Воспользуйся он им теперь, ему никогда больше не видать людей.
Однако необходимо было срочно принять решение.
Его корабль, как, впрочем, и вся флотилия, был оснащен ионно-термоядерным двигателем, позволяющим пересекать границы различных измерений. Он заранее побеспокоился о том, чтобы изучить все, что касалось многомерного пространства, его природы и законов, которым оно подчиняется. Он вдруг понял, что происходит.
Многие годы он исподволь вынашивал свою идею. Теперь ему придется воспользоваться ею.
Крейсеры галактической полиции все приближались, сигналы тревоги непрерывно звучали в приемниках. Он нажал кнопку и, когда на экране помнилась карта галактики, стал внимательно вглядываться в приближающиеся корабли.
Галактическая полиция была совсем рядом, а в отдалении маячили две флотилии, приведенные в боевую готовность. На своем экране он видел слабые вспышки разноцветных огней. Он чувствовал страшное напряжение и вместе с тем с удивлением отмстил, что наряду с удовлетворением испытывает и чувство вины от того, что не участвует в предстоящей битве. Он отнюдь не был трусом, просто теперь у него была совсем другая цель.
Бросив быстрый взгляд на ряд уравнений, появившихся на экране, он протянул руку к грубо сконструированной системе управления ионно-термоядерным двигателем. Потянул рычаг, настраивающий систему управления, и сразу корабли галактической полиции будто растаяли вдали. То место, где они как бы угасли, служило фоном огромных блистающих солнц, причиняющих его глазам нестерпимую боль.
И вот снова он испытал ни с чем не сравнимое чувство падения сквозь плоскости мультиверсума.
По мере того как он манипулировал ионно-термоядерным двигателем, картина менялась — солнца поблекли, вокруг воцарился ледяной вакуум, а потом поползли клубящиеся облака, беспорядочно вздымающиеся наподобие багрово-серых гор.
Одна за другой мелькали плоскости, универсумы сменяли друг друга, оставляя легкое ощущение тошноты, и билось одно отчаянное желание — только бы поскорее все это кончилось.
Корабли галактической полиции уже не преследовали его.
Вероятно, они вспомнили, что все же главная их задача — сопровождать флотилию.
Итак, он летел сквозь пространство и время, сквозь разделяющие их измерения, направляясь к окраине своей Галактики. У него были все пеленги, в которых он нуждался: переходя с одного уровня на другой, он рассекал множество различных измерений с головокружительной скоростью.
Он знал, чего он хочет, по повезет ли ему — ответить на этот вопрос он не мог.
Эсквиел наблюдал сражение на своих экранах, и чувство безнадежности все больше овладевало им. Сражением руководил Морден, а Эсквиел вмешивался лишь изредка, отдавая самые неотложные распоряжения.
«Все ли я делаю, что в моих силах? — спрашивал он себя. — Не слишком ли благодушно принимаю то, что мне открылось?»
Ему не составляло труда безраздельно властвовать над флотилией, ведь его интеллект был гибким и мощным, а его физический облик внушал коллегам благоговейный страх. Однако он ощущал в себе нечто, над чем он не волен, как если бы он был мозаикой-головоломкой, которую невозможно сложить в целостную картину, потому что мучительно не хватает одного-единственного кусочка.
Где-то в мультиверсуме, он чувствовал, недостающий кусочек существует, возможно, это чей-то интеллект, наделенный той же ментальностью и тем же чувственным опытом. Эсквиел был почти уверен в этом, хотя не представлял себе, сможет ли он найти это свое alter ego, без которого немыслима целостная природа его личности. Он чувствовал, что процесс совершенствования его как индивидуума прекратился. Интересно, иерархи специально запланировали это? Или же тут просто просчет с их стороны?
Поначалу он думал, что чувство неполноценности, которое он испытывает, возникло после того, как ушел в небытие Ринарк. Ощущение этой потери постоянно жило в нем, он только старался, чтобы оно целиком не завладело его сознанием. Нет, ему недоставало чего-то другого. Если бы знать, чего…
Он придвинулся ближе к экрану, наблюдая за ходом сражения. Первоначальный строй флотилии уже был разрушен из космоса, извергая пронизывающие стрелы ослепительного света, на них ринулась новая волна атакующих, к счастью, они оказались уязвимы для антинейтронных пушек; очевидно, уровни развития военной техники обеих сторон не уступали друг другу. Но на стороне коренных обитателей этой Вселенной, кроме численного преимущества, было сознание, что они защищают свой дом. Это последнее соображение более всего остального внушало тревогу Эсквиелу.
Однако в этот момент он не мог предпринять решительных действий. Он должен был ждать.
Пока Морден, выбиваясь из сил, старался отразить новый натиск нападавших, Эсквиел позволил своему сознанию пересечь ряд уровней мультиверсума и вступить в контакт с теми, кто руководил чужеземными флотилиями. Если они отвергнут условия мирного договора, он попытается хотя бы договориться о перемирии.
