— Думаю, что это вполне разумная просьба, — быстро добавил Майкл, оглянувшись на своего адвоката.
— Что скажет миссис Уиттекер? — спросил Том Уоделл.
— Разумеется, я не хочу прослыть неразумной, — ответила Джейн, даже не пытаясь скрыть сарказм.
Том Уоделл поднялся со стула с высокой спинкой, обитого бордовой кожей.
— Я буду в конференц-зале. Мой секретарь сидит у дверей… на случай, если вам что-нибудь понадобится.
На случай, если понадобится помощь: мало ли что может выкинуть эта безумная женщина — до Джейн дошел скрытый смысл последней фразы адвоката. Уоделл закрыл за собой дверь. Джейн машинально сделала шаг назад.
Майкл обиделся, почти оскорбился, заметив это непроизвольное движение.
— Джейн, ты что, думаешь, что я что-то хочу с тобой сделать?
— Ты еще сделал не все, что хотел? — спросила его Джейн в ответ.
— Я думал, что мы сможем поговорить, как взрослые люди…
— Странно слышать это из уст человека, который предпочитает детей.
Майкл опустил глаза.
— Ты опять все усложняешь.
— Должно быть, сегодня утром я забыла принять халдол.
Майкл медленно поднял глаза, его рот искривился в горькой усмешке.
— Джейн, я знаю, что́ ты обо мне думаешь, но…
— Пощади мои уши, Майкл. Оставь свою ложь для судей. Если ты хочешь говорить именно об этом…
— Я хочу вернуть мою жену.
— Что?!
— Я люблю тебя, Джейн. Знаю, что ты мне не веришь. Я знаю, что ты считаешь меня чудовищем, но ты должна поверить, что я люблю тебя и ничего так не хочу, как того, чтобы ты вновь вернулась ко мне и чтобы у нас с тобой все было, как раньше. Я хочу, чтобы для тебя и Эмили наконец кончился этот кошмар и вы вернулись в свой родной дом, который ждет вас.
Джейн села на обитый кожей диван напротив стола адвоката. Из подушки с шумом вышел воздух. Она опять упускает инициативу? Неужели эти слова произносит Майкл?
Майкл пошарил в кармане и извлек оттуда маленькую коробочку. Это было кольцо, возвращенное Джейн с тем же курьером, услугами которого воспользовался и Майкл, чтобы доставить ей свой подарок.
— Я купил это для тебя, Джейн, и хочу, чтобы это было у тебя.
Джейн сжала руки в кулаки и прижала их к телу. В этом, что ли, состоял его план? Он хотел спровоцировать ее на то, чтобы она его ударила?
— Я очень скучаю по тебе, Джейн. Я скучаю по нашей совместной жизни. Мне страшно не хватает Эмили.
— Про которую ты сказал мне, что она умерла.
Недрогнувшей рукой Майкл пригладил волосы.
— Я знаю, что ты веришь, будто я тебе это говорил…
— Понятно, теперь под сомнение поставлена и моя способность слышать.
— Джейн, ты же была совершенно не в себе. У тебя была истерика. Как ты можешь быть уверена в том, что именно тебе говорили другие?
Джейн закрыла глаза и ничего не ответила. Могла ли она и в самом деле быть в этом уверена?
— Я люблю тебя, Джейн, — продолжал он, садясь рядом с ней, — я знаю, как трагически ты воспринимаешь, что я причинил тебе и нашей дочке. Но думаю, что время и соответствующая терапия сделают свое дело и ты поймешь, что заблуждалась, что весь этот кошмар был плодом твоего больного воображения, что я никогда не делал тех вещей, в которых ты меня обвиняешь?
— А Эмили? — спросила Джейн. — Как она сможет все это понять?
— Эмили всего семь лет, — терпеливо объяснил ей Майкл, — она будет только счастлива, если ее родители снова будут вместе.
Он прикоснулся к ее руке.
Джейн смотрела, как он накрыл ее пальцы своими длинными сильными пальцами хирурга. Потом подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Она проследила взглядом четкие линии его носа, вгляделась в полные губы, ухоженные волосы, светло-серые глаза и попыталась собрать все эти части воедино. У нее ничего не вышло. Сейчас это был еще больший незнакомец, чем тот, которого она увидела в кабинете доктора Мелоффа два месяца назад.
— Только тронь меня, и я тебя убью, — сказала она, не повышая голоса.
Майкл тотчас же отдернул руку и вскочил на ноги. Он явно был потрясен. Джейн стало интересно, что его так испугало — ее слова или тон, которым они были сказаны.
— Ты угрожаешь мне, Джейн? — спросил он, в изумлении качая головой.
В этот момент Джейн пришло в голову, что, возможно, кабинет полон «жучков» и прослушивается. Может быть, она уже все испортила? О Боже, куда запропастился ее адвокат? Почему эта женщина опаздывает?
— Это твое безрассудное отношение стало причиной наших неурядиц, — говорил в это время Майкл. — В твоей жизни нет места компромиссам. Ты не способна мирно улаживать никакие дела. Действительно, зачем тебе идти на компромисс, если ты всегда права? Ты всегда все знаешь, не правда ли, Джейн? Нет, сэр, посмейте только возразить миссис Уиттекер. Она же знает все. У нее на все есть ответ. Только ее поступки правильны. Ничто не делается без ее одобрения. Ты всегда должна всем руководить. Только ты принимаешь ключевые решения: куда нам идти; что нам смотреть; что нам делать; когда мы занимаемся любовью и как мы это делаем…
Джейн изо всех сил старалась понять, почему именно сейчас он разразился этими обвинениями.
