Ринарк знал, что ему нет нужды ждать, ведь он был гид-сенсором, обладателем уникального дара, развитого до той степени, когда он становится уже научным знанием. Располагая только самым общим описанием объекта и направлением его движения, будь то планета или затерявшийся в космическом океане грош, он мог точно указать место в Галактике, где этот предмет находится.
Он ориентировался в космосе без карт и координат. Он обладал способностью улавливать любое движение в Галактике и поэтому знал, что Беглец приближается, — он научился видеть то, что выходит за пределы его собственного пространства, и то, что существует в других измерениях, — смутные тени планет и солнц, отдаленно напоминающих наше.
Он научился видеть все это, стараясь теоретически обосновать природу существования Беглеца, этой призрачной системы, которая, как известно, материализуется — просто внезапно появляется в пространстве, а затем вновь бесследно исчезает, — это случалось всего пять раз с тех пор, как человечество достигло Внешнего кольца.
Обо всем этом пока мало что было известно.
Нескольким исследователям и ученым удалось попасть на Беглец прежде, чем он исчез, но они не вернулись оттуда. Никто не знал, как долго Беглец просуществует в каком-то определенном времени. Казалось, эта таинственная система не имеет устойчивой орбиты, и гипотеза Ринарка о том, что она, в отличие от всей остальной Вселенной, движется по своим собственным законам — этакое движение само по себе, — была сформулирована им несколько лет назад, когда, будучи патрульным в зоне миров Внешнего кольца, он обрел способность ощутить Беглец, как ощущал Вселенную в пределах его собственного континуума.
Время стоянки Беглеца могло меняться от нескольких часов до нескольких дней. Но момент его появления и исчезновения всегда оставался тайной. Те отчаявшиеся, что устремлялись на Мигаа, были оптимистами — вопреки всему они надеялись, что счастье улыбнется им и Беглец появится.
Ринарк назвал эту таинственную систему Беглецом, что естественно вытекало из его теории, однако были у нее и другие имена, например, одно из самых популярных — система «Призрак»; находились и люди с религиозно-мистическим направлением сознания, которые приписывали системе некие метафизические свойства, полагая, что она была отторгнута Вселенной в наказание за греховность ее обитателей. Эти фанатики называли систему «отлученным миром».
В общем, о системе ходили легенды, но лишь немногие отваживались заняться ее исследованием. Как правило, только преступники готовы были подвергнуть себя риску.
Ринарк разглядывал сверху бурлящий холл. Правительственная машина Галактического Союза была достаточно хорошо отлажена, и пренебрегать ее установлениями было делом довольно рискованным. Разумеется, граждане располагали личной свободой в широких пределах. Но так как государственные структуры действовали безотказно, преступникам было почти невозможно избежать карающей десницы правосудия. Им оставалось надеяться только на Мигаа, откуда, если повезет, можно вырваться из этой Галактики, если только галактическая полиция не совершит внезапного налета на город, как это уже не раз бывало. Вообще-то полицейские не прочь махнуть на них рукой, почти на всех, разве что попадался среди этого сброда кто-нибудь владеющий ценной информацией. Если такой тип достаточно долго водил полицию за нос, то за ним можно отправиться и на Мигаа.
Ринарк знал, что господа из галактической полиции разыскивают его, что люди лорда Мордена, капитана из Главного управления галактической полиции, рыщут по всей Галактике, охотясь за ним. И конечно же, Морден вспомнит со временем и о Мигаа, это всего лишь вопрос времени.
Эсквиел, положив голову на руки, пристально смотрел на Ринарка.
— Может быть, ты все-таки объяснишь нам, зачем мы пускаемся в это путешествие, а, Ринарк? — Он обернулся и стал высматривать кого-то в толпе внизу. — Почему ты отказался от должности патрульного зоны Внешнего кольца? Почему не сообщил в галактическую полицию о том, что ты узнал от парней, которые приземлились на Голанде три года назад? И почему тебе так приспичило попасть на Беглец?
— Пока не хочу отвечать, — сказал Ринарк, — хотя, по справедливости, следовало бы, но если я начну объяснять, возникнет куча новых вопросов, на которые я вам не смогу ответить, вернее, пока не смогу. Сейчас знаю наверняка только одно — да вы сами уже догадались об этом, — я ждал три года, чтобы попасть на Беглец, с тех самых пор как эти парни, прилетевшие на Голанд, открыли мне нечто чрезвычайно важное. Поэтому я и отказался от должности. Надеюсь, ответы на все другие вопросы получу на Беглеце.
— Ведь мы твои друзья, Ринарк, — сказал Телфрин, — только потому и летим с тобой. Но если ты не получишь там ответ на свои вопросы, что тогда?
— Даже если и так, мне терять нечего, — продолжал Ринарк, — но если вы считаете, что не стоит ввязываться в это дело, скажите сразу. Уж нам-то с вами известно, как это опасно. Мы можем погибнуть, даже не достигнув Беглеца, а если попадем на него, то назад уж не вернемся никогда.
Ни тот, ни другой не произнесли ни слова, но видно было, что им не по себе.
