Глава 23
Запись встречи началась активацией внутренней команды. Пульс не ускорился, в армии слишком хорошо научили мое тело бороться со стрессами, и оно уже привыкло к подобным ситуациям. «Друг» отключил все внешние уведомления, сфокусировав ресурсы на перехвате радиоканалов и синхронизации записи изображения и аудио.
На фоне витрины кафе отразилось приближение фигуры. Мужчина среднего роста, в длинном бежевом пуховике, с кожаным портфелем, с нехарактерно ровной осанкой и чуть выверенной походкой. Лицо — славянского типа, с асимметричными скулами, нос — с характерной горбинкой. Тот самый силуэт, который ранее уже встречался в визуализациях памяти захваченного и «выпотрошенного» мной бандита.
«Идентификация: возможный субъект „Фил“. Вероятность соответствия — 84%. Предыдущие совпадения: четыре. Ранее зафиксирован в зонах повышенного риска. Предполагаемая роль — координатор с польской стороны.»
Из-за угла к кафе приближался второй — высокий, в кашемировом пальто, без головного убора. Волосы зачесаны назад, лицо слегка покрасневшее от мороза, но не замедляющееся. В движениях чувствовалась военная выправка. Через встроенную в «Птичку» высокоскоростную камеру «Друг» уже получал для обработки высококачественное изображение. «Помощник» обрабатывал его, и выявлял сигнатуры его походки, наклона плеч, микромимики. Прозрачная надпись возникла прямо в поле моего зрения:
«Идентификация: возможно, капитан Роберт Эддингтон, разведывательный комитет НАТО. Прикрытие: третий секретарь при посольстве. Непосредственный куратор — военном атташе. Прибыл в Польшу шесть недель назад. Предыдущие маршруты: Берлин, Брюссель, Неаполь. Доступ к секретной инфраструктуре — высокий. Визит в кафе — первый.»
Фигура «Фила» шагнула к двери и толкнула её с безупречной точностью, и без капли замешательства. Эддингтон вошёл следом. Прямо у входа они на мгновение задержались. Один из них — кажется, Эддингтон — шепнул что-то. «Фил» коротко кивнул и, не оглядываясь, прошёл вглубь зала, заняв столик возле стены.
«Муха», дежурившая у подоконника, уже передавала видео в инфракрасном и видимом спектре. Через три секунды начался синхронный сурдоперевод. Слова, произнесённые вполголоса, восстанавливались:
— … контейнер доставлен. Проверка — в режиме ожидания. Окно для пересылки открыто до пятницы.
— … осмотр произведён. Один раз неудача, два — подозрение. Дальше вы работаете сами.
— … передвижение будет через северную зону. Заход под «Сириус» как и раньше.
«Фил» при этом почти не двигался. Только пальцы правой руки постукивали по обложке меню, точно в такт произносимым словам. Сигнал от «Мухи» поступал в идеальном качестве. Питание через резервный солнечный модуль, микрофон направленного типа с качественным усилением и высоким соотношение сигнал/шум. Всё по протоколу.
Контакт длился не больше семи минут. Затем — короткий жест. Эддингтон поднялся, не дожидаясь счёта. «Фил» остался ещё на минуту, будто бы проверяя, не заметил ли кто их встречу. После чего
Фил поднялся из-за стола, оставив на блюдце под счётом одну аккуратно сложенную купюру и так же спокойно вышел.
Момент касания пальцев был предельно коротким, почти неуловимым, но «Муха», зависшая с внешней стороны витрины, зафиксировала его с точностью до микронов. Линза дрожала в резонансе оптики, отслеживая каждое движение. Пара миллисекунд — и внутренняя система уже выдавала анализ:
«Номинал: 500 злотых. Серия — AG, номер — 7315849. Выпуск — 1979 год. Купюра старого образца, с видимой защитной нитью. Поверхностные биологические следы: три активных отпечатка пальцев, есть два совпадения по базе. Идентификатор один — Tomasz Filip Mazur, польский паспорт серии DA, приостановлен два года назад. Второй — не идентифицирован, вероятность принадлежности агенту третьей стороны — 76%. Пото-жировой состав анализируется… завершено. Следы кокаина, нитрата серебра, слабые остатки нитроцеллюлозы.»
Купюра, оказавшись в распоряжении официантки, была тут же снята «Мухой» во втором раунде сканирования. Теперь — в макросъёмке, в инфракрасном и УФ спектре, с цифровым наложением отпечатков на голографическую карту. Всё шло по заранее отлаженному алгоритму.
«Друг» сообщил:
«Сессия завершена. Запись заархивирована. Копии размещены в резервных хранилищах. Поведенческая матрица обоих участников обновлена. Рекомендую передать данные по дипломатическим каналам. Контакт официально классифицирован как „высокого уровня риска“. Вероятность прямой координации операций — 91%.»
Сделав последний глоток чуть подостывшего кофе, я неторопливо поднялся. Движения были точными, в меру расслабленными, без суеты и спешки. Пальто накинуто, шарф поправлен. Оплачивать ничего не требовалось — заказ был оплачен заранее, ещё до начала наблюдения. Всё должно было остаться максимально рутинным.
На выходе короткий взгляд — ни на кого в отдельности. Только по сторонам. Камеры «Мухи» передали сигналы остальным активным наблюдателям.