— Ты пытаешься доказать мне, что это я виновата в том, что ты растлил нашу дочь?
— Бога ради, Джейн. Я никогда не растлевал Эмили. — Он воздел к потолку руки, как бы призывая себе на помощь небеса. — Однажды она забрела в ванную, когда у меня была поллюция. Тебя, как всегда, не было, ты же вечно пропадала на каких-то митингах. Она проявила любопытство — это вообще свойственно детям. Она спросила, можно ли ей меня потрогать. Я не усмотрел в этом ничего плохого. Так что все было очень невинно. Я не думал ни о каких последствиях…
— Так, теперь виновата Эмили.
— Почему тебе так хочется усмотреть в этом преступление?
— Да почему бы тебе не пойти ко всем чертям! — воскликнула Джейн громче, чем следовало бы.
Раздался стук в дверь.
— Как тут у нас дела? Надеюсь, все в порядке? — прозвучал женский голос.
Майкл подошел к двери и открыл ее. На его лице были написаны неимоверная тоска и душевное страдание.
— Думаю, что вы можете позвать мистера Уоделла, — сказал он секретарю, сидевшему у дверей с озабоченным видом; в голосе Майкла сквозило разочарование. — Стало ясно, что сами мы не можем прийти к соглашению.
— Ты прекрасный актер, Майкл, — проговорила Джейн, удивляясь мастерству, с которым он играл свою роль в разговоре с ней.
Он посмотрел на нее так, словно не понимал, что именно она имеет в виду. Джейн засомневалась, есть ли у нее хоть малейший шанс выиграть дело в суде.
— Смотрите, кто пришел! — воскликнул Том Уоделл, вводя в кабинет адвоката Джейн и приглашая всех занять места перед его столом.
Адвокатом Джейн являлась уроженка Флориды Рене Бауэр, которая приехала в Бостон после кратковременной стажировки в Нью-Йорке. Это была привлекательная женщина, за мягкой внешностью ее скрывался стальной характер. Она коротко и ободряюще кивнула Джейн и села, нисколько не смущаясь роскоши обстановки.
— Прошу прощения за опоздание. Но мне пришлось задержаться у окружного прокурора дольше, чем я рассчитывала.
— Думаю, нам надо приступить к делу, — сказал Майкл после взаимных представлений.
— Мы примем любые разумные предложения, — информировала его Рене Бауэр.
Том Уоделл прокашлялся.
— Мой клиент не хотел бы длительного и скандального судебного разбирательства. Кроме того, как любящий отец, он не хочет, чтобы дочь общалась с ним отдельно от матери, особенно в этот драматичный для девочки момент. Он понимает, какой ущерб уже был нанесен ребенку, и не хочет причинять ему дополнительных страданий. Тем не менее он согласен на передачу опеки над Эмили своей жене миссис Уиттекер.
Джейн бросила быстрый взгляд на Майкла. Неужели в нем наконец заговорила совесть и он решил не допустить мучительного судебного процесса?
— А что он требует взамен? — спросила Рене Бауэр.
— Взамен клиент требует отозвать все обвинения в половых извращениях, предъявленные моему подзащитному, доктору Уиттекеру.
— И моя клиентка получает единоличную опеку?
— Мой же клиент получает благородную уступку.
— Что значит — благородная уступка? — прервала его Джейн, подавшись вперед. От ее приподнятого настроения не осталось и следа.
— Мой клиент будет видеться с дочерью через уикэнд и каждую среду по вечерам. Кроме того, клиент будет брать к себе свою дочь на один месяц летом и на неделю на Рождество и Пасху. Все остальные праздники время будет делиться поровну между родителями.
— Никогда, — зло отрезала Джейн, — я не допущу безнадзорных свиданий Эмили с отцом.
— Ты и в самом деле надеешься, что я соглашусь на встречи с дочерью в компании какого-то социального работника по нескольку часов в неделю, когда этот работник будет следить за каждым моим движением? — спросил Майкл.
— Это самое большее, на что ты можешь рассчитывать.
— Понятно. Желаешь поиграть со мной в азартные игры? Джейн, если ты не согласишься на мои предложения — а твой адвокат подтвердит, что это шикарные условия, — то я просто сотру тебя в порошок. После того, что произойдет, ты будешь счастлива, если тебе позволят хотя бы еще раз увидеть свою дочь. — Он сделал паузу, чтобы смысл его слов лучше дошел до Джейн.
Джейн оглянулась на Рене Бауэр, но женщина не отрываясь смотрела на Майкла.
— Ты что, всерьез полагаешь, что сможешь обосновать свои грязные обвинения? — спросил Майкл. Он встал и начал описывать по кабинету круги. — Ты что, думаешь, что окружной прокурор, зная о твоей истерической амнезии, поверит тебе больше, чем мне? Что твоим словам придадут какое-то значение? Ты думаешь, что я не буду полностью реабилитирован? Кроме того, когда мы будем оспаривать право на опеку, ты думаешь, судьи не примут во внимание, что ты — женщина, которая, вдобавок к потере памяти, страдает еще и вспышками склонности к насилию, женщина, которая едва не убила собственного мужа и могла ударить совершенно незнакомого человека? Такая логика тебя не убеждает? — Он остановился, однако было ясно, что он не закончил своей тирады. — А что будет с Эмили?