— Я в долгу перед вами, друзья, — сказал Ринарк. — Ты, Пол, помогал мне, когда я занимался исследованием переменных временных потоков, и благодаря тебе моя идея обрела завершенность. Эсквиел целых шесть месяцев скрывал меня от полиции на Помпее, а когда меня выследили, ему пришлось лишиться титула. Вы оба многим пожертвовали ради меня.
— Стоит ли об этом говорить, ведь мне и самому до смерти любопытно узнать, что же такое система «Призрак», — возразил, улыбаясь, Телфрин, — да и Эсквиела ничего здесь не удерживает, разве что его новая пассия, Уиллоу Ковекс.
Уиллоу была владелицей гостиницы «Прибежище». Она слыла красавицей.
Эсквиел, казалось, был раздосадован, но тем не менее слегка улыбнулся, пожав плечами.
— Ты прав, Телфрин, хотя с твоей стороны довольно бестактно говорить об этом. Но не беспокойтесь — когда придет время, за мной дело не станет.
— Прекрасно, — сказал Ринарк.
По узкой лестнице, ведущей на галерею, поднималась женщина. По ее повадке и движениям было видно, что она отлично знает цену своей тонкой красоте, и губы ее трогала легкая улыбка. Одежда молодой женщины сверкала украшениями — дарами многочисленных поклонников: платье изумрудно-зеленого цвета было усыпано драгоценностями, добытыми, наверное, на сотнях разных планет. Своим сиянием они затмевали ослепительный свет, заливавший пустыню. В ее руках, с тонкими пальцами, отягощенными множеством колец, был поднос, уставленный дымящимися блюдами.
Она подошла к столу, и Эсквиел, не отрывая от нее взгляда, взял у нее поднос, стараясь коснуться при этом ее руки.
— Благодарю, — сказала она. — Рада познакомиться. Вы, должно быть, знаменитый патрульный Ринарк.
— Бывший патрульный, — поправил он, — а вы та самая юная леди, которая привела в смятение чувства нашего гордого друга.
Она ничего не возразила в ответ.
— Приятного аппетита, джентльмены, — сказала она и пошла вниз по лестнице. — Пока, Эсквиел, — бросила она через плечо, пробираясь через кишащий людьми огромный зал.
Ринарк немного встревожился — он счел, что появление Уиллоу Ковекс может помешать его планам. Откровенно говоря, он был застигнут врасплох. Хотя оба его друга заслуживали доверия в равной степени, но, если выбирать из них двоих, Ринарк предпочел бы, чтобы в предстоящем путешествии его спутником был Эсквиел, а не Телфрин.
Эсквиел молод, отважен, способен постоять за себя, хотя в своей мстительности был склонен иногда к весьма жестоким поступкам; он дерзок и эгоистичен, но вместе с тем в нем чувствуется огромная внутренняя сила, хотя о ней трудно догадаться по его внешнему виду.
И тут вдруг появляется женщина, которая способна удесятерить эту силу или, напротив, свести ее на нет. Чего можно ждать от Уиллоу Ковекс, Ринарк просто не знал.
Решив пока философски отнестись к этому новому осложнению, Ринарк вернулся к неотложным делам.
— Думаю, нам следует еще раз проверить корабль, — предложил он, когда они покончили с едой. — Пойдем прямо сейчас?
Телфрин согласился, а Эсквиел сказал:
— Я останусь. Может, подойду к вам позже или дождусь вас здесь. Вы надолго?
— Не знаю, — вставая, сказал Ринарк. — Но ты не уходи — вдруг нам понадобится связаться с тобой.
Эсквиел кивнул в ответ.
— Не беспокойся. У меня и в мыслях нет идти куда-то.
Даже теперь, в этих чрезвычайных условиях, Ринарк мог позволить себе только деликатно призвать Эсквиела к осторожности; гид-сенсор относился к своему другу с большим уважением — помпейский князь не нуждался в советах по поводу того, как устраивать свои личные дела.
Ринарк и Телфрин спустились по лестнице и, с трудом проталкиваясь сквозь толпу, направились к двери.
Улицы полнились шумом и оживленным говором. Но слышны были только отдельные реплики, остальное тонуло в грохоте шагов по металлическому покрытию улиц.
— Кажется, говорят, что полицейские уже ринулись сюда, — в тревоге сказал Телфрин.
Ринарк казался мрачным.
— Остается надеяться, что Беглец появится прежде, чем они нагрянут.
Телфрин бросил взгляд на него.
— Они охотятся за тобой?
— Да, вот уже целых три года. Не потому, что я совершил преступление. Просто высшие чины из галактической полиции считают, что мне известно что-то, представляющее интерес для них, вот и стараются задержать меня.
— Ты в самом деле знаешь что-то такое, что их интересует?
— Кое-что знаю, — подтвердил Ринарк, — но ничего не хочу им открывать — так будет лучше и для них, и для меня.
— Это что, одна из твоих тайн?
— Вот именно, — подтвердил Ринарк. — Но не волнуйся — как только мы попадем на Беглец, я все вам объясню, и будь что будет.
Он позволил своему сознанию вырваться в пустоту, за пределы Внешнего кольца. Вот он уже там, ближе, еще ближе. Он чувствует присутствие системы. Внезапно рассудок его помутился. Он почувствовал тошноту.