ми.
Здесь, как и везде в городе, царила характерная атмосфера апатии и безразличия, но Ринарк все же не терял надежды получить наконец ответы на те вопросы, которые так его мучили. Он отметил про себя, что обстановка здесь очень напоминала Мигаа, с той лишь разницей, что тут было раз в десять хуже.
Попутчики Кола Менеджа как-то незаметно поотстали, а сам он ввел Ринарка и его друзей в здание небоскреба, где они, преодолев два пролета грязной лестницы, оказались у двери, которую Кол Менедж распахнул перед ними.
Большая неопрятная комната, на пороге которой они в нерешительности остановились, представляла собой странное сочетание конторы и жилого помещения. Менедж вошел первым. Двое, что находились в комнате, равнодушно посмотрели на него. Оба были средних лет, причем один из них отличался холодной, суровой красотой.
Ринарк брезгливо разглядывал комнату, одну степу которой занимали компьютеры и прочее оборудование. Пол был устлан коврами с безвкусным, кричащим рисунком, везде валялись какие-то бумаги, одежда и кучи разных вещей — ружья, вазы, чашки, папки, книги. Столы, стулья, диваны беспорядочно громоздились здесь и там. Эти двое сидели на длинном диване перед самым большим компьютером. Открытая дверь позади них вела в соседнюю комнату.
— Входите, — небрежно обратился к прибывшим один из них — тот, что обладал привлекательной наружностью. — Мы наблюдали за вами — вы стартовали быстрее всех, кого мне приходилось когда-либо видеть здесь. Остальные не скоро попадут сюда.
— Видимо, у них сложности с полицейским патрулем, — сказал Ринарк, с некоторой опаской входя в комнату.
— Я Рагнер Олессон, — сказал высокий.
Он смотрел на Ринарка подозрительно, вероятно, что-то в непроницаемом лице гид-сенсора настораживало его: может быть, он видел — кстати, совершенно напрасно — в нем соперника, претендующего на роль руководителя.
— Ринарк, — коротко представился экс-патрульный, — а это мои друзья.
Ринарк намеренно сократил процедуру знакомства.
— Ну что ж, мистер Ринарк, все, что вам необходимо, вы уже знаете. И не пытайтесь здесь что-нибудь изменить. Нас тут все устраивает. Делайте что хотите на Энтропиеме — все, что вам заблагорассудится, — только не вмешивайтесь в нашу жизнь.
Ринарк нахмурился, чувствуя, как в нем нарастает гнев. Не такого приема он ожидал, атмосфера беспорядочности и беззаботности, царящая здесь, раздражала его, особенно теперь, в его нынешнем настроении. Всем своим существом он рвался к одной-единственной заветной цели.
— Скажите, вы правитель Энтропиема? — спросил Ринарк.
— Да, если угодно. Однако я никого ни в чем не ограничиваю, разве только кому-нибудь взбредет в голову перевернуть здесь все вверх дном. Понятно?
— Послушайте, — сказал Ринарк. — Мне нужно только получить кое-какие сведения, вот и все. Может, вы согласитесь помочь?
В ответ Рагнер Олессон язвительно рассмеялся. Он поднялся с дивана и направился к Ринарку с чрезвычайно напыщенным и самодовольным видом. Чувствовалось, однако, что он раздражен вопросом Ринарка, который, видимо, показался ему оскорбительным.
— Это какие же такие сведения тебя интересуют, приятель? Иди-ка ты куда подальше и ищи там чего тебе надо. Терпеть не могу, когда мне докучают. И не вздумай заварить здесь кашу — тебя или вышвырнут отсюда в два счета или просто прикончат — на выбор.
Стараясь сдержаться, Ринарк спокойно поинтересовался:
— Так что же нас теперь ожидает?
— Слушай, делай что хочешь, только не приставай ни к кому, вот как сейчас ко мне.
— И вам совсем не интересно, зачем мы здесь? Вы ведь помогли нам отбиться от неприятеля. Почему же вы это сделали?
— Вы здесь по той же причине, что и все остальные, — вам не нравилось там, откуда вы пришли. Что, я не прав? Это — первое, теперь — второе: мы помогли вам, потому что чем нас больше, чем больше у нас кораблей, тем надежнее мы защищены от Трона — это их корабли атаковали вас. Так что все очень просто.
— Но я здесь совсем по другой причине, — нетерпеливо возразил Ринарк, — хочу понять природу этой системы, хочу понять механизмы, которые ею движут. Я не беглый преступник и не какой-нибудь ученый-дилетант. Поймите, будущее человечества зависит от того, удастся или нет мне провести свои исследования. Неужели не ясно?
Коллега Олессона тоже встал. У него была интеллигентная внешность и утомленное лицо. Все его движения выдавали усталость и скуку.
— Меня зовут Клейн, я в некотором роде тоже ученый. Вы ничего не узнаете о Беглеце, мой друг. Любое направление, какое бы вы ни избрали в ваших исследованиях, заведет вас в тупик. Каждый факт, который вы обнаружите, будет противоречить всему, что вы до сих пор знали.
— Я положу все силы и заставлю эту систему открыть мне свою тайну, мистер Клейн, — жестко сказал Ринарк.