Команда была отдана нейроинтерфейсом молча:
«Отслеживание: режим ЗЕРКАЛО. Все наблюдаемые — в приоритетной зоне. Протокол отслеживания — один к одному. Полный архив. Независимая маршрутизация. Уровень — ЧЕТВЕРТЫЙ.»
Дроны, до того имитировавшие голубей на проводах и вентиляционных каналах на крышах, синхронно взмыли в небо. Один вел наблюдение за Эддингтоном, второй — за Филом, третий занял зону контроля с тыла, фиксируя возможные хвосты и смену маршрутов. Каждый из них работал автономно, но был связан с «Другом», который координировал их действия.
«Субъект Фил: смена маршрута. Трасса — улица Жолибож, далее — автобус маршрута 116, направление на Мокотув. Уровень маскировки — высокий. Темп перемещения нестабилен. Подозрение на ведение им контрнаблюдения. Протокол: двойное дублирование маршрута, подмена слежки через триггер. Дрон 3 и Дрон 7 — синхронное сопровождение с двойной оптикой.»
«Субъект Эддингтон: возвращение в дипмиссию. Зона контроля — улица Яна Хжановского. Подъезд фиксируется. Личность подтверждена. Видеофиксация лиц охраны завершена. Один неизвестный — вероятно новый сотрудник службы безопасности. Задание запущено на усиленный биометрический анализ.»
В госпитале буду через семь минут. На входе дежурный кивнул, и пропустил как всегда, не вдаваясь в бюрократию. Всё по прежнему выглядело как обычно. Но где-то на низкой орбите пульсировала цифровая река. Данные поступали в хранилище. «Помощник» уже выстраивал временную шкалу событий, связывая потоки людей, движений, слов, микрожестов в единую карту действий.
На моем рабочем месте была относительная тишина. За стенкой слышались лишь приглушенные голоса, кто-то обсуждал стерильные салфетки, кто-то спорил насчет их учета. Рядом гудел автоклав, и воздух в мастерской пах нагретым металлом и спиртом. Спинка кресла приятно пружинила под весом тела, а под ногами мягко шуршала польская газета, служившая подстилкой для улавливания комков от гипса.
На столе перед глазами аккуратно лежал лист блокнота, вырванный из середины. На нем буквально несколько строчек, каждая из которых могла бы взорвать не один кабинет министерства. Сведения от «Друга» были объективными, без эмоционального окраса, но именно в этом и крылась их сила: никакой лирики, сплошные факты, и не отдельные, а факт на факте и фактом погоняет.
Поверх стола лежал чертеж одной приспособы, но руки не тянулись сейчас к этой работе, хотя она была крайне интересной. Мысли раз за разом возвращались к кафе. К лицу «Фила». К другому мужчине, натовскому штабному работнику. К купюре в 500 злотых, которую «Фил» оставил официанту. Старая серия, номер AG 7315849. Следы трёх пальцев. Два из них совпадали с базой ПНР по линии экономической безопасности. Оставшийся принадлежал пока неидентифицированнуму лицу.
Пальцы сцепились в замок, подбородок опустился. Мыслительный узел затягивался. Передача данных Лаптеву требовала изящества. Нельзя было просто сообщить, что встреча зафиксирована и личность одного из участников уже отслеживается. Нельзя упомянуть про дроны. Ни «Мух», ни «Птичек», ни «Друга» с «Помощником», ни тем более метод доступа к биологическим данным. Выход один: создать правдоподобную, логичную и непробиваемую легенду.
В виртуальном блокноте появилась первая строчка:
«В процессе наблюдения за заведением „Kawiarnia Mazowsze“ замечен гражданин, внешне схожий с описанием объекта под оперативным псевдонимом „Фил“.»
Следом — следующая строчка, уже аккуратнее, как будто от нее зависело многое:
«Визуальный контакт состоялся между указанным лицом и субъектом, регулярно посещающим дипломатический корпус на улице Собеского, 17. Поведение обеих объектов предполагает передачу информации.»
Глаза скользнули по предложению. Никаких чудес, всё выглядит буднично. Следующая запись уже не носила констатирующего характера, а только плавно переводила акцент:
«Имеет смысл проверить по линии вашей службы, кто из иностранных лиц мог находиться в этом районе в указанный период.»
Ни слова про нейросканирование. Ни намека на дронов. Только человеческое наблюдение, логика, выводы и намёки на возможности, которыми может обладать обычный наблюдатель. И если кто-то задумается, то только о том, насколько хороший у советского техника глазомер, память и способность анализировать чужое поведение. Пусть думают об этом.
Лист был аккуратно спрятан в картонный конверт, снаружи подписанный инициалами: К. Л.
Всё. Теперь этот материал может быть передан Лаптеву в закрытом пакете, через посыльного, либо лично, при следующей встрече, которую вполне можно назначить самому, позвонив по известному номеру.
Внутри же уже крутился следующий вопрос: какую из точек наблюдать в следующий раз? Где можно случайно оказаться с нужным видом, и не вызвать подозрения? Карта с перечисленными адресами нейроинтерфейсном в память сама. Маленькая пекарня у парка Пилсудского. Там, по данным «Друга», один из курьеров встречался с женщиной, предположительно связанной с брюссельским представительством. Интересно.