озно. Не торопись, товарищ инженер.
Инна, одетая в светло-серое пальто и вязаную шапку, прижалась к меху воротника и молчала, наблюдая за разгрузкой. Спросила тихо:
— Это и есть Легьоново? Здесь мы теперь жить будем?
Рядом подошёл военный в шинели и фуражке с золотой кокардой.
— Здравствуйте, товарищи. Подполковник Каширин, зам по тылу варшавского госпиталя. От полковника Дубинского уже получили указание. За вами закреплено жильё в ДОСе. Машину, как пригоните — на стоянку у штаба. Там охрана. А пока — прошу со мной, вас ждут.
Ниву сняли с аппарели аккуратно, неспеша. Двигатель, пусть и замёрзший, завёлся с первого раза. Короткий путь до ДОСа прошёл быстро. Польская дорога, посыпанная смесью песка и соли, тянулась между засыпанными снегом домами. В воздухе пахло дымом от печей и морозом. Польский пригород дышал тишиной и какой-то основательностью. До нашего нового жилья, судя по одометру было 23 километра.
ДОС оказался не многоэтажкой, а аккуратным старым польским домом с крыльцом, покатой крышей и кирпичной трубой. Внутри — две комнаты, большая кухня, и, к сильному нашему удивлению, огромная печь с лежанкой, добротной, наверное ещё довоенной кладки.
Каширин объяснил:
— Домик старенький, но тепло держит лучше любого нового с центральной системой отопления. Печь топить умеете?
Инна ответила с улыбкой:
— Ещё бы. Моя бабушка в деревне жила — там только печь и была. Разберёмся.
Внутри — чисто, пахло кирпичом и воском. На столе — расписная скатерть и подписанный на польском «Witamy w Polsce» пакет с продуктами. Сало, хлеб, варенье и даже бутылка местной «Żubrówki».
Подполковник Каширин кивнул:
— Это от начальника госпиталя. У нас здесь принято тепло встречать.
Инна заметила:
— Тепло-то — ладно. А кровати тут сколько?
— Две, но не переживайте. Мебель можем подогнать дополнительно. Завтра, заглянет представитель мединститута. Им нужна документация по вашей учёбе в Союзе.
На улице темнело. Варшавская зима ранняя и быстрая. Вечер наступил как-то незаметно.
Инна присела у окна, завернувшись в шерстяной плед, и спросила:
— Думаешь, получится тут обжиться?
— А куда мы денемся?
В печи потрескивали дрова. Первая ночь в Польше обещала быть не такой теплой как в Минске, но уже не чужой.
Сигнал от «Друга» пришёл неожиданно — лёгкий импульс в затылке, еле ощутимая вибрация, как будто ветерок дотронулся изнутри. В комнате было тихо, Инна перебирала свои тетради и записные книжки на кухне, а со стороны лоджии тянуло небольшим сквозняком.
«Неполный анализ завершён. Обнаружена корреляция между перемещением субъекта и маршрутом операции „Лабиринт“. Подтверждён доступ полковника Дубровского к уровню каналов специального назначения. Вероятность координации 91,4 процента», — прозвучал голос «Друга», нейтральный, но с той интонацией, которая означала: это важно.
«Уточни характер операции,» — произнёс я негромко, стараясь, чтобы слова не услышала Инна на кухне.
«Ключевые параметры пока мне не доступны. Критическая часть зашифрована, ведется обработка массива информации. Объект Дубровский задействован в проекте по наблюдению за активностью польской научной среды и возможной утечкой медицинских разработок. Предполагается негласное содействие со стороны доверенного оператора. Признаки соответствия с профилем субъекта 04-К».
Сердце заколотилось быстрее. Выходит, это не просто командировка, и не просто ВМУ. А только прикрытие, замаскированное под карьерный рост и командировку за рубеж на новое место.
«Почему молчал раньше?»
«Вероятность ложного срабатывания. Требовалась среда подтверждения. Сбор завершён».
Теперь всё выглядело иначе. Вежливые улыбки особистов в штабе. Внезапно высвободившееся жильё. Странная открытость сослуживцев. Всё логично складывалось в цепочку.
В дверь заглянула Инна.
— Мне послышалось, что ты что-то сказал… Всё в порядке? Ты выглядишь… сосредоточенно.
— Просто думаю, — ответил я, отводя взгляд к окну.
Пока что мной было решено ничего не предпринимать. Только наблюдать. Возможно, через пару недель всё прояснится. Или наоборот — запутается окончательно.
А впереди нас ждала учёба, служба, город, где жизнь иначе. Слишком много ещё было непонятного, но дом — уже был.
Утро на новом месте началось с запаха поджаренного хлеба и легкого аромата жареных яиц с ветчиной. На кухне уютно потрескивали дрова в чугунной печке, а на столе стояли две дымящиеся кружки с кофе. Инна суетилась у плиты, перекидываясь со мной фразами. Я с удовольствием наблюдал за всеми ее домашними хлопотами с дивана в прихожей.
— Всё-таки хорошо, что не поселили в общежитие, — заметила Инна. — Тут хоть воздух другой, и никто по ночам не топает по коридору.
— Да и тишина, — кивнул я Инне, которая ставила перед мной тарелку.
— Ешь дорогой! Пока не акклиматизируешься — буду тебя держать тебя на легкой диете.