Эти слова вызвали тревожное замешательство среди спутников Ринарка. Изящная рука Эсквиела, которая покоилась на прикладе антинейтронного излучателя, слегка напряглась, хотя все трое понимали, конечно, что здесь они в меньшинстве. Правда, они не разделяли одержимости Ринарка и не были психологически готовы вступить в конфликт с хозяевами.
Но Клейн неожиданно улыбнулся, не выказывая никаких признаков раздражения.
— Тут уже многие пробовали — и все безуспешно. Видите ли, концепция, согласно которой функционирует Беглец, настолько необычна, что выходит за пределы нашего понимания. И дело тут вовсе не в вашей неспособности осмыслить этот факт. Почему просто не выбросить все это из головы — универсум, мультиверсум… Найдите свое место и успокойтесь. Здесь вы будете чувствовать себя совершенно комфортно — никто ничего от вас не ждет.
— И все же вы могли бы мне помочь хоть что-то узнать, ведь должны же быть ответы, пусть не на все, но на некоторые вопросы.
— Да хватит тебе возиться с этим пустомелей, Гарри, — нетерпеливо перебил Олессон. — Пусть делают что хотят, лишь бы нам не надоедали. Пусть себе на здоровье занимаются своими «исследованиями». Все равно ничего не узнают.
— Да я не против, — ответил Клейн, обращаясь к Ринарку, будто он и не слышал, что сказал ему Олессон. — Только мне и самому мало что известно. Так что же вы хотите узнать?
— Ну, для начала, расскажите мне что-нибудь о Беглеце, ведь вы живете здесь.
Клейн вздохнул и пожал плечами:
— Мы тут собираем представителей всех разумных видов и форм существования живой материи. Чаще всего это беженцы, иногда ученые-исследователи. Они обосновываются здесь — если можно так выразиться — на планетах, где кому больше подходит. И уж попав на планету, надо быть круглым дураком, чтоб бежать отсюда.
— Почему?
— А потому, что если эти планеты — воплощение нелепости, то космическое пространство вокруг них — еще более абсурдно. Стоит хоть раз оказаться там, и считай, что ты — сумасшедший. Поэтому все и сидят на своих планетах. Только для Трона закон не писан — они там и так все ненормальные. Вам еще повезло — вы видели Трон в сравнительно спокойном состоянии. Ведь почему мы не сразу пришли вам на помощь — просто мало кто осмеливается надолго отправиться в космос, слишком большой риск. Обычно хуже всего бывает у внешней границы. Вам еще очень повезло, ведь вы вообще могли не получить никакой помощи.
— Почему?
— Ну, на этот вопрос никто не смог бы ответить — просто в космическом пространстве вокруг нас чаще всего царит хаос. Например, какие-то материальные предметы могут вдруг исчезнуть, потом снова появиться; понятие времени теряет свой обычный смысл; ум заходит за разум…
— Но почти все время, что мы летели сюда, было, можно сказать, не так уж и плохо.
— Естественно. Должно быть, Трон приложил к этому руку. Я думаю, они намного лучше, чем мы, научились управляться со всеми этими делами.
— Но это значит, что все же есть какие-то способы приоткрыть завесу тайны над Беглецом.
— Нет, не думаю. Я считаю, что им просто везет.
Клейн с любопытством присматривался к Ринарку.
— Что конкретно вы хотите узнать и зачем вам это?
— Просто меня это интересует, вот и все.
— Но, видно, у вас более веские причины, чем простое любопытство. Это бесспорно. И если вы мне их раскроете, возможно, я продолжу свой рассказ, в противном случае — не стоит и трудиться. Я хочу понять, к чему вы клоните.
— Действительно, Ринарк, ведь теперь ты можешь сказать нам все, — стал настаивать Телфрин.
— Будь по-вашему, — со вздохом сказал экс-патрульный. — Около двух лет назад я вступил в контакт с командой межгалактического корабля. Хоть они и прибыли из другой галактики, существенной разницы между нами не было, они тоже были людьми — сам по себе факт поразительный. Они ничего не знали о нас, так же как и мы о них. Они приземлились на Голанде — это малоизвестная планета, входившая в сферу моих полномочий. Так я встретился с ними. Оказалось, что мы понимаем друг друга и можем общаться. Среди прочего я узнал от них, что в их галактике единственная форма разумной живой материи — это гуманоиды.
— Как и у нас, — заметил Клейн.
— Как и в любой галактике нашей Вселенной, во всяком случае, мне так кажется. Скажите, Клейн, откуда взялись те инопланетяне, которых мы видели?
— Из различных пространственно-временных континуумов, сокращенно — ПВК. Оказывается, каждый ПВК имеет только одну доминирующую форму разумной жизни. Других объяснений нет.
— Но в этом заключен какой-то свой смысл, во всяком случае, мне так кажется. Каждому пространственно-временному континууму присущ свой феномен. Но в нашем собственном универсуме происходит нечто беспрецедентное.
— Что именно? — вмешался Телфрин.
— Эти пришельцы из другой галактики явились, чтобы предупредить нас. То, что они мне сообщили, столь чудовищно, что я должен был хранить это в тайне. Разгласить ее значило посеять панику в масштабах всей нашей Галактики.
— Что, черт возьми, происходит? — Даже Одессой, казалось, заинтересовался.
— Конец Вселенной, — просто сказал Ринарк.