Вместо того чтобы дожидаться повестки, я решил добровольно прийти на призывной пункт и начать службу в январе 1940 года, когда закончу двухгодичные курсы учебы на электрика. Это позволит мне пройти два обязательных года военной службы до начала академических занятий.
В начале мая я на поезде приехал в армейский сборный пункт в соседний городок Винзен, чтобы сначала сдать документы, а саму службу начать в начале будущего года. Несмотря на то что мне нравилось читать о подвигах военных моряков в годы Первой мировой войны, на флот мне идти не хотелось. Я также не желал быть летчиком. Задолго до наступления призывного возраста я решил стать солдатом вермахта.
Поскольку я всегда проявлял огромный интерес к различным машинам и механизмам, моей мечтой было попасть в моторизованные части. После короткого медицинского осмотра и заполнения необходимых бумаг какой-то офицер сообщил мне, что согласно моей просьбе в январе будущего года я начну учебную подготовку в танковой дивизии, дислоцирующейся в Берлине.
В то время все немецкие мужчины должны были отбыть шестимесячный срок обязательной национальной трудовой повинности до призыва в армию. Соответствующая структура оказывала помощь военным, однако молодым мужчинам чаще приходилось иметь дело с лопатами, чем с оружием. Таким образом, государство получало бесплатную рабочую силу и осуществляло подготовку молодежи к предстоящей воинской службе. Отбывать трудовую повинность мне не пришлось, потому что я вызвался служить в армии добровольно. Не исключено, что мне пошли навстречу из-за того, что война была уже не за горами.
Во время моего пребывания в Люнебурге я несколько раз приходил смотреть на парад местного кавалерийского полка. Летом на узких улицах города можно было увидеть процессию из 30–40 всадников на прекрасных конях, медленно движущуюся под аккомпанемент духового оркестра. Европа находилась на грани новой войны, которой было суждено продлиться целых шесть лет.
Глава 4Боевая подготовка
Август 1939 года — май 1940 года
В конце лета 1939 года нацистский режим развернул масштабную пропагандистскую кампанию, потребовав у Польши так называемый Данцигский коридор, узкую полоску земли, которая соединила бы Восточную Пруссию и остальную Германию. Антипольские настроения значительно усилились, и в печати стали часто появляться обвинения в адрес поляков, которые жестоко преследовали немцев, проживавших в Польше.
23 августа 1939 года был заключен пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом, подписание которого состоялось в Москве. Несмотря на острые идеологические разногласия нацистского и коммунистического режимов, этот дипломатический шаг должен был стать гарантией мира с Россией на тот случай, если между Германией и Польшей возникнет вооруженный конфликт. Поскольку мы понимали, что в подобной ситуации Франция и Великобритания вряд ли вступятся за Польшу, то расширение войны на землях Европы казалось нам маловероятным.
Когда 27 августа я вернулся в Хаген из Люнебурга, тетя Дора протянула мне только что полученную телеграмму. Это было армейское предписание, обязывавшее меня прибыть на следующий день в казармы Люнебурга на краткосрочные курсы военной подготовки. До этого я все еще продолжал верить в то, что до призыва у меня останется четыре месяца и я успею закончить учебу на электрика. Теперь стало ясно, что моим планам не суждено сбыться. Несмотря на легкое разочарование, я мгновенно испытал нетерпение, присущее любому молодому человеку, которого ожидает новое приключение. Испытывая подобное возбуждение, я не знал, что мне делать — навестить родителей или немедленно начать собирать вещи. Когда я позвонил по телефону родителям, то понял, что они огорчены. Особенно встревожилась мать. Она собиралась на днях навестить меня в Хагене, и теперь наша встреча не состоится.
Неожиданно скорый призыв в армию вызвал у меня противоречивые чувства. Я понял, что попасть в танковую часть, что находится в Берлине, мне не удастся. В повестке говорилось, что мне надлежит отправиться в только что созданную 58-ю пехотную дивизию.
Следуя тщательно разработанному плану военной экспансии, вермахт сформировал новые дивизии, используя в качестве ядра уже существующие регулярные дивизии. Существующие 20, 22 и 30-я пехотные дивизии, дислоцируемые в Северной Германии, предоставили опытные унтер-офицерские кадры для подготовки новобранцев, только что зачисленных в полки 58-й пехотной дивизии. В эту дивизию было передано примерно двадцать процентов ветеранского ядра старослужащих.
В соответствии с вышеупомянутым планом вермахта большая часть дислоцировавшегося в Люнебурге 47-го пехотного полка и 22-й пехотной дивизии была направлена к границе с Францией на случай возможного военного конфликта на Западе. Для подготовки новобранцев, которым предстояло дополнить численность 58-й пехотной дивизии, осталось лишь ядро офицерского и унтер-офицерского состава. Ее ряды на время нашей боевой подготовки дополнили ветеранами Первой мировой войны, которые заменили тех солдат, что были отправлены для укрепления наших западных границ. По завершении учебки нам, молодым солдатам, предстояло заменить резервистов на фронте. В то время я еще верил в то, что мое предварительное знакомство с азами воинского мастерства продлится недолго.
