворачивала палатку, я достал складной стол, газовую плитку и канистру с питьевой водой. Всё шло мирно, спокойно — пока не прозвучало предупреждение:
— Медик-инженер второго ранга. В радиусе ста метров зафиксировано длительное наблюдение. Один человек. Положение — северо-запад, за сосновой грядой. Фотофиксация завершена. Уровень угрозы — умеренный. Рекомендую визуальный контакт.
Я напрягся. Словно кто-то вылил холодную воду мне за шиворот. Я развернулся, достал бинокль, медленно повернулся в указанном направлении. Там, за деревьями, мелькнула тень. Человек стоял между стволами, притворяясь случайным прохожим. Но я-то знал этот взгляд — затылком чувствовал. Не турист.
— Инна, не паникуй. У нас гость.
Она мгновенно замерла. Плавно, без суеты, выпрямилась и подошла ко мне.
— Кто? — тихо спросила она.
— Не знаю. Стоит там, за деревьями. Смотрит. Долго. Не фотографирует, не двигается. Просто ждёт.
— Давай я подойду?
— Нет. Пока нет. Если это просто местный — всполошим зря. Давай-ка я сам подойду. Будь здесь, следи за округой. Если что — зови меня, не стесняйся…
Инна кивнула. Я пошёл неспешно, будто просто гулял. Сделал вид, что разглядываю местные растения. Когда подошёл ближе — метров на пятнадцать — тот человек шагнул вперёд.
Это был высокий мужчина, в спортивной куртке, солнцезащитных очках и кепке. Говорил по-русски, без акцента, голос ровный, почти вкрадчивый.
— Красивая у вас машина. Это Питерская сборка?
Я остановился, оглядел его и пожал плечами.
— Переделка. Руки из плеч, немного техники — и вот вам «Нива», которая заедет куда угодно.
Он улыбнулся, но глаза за очками оставались пустыми.
— А вы… надолго?
— Зависит от обстоятельств, — ответил я. — Отдыхать приехали. В море купаться, шашлыки жарить. А вы что здесь делаете?
— Прогуливаюсь, — ответил он.
Сказал и ушёл. Спокойно, не спеша, не оглядываясь.
Я вернулся к лагерю, чувствуя, как внутри холодок не уходит. Инна уже стояла рядом с «Нивой», с включённой рацией.
— Ну?
— Он спрашивал за «Ниву». И намекнул, что за нами будут смотреть.
— Зря мы сюда заехали, — прошептала она. — Думаешь, нас уже ждали?
— Уверен. Этот тип не просто мимо проходил. И он не один. Просто первая пешка, чтоб проверить, кто мы. Ну ничего. Поиграем. Только теперь отдых будет с элементами охоты.
Инна вздохнула, бросила взгляд на морской горизонт:
— Значит, вечер будет долгим.
Я усмехнулся, глядя, как в воздухе снова появилась «Муха».
— И возможно интересным.
Но, на удивление ночь прошла спокойно.
Глава 26
Раннее утро выдалось прохладным, но ясным, позавтракав мы двинулись дальше, в Тбилиси. Тонкая дымка ещё не успела рассеяться над абхазскими горами, когда мы с Инной выехали из Сухума. Дорога впереди обещала быть долгой — до Тбилиси было порядка трёхсот пятидесяти километров, и самым сложным, но при этом самым живописным отрезком пути должно было стать Кодорское ущелье, которое нада успеть пройти засветло.
Инна устроилась рядом, закутавшись в куртку, и молчала — то ли досыпала, то ли просто наслаждалась тишиной и видом. Я вёл машину, чувствуя, как асфальт под колёсами чередуется с участками щебёнки и потрёпанного временем бетона. Пейзажи за окном сменялись — от побережья до предгорий, от зелени до резких скальных стен. Иногда, проезжая особенно крутой поворот, я невольно сбрасывал скорость и краем глаза следил за тем, как Инна с лёгкой тревогой сжимает дверную ручку.
— Красиво? — спросил я, когда мы остановились на небольшой площадке с видом на ущелье.
— Не то слово, — отозвалась она, вставая рядом. — Здесь как будто одновременно и страшно, и прекрасно. Смотри, как туман стелется по дну ущелья… прямо как в кино.
— Ну, будем надеяться, что наш фильм не закончится трагедией, — усмехнулся я. — А то в горах это быстро может произойти.
— Ты про тот случай с Волгой? — вдруг спросила она, бросив взгляд на меня.
— Нет, — ответил я. — Просто на горной трассе надо быть особо внимательным, не расслабляться. Сейчас я думаю только о том, чтобы довезти нас целыми до Тбилиси и угостить тебя настоящими хинкали.
Инна улыбнулась:
— Тогда поехали. У меня уже фантазия рисует, как они парят на тарелке.