Завтрак закончился быстро. Накинув пуховик и натянув меховую шапку, я вышел на крыльцо. «Нива», укрытая инеем, терпеливо ждала у ворот. Снег под ногами похрустывал, улица казалась застывшей в ожидании нового дня. Двигатель завёлся с первой попытки. Печка зашипела, прогоняя мороз из кабины.
Путь до госпиталя занял около двадцати минут. Город встречал звоном трамваев, очередями у хлебных киосков и вывесками на витринах с аккуратной польской вязью. Пешеходы, укутанные как правило в пальто и береты, с любопытством оборачивались, провожая взглядом проезжающий мимо них, мой автомобиль.
— Ну ничего себе… — прошептал один пожилой пан, стоявший у автобусной остановки, рядом со светофором. — Это не «Фиат», не «Трабант»… Это что-то из Союза.
Мальчишка лет шести ткнул пальцем в «Ниву»:
— Тату, глянь, у него даже кузов есть! Наверное, там танк!
На светофоре две девушки лет двадцати с интересом переглянулись и одна из них перегнулась к другой:
— Видела, как он на нас посмотрел? Служит, наверное, тут. Интересный…
Интересный народ бабы… Они почему-то свято верят в то, весь мир вертится вокруг них.
В салоне было тепло, за окнами мелькали фасады старых домов с балконами, обвешанными бельём и спутниковыми антеннами. Около одного из зданий располагался магазин кожгалантереи. Отметил его мимоходом — пригодится для будущих проектов.
На КПП госпиталя дежурный прапор в форме жестом показал направо:
— Вы к кому?
— Прибыл в госпиталь работать техником по медоборудованию и аппаратуре.
— Ваша фамилия?
— Борисенок.
— Есть такое дело. Документы предъявите…
— Тогда туда, по внутренней дороге. Вас уже ждут. — С этими словами, он вернул мне мои документы.
Проехав через ворота, увидел аккуратный трёхэтажный корпус с флагом СССР на фасаде. Несколько советских офицеров переговаривались у входа, закуривая прямо под табличкой «Курение только в строго отведенных местах!»
— Эй, земляк! На «Ниве» приехал? — окликнул капитан в шинели. — Такую технику сюда не каждый день завозят. Новая?
— Почти. — Кивок. — С Минска гнали.
— Молодец. Устроишь нам потом обзор, — подмигнул тот. — А пока топай к начальнику госпиталя. Он тебя заждался.
Внутри здания пахло мастикой для пола, свежей бумагой и крепким чаем. Всё было знакомо, но всё равно — по-другому. Польский город, новая страна, другая жизнь.
Глава 11
До первых выходных Инна решительно и методично закрыла вопрос с переводом в варшавский медицинский университет. Помог не только её блестящий послужной список и справки из Москвы и Минска, но и врождённое обаяние, которое умело сочеталось с искренним уважением к собеседникам. Польский язык лился с её губ всё увереннее, а преподаватели отмечали, что у девушки редкий для приезжих правильный акцент, в котором уже едва угадывался мягкий восточнославянский оттенок.
После успешного визита в деканат Инна, сияя как школьница с пятёркой, вечером устроила мини-праздник на двоих. На скатерти нашлось даже место для польского торта с кремом, купленного по дороге домой.
Рабочие будни в госпитале шли спокойно, без суеты и спешки, несмотря на заметно более высокий уровень оснащения. Приборы, которые в Минске стояли под замками или приходилось выменивать по большому блату и протекции, здесь спокойно работали в свободном доступе. Некоторые модели японских анализаторов или немецких УЗИ-сканеров в Минске можно было разве что увидеть в справочнике.
Сотрудники — от младшего медперсонала до главврача — поначалу относились сдержанно, хотя и доброжелательно. Один из терапевтов по имени Толик даже как-то в столовой, отложив вилку, спросил:
— Ну и как вам у нас, товарищ техник?
Мой ответ прозвучал вежливо, но с хитринкой:
— Аппаратура радует. Персонал — тем более. Пожалуй, останусь.
Он рассмеялся и протянул руку:
— Тогда добро пожаловать.
В коридоре диагностического отделения, где стояли ящики с новыми расходниками, «Друг» тихо шепнул в нейроинтерфейс:
— По общему уровню технологического обеспечения это место почти догоняет медицинские модули класса «Феррум-А». Впрочем, кадровый потенциал и клинический опыт врачей здесь всё равно не выше среднего.
— Не придирайся, — мысленно отозвался я, поправляя журнал на посту медсестры, — зато атмосфера доброжелательная. И кофе в столовой терпимый.
К обеду пятницы стали появляться первые планы на выходные. Инна заговорчески шепнула вечером, надкусив яблоко:
— Надо бы съездить в Старе Място, давно хотела посмотреть…
Ответ прозвучал после глотка чаю:
— Заодно и на тот адрес заедем, что дала твоя мама. Вдруг её кузен всё ещё рад советским гостям?
Инна кивнула и, помедлив, добавила:
— Он человек слова. Только вот… лучше сначала купить приличный торт. Польские родственники — это отдельная каста.
Первый настоящий выходной в новой реальности встретил непривычной тишиной. Ни команд, ни вызывной связи, ни стука тележек по кафельным полам госпиталя. Только запах кофе с корицей, доносящийся из кухни, и тихое шуршание льда за окном.