Рано утром в понедельник, когда я прибыл на бывшую базу 47-го пехотного полка, располагавшуюся в западной части Люнебурга, мой пыл несколько охладел, хотя я и не разделял тревоги большинства остальных призывников. Про себя я подумал следующее: «Вот оно как. Я собираюсь стать солдатом и поэтому должен старательно учиться военным премудростям». С самого начала во мне проснулся соревновательный дух, подстегивавший желание стать образцовым солдатом моей воинской части. Я поставил себе цель — получить признание окружающих и занять место лидера.
После прибытия в казарму призывников отправили на склад, где каждому была выдана форма, каска и сапоги. В то время мужчины носили короткие стрижки, и поэтому головы никому брить не стали. После того как новобранцев научили правильно отдавать честь, всех распределили по учебным ротам.
Нас расселили по восемь человек в комнате. Мебели практически не было: лишь четыре двухэтажные койки и столик. Поскольку, как я уже говорил, мне приходилось раньше бывать в казармах, где я прокладывал электропроводку, мне были хорошо знакомы массивные четырехэтажные здания из кирпича и бетона, характерные для немецких воинских частей. Хотя там и имелись такие удобства, как туалет и душ, в остальном внутреннее убранство было чрезвычайно простым и аскетичным. Согласно строгим правилам внутреннего распорядка здания должны были содержаться в образцовой чистоте. Если дежурный из числа унтер-офицеров находил даже малейшее его нарушение, на виновных налагалось строгое дисциплинарное взыскание.
На следующее утро, в семь часов, мы отправились на открытое пространство в сосновый лес, тянувшийся позади казарм, где наши ротные наставники построили нас по росту. После этого все призывники предварительно заняли новое место в армейской иерархии: это были уже не призывники, а рядовые вермахта, точнее, будут ими после принятия присяги. Оставшуюся часть недели нас беспрерывно учили строевой подготовке, в том числе и так называемому гусиному шагу. Так началось наше превращение из гражданских лиц в военнослужащих.
Проснувшись в пятницу утром 1 сентября 1939 года, мы услышали по радио о том, что Германия объявила войну Польше. Окружавшие меня молодые солдаты единодушно признали, что с началом войны наша служба явно затянется и мы не скоро вернемся в прежнюю гражданскую жизнь. Хотя ввиду нашей неопытности нас вряд ли тотчас же отправят на фронт, моя мать — как я узнал позднее — сразу поняла, что означает эта тревожная новость, и сказала моим родственникам: «Нашего Вилли скоро отправят на войну».
Лишь немногие немцы сомневались в уверениях правительства о том, что войну первыми начали поляки, напав на немецкую радиостанцию. Насколько мне известно, в те дни никто не смел усомниться в справедливости войны, даже в частных разговорах.
Подобно остальной массе моих соотечественников я верил в обоснованность политических позиций Германии, которая дала смелый отпор агрессивному соседу, исчерпав все возможные дипломатические меры. По прошествии многих лет мне стало ясно, что Гитлер стремился к войне и просто воспользовался удобным поводом, чтобы добиться в конечном итоге своей цели. Для него вооруженный конфликт с поляками был всего лишь очередным шагом агрессивного плана завоевания Европы и всего остального мира и установления тотального господства Германии.
На следующий день после начала войны состоялась церемония принятия военной присяги. Нас выстроили на плацу позади казарм и заставили встать по стойке «смирно». Затем мы подняли правую руку и принесли клятву верности вермахту:
Перед богом приношу эту священную клятву Клянусь хранить беспрекословную верность Адольфу Гитлеру фюреру рейха и немецкого народа, верховному командующему вооруженных сил. Обязуюсь быть храбрым солдатом, готовым в любую минуту отдать свою жизнь во исполнение этой клятвы.
В следующие дни я с моими новыми товарищами пытался следить за ходом польской кампании. Мы регулярно обсуждали ее между собой. Хотя мы и ждали скорого окончания военных действий, многие из нас все-таки втайне надеялись в них поучаствовать. Возможно, это было наивно, но мы не рассчитывали принять участие в другом вооруженном конфликте, хотя в начале сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии. Никто из офицеров не стал убеждать нас в обратном.
4 сентября 1939 года — 9 января 1940 года
После того как мы в первую же неделю научились ходить строем, наша рота приступила к полевой подготовке. Она проходила каждый день независимо от погоды и в равной степени давала нам физическую подготовку и формировала выносливость, а также учила обращаться с оружием и другим боевым снаряжением. Но самое главное состояло в том, что полевая подготовка учила нас беспреко