К своему удивлению он обнаружил, что они не отвергают его предложения.
Оказалось, что, с их точки зрения, существует альтернатива войне, о чем они с большим воодушевлением сообщили Эсквиелу.
Что же это за альтернатива?
Игра, ответили они. Давайте играть, и победитель получит все.
Поняв, что это за игра, Эсквиел мгновенно все взвесил. Тут были доводы и за и против…
В конце концов, он дал согласие и вскоре увидел, как вражеские корабли исчезли в пустоте.
В некотором смятении он сообщил о своем решении Мордену и стал ждать результата.
Новый оборот, который приняло сражение с чужаками, чрезвычайно встревожил лорда Мордена. Война — да, он понимал, что это значит. То, что произошло потом, было недоступно его разумению. Психологи, психиатры, физиологи и прочие специалисты были отправлены на огромное судно-завод, переоборудованием которого уже были заняты инженеры.
Теперь, следуя указаниям Эсквиела, сражение должно было вестись с этого единственного корабля и, что странно, без применения какого-либо оружия!
Эсквиел был недосягаем — он совещался с командованием чужеземной флотилии особым, только ему доступным способом. Довольно часто он прерывал беседу, чтобы отдать поражавшие всех распоряжения.
Например, сообщал кое-что об условиях игры. Что же это за игра, удивлялся лорд Морден, где в качестве игроков выступают профессиональные психологи. И зачем инженеры устанавливают это сложное электронное оборудование в огромном переоборудованном трюме судна?
— Для нас это единственный шанс одержать победу, — пытался объяснить ему Эсквиел. — Надо сказать, шанс очень и очень слабый, но, если мы сумеем хорошо разыграть его, мы победим.
Морден вздохнул. По крайней мере, его перемирие позволит выиграть время, перегруппировать флотилию и оценить нанесенный им ущерб. А повреждения были довольно крупные. Две трети флотилии были выведены из строя. Фермерские и заводские суда работали с полной отдачей, чтобы снабдить флотилию самым необходимым. И тем не менее было введено жесткое нормирование. Теперь люди получали только тот минимум, который позволял им выжить. Состояние эйфории, сопровождавшее исход, теперь сменилось глубокой депрессией.
Адам Роффрей прекрасно понимал, что его ждет. Он блокировал ионно-термоядерный активатор, поставил его в позицию «закрыто» и направился к смутно вырисовывающейся вдали системе.
Она висела в пустом пространстве, контуры ее планет, вершивших случайное движение вокруг великолепного знойного солнца, были размыты.
Эта призрачная система быстро заполняла собою лазерный экран. С каждым мгновением она становилась все ближе, неся с собой немыслимое многообразие своих миров.
Героическая эпопея Ринарка и Эсквиела, их поиски Разлученных миров — все это превратилось в славное предание, и мало кто из людей в те дни не знал о нем. Однако оказалось, что Роффрея все это касается лично — волею случая его судьба переплелась с судьбами Ринарка и Эсквиела.
Он знал, что двое из экипажа Ринарка, Уиллоу Ковекс и Пол Телфрин, — Роффрей даже помнил их имена — остались на Беглеце. Но было еще одно имя, которое не шло у него из головы — имя женщины, которую он должен найти. Если и на этот раз он не найдет ее, подумал он, тогда придется смириться с мыслью о ее смерти. И о своей тоже. У него эта идея обрела уже форму маниакального психоза.
Приближаясь к системе Беглец, он со все возрастающим вниманием вглядывался в ее. Она заметно изменилась. Планеты размещались обычно, а не эквидистанционно, как он предполагал. И, как ему показалось, система прекратила наконец свой безумный бег.
Ему припомнилась вся эта история, которая так стремительно обрастала мифологическими подробностями в глазах человечества, покинувшего свою Галактику. Он знал, что некая собакоподобная популяция, известная под именем шаарнцев, пыталась остановить бег системы сквозь различные измерения.
Очевидно, им это удалось.
Сверяясь со своими картами, он нашел Энтропием и стал осторожно входить в зону Беглеца, ведь он был достаточно хорошо осведомлен о том, какие опасности его ожидают: во-первых, бессмысленная враждебность со стороны Тропа и, во-вторых, сама хаотическая природа Беглеца, не подчиняющегося никаким законам.
Соблюдая величайшую осторожность, он опустился над Энтропиемом и стал исследовать его в поисках единственного города, некогда возведенного на этой планете; пока ему везло — он не столкнулся ни с враждебными силами, ни с хаосом, которого он опасался.
Однако ему никак не удавалось обнаружить город.
Правда, он нашел место, где он, похоже, находился когда-то. Сейчас здесь были просто какие-то руины. Он ухитрился посадить корабль на пустыре, заваленном искореженными стальными конструкциями и обломками бетонных сооружений.
Внимательно вглядевшись в простирающиеся вокруг развалины, он заметил вдруг, что какие-то зловещие тени поспешно скрываются в темных углах среди разрушенных зданий. Что здесь произошло, он ума не мог приложить.