н замолчал, будто собираясь с духом. — Итак, если у вас есть новые пассажиры, вам следует зарегистрировать их в соответствующих инстанциях.
И он отключил связь.
— Что все это значит? — спросил Телфрин.
— Не знаю, — ответил Роффрей, — скоро выясним. Мордену, очевидно, что-то известно. Флотилия явно пострадала от тех же напастей, что и мы. Однако, кажется, теперь здесь больше порядка. Борьба, или уж не знаю, как это и назвать, видимо, приняла совсем другой оборот.
Уиллоу Ковекс, нежно обняв голову Мери, баюкала ее, осторожными движениями утирая слюну, бежавшую изо рта больной. А у самой Уиллоу бешено колотилось сердце, под ложечкой она ощущала холодную пустоту, а руки и ноги были точно ватные. Предстоящая встреча с Эсквиелом смертельно пугала ее. Ведь он-то, вне всяких сомнений, хранил верность ей.
Роффрей отключил системы управления корабля и, пройдя в кормовую часть, внимательно поглядел на женщин; его чувственный рот, обрамленный бородкой, тронула легкая улыбка. Он стал сдирать с себя комбинезон и рабочие брюки, под ними обнаружились простая стеганая куртка из темно-красной замши и довольно мятые белые брюки, заправленные в мягкие кожаные сапоги до колен.
— Ну, как Мери?
— Не знаю, — ответила Уиллоу. — Ясно, что рассудок ее пострадал… Однако ее помешательство совершенно особого свойства. Не могу уловить, в чем тут дело.
— Думаю, врач разберется, — ответил Роффрей, ободряюще похлопывая Уиллоу по плечу. — Телфрин, свяжись с администрацией, ладно? Посылай обычный сигнал, пока не ответят.
— Ладно, — ответил Телфрин.
Самое жуткое из всего, что было, думал Роффрей, глядя на жену, — этот красный цвет, который пронизал все, это страшное кроваво-красное безумие. Именно кроваво-красное. Почему оно так сильно потрясло его? И как отразилось на Мери?
Роффрей поскреб в затылке. Он не сомкнул глаз с тех пор, как бежал из флотилии, держался только на стимуляторах и чувствовал, что ему надо как следует отоспаться. Ладно, может быть, попозже.
Телфрин связался с кораблем, где производилась регистрация и учет всех бывших обитателей Земли, чтобы помочь уцелевшим обосноваться, если они того пожелают, на какой-нибудь планете, и попросил незамедлительно прислать официального представителя администрации.
— Нам требуется психиатр, причем срочно. Вы не могли бы помочь? — спросил Роффрей.
— Попробуйте обратиться и госпиталь, хотя вряд ли вам повезет.
Роффрей связался с госпиталем, и действительно дежурный врач оказался беспомощен.
— Боюсь, вам не удастся найти психиатра. Если больная нуждается в лечении, можем включить ее в наш список. Но мы страшно перегружены. Просто невозможно справиться — столько несчастных случаев…
— Но вы обязаны помочь ей! — взорвался Роффрей.
Однако врач не удостоил его ответом — он просто отключился.
Роффрей, озадаченный таким оборотом дела, обернулся к своим спутникам.
Уиллоу и Телфрин обсуждали подробности минувшего боя с вражескими кораблями.
— Катились бы они куда подальше, — зло сказал Роффрей. — Меня сейчас волнует Мери, я должен помочь ей, и ради этого пойду на что угодно.
— Слушай, а что за галлюцинации у нас там были, ты не думал об этом? — спросил Телфрин. — Чем же все-таки они вызваны?
— Мне кажется, чужаки испробовали на нас один из видов своего оружия, — ответил Роффрей. — А может, именно после того, что случилось с нами на Росе, мы стали подвержены галлюцинациям.
— Пожалуй, все-таки действовало их оружие, очень похоже на это.
Загудел зуммер блока связи. Подошел Телфрин.
— Отдел регистрации. — Голос звучал довольно развязно. — Поднимусь на борт, не возражаете?
Вновь прибывший оказался опрятно одетым бойким коротышкой, с бледным лицом и добродушным взглядом. Его катер состыковался со шлюзовой камерой, и он суетливо вбежал в салон, держа под мышкой панку с документами.
— Вы, должно быть, капитан Адам Роффрей, — прошепелявил он, обращаясь к Роффрею, который казался просто гигантом по сравнению с ним.
Роффрей уставился на него, не в силах скрыть удивления.
— Угадали.
— Отлично. Вы прибыли вместе с теми, кто уцелел на Земле, примерно две педели назад — имеется в виду относительное время. Не знаю, сколько это в вашем времени, ведь не всегда возможно переместиться из одного измерения в другое в одном и том же временном потоке — будьте добры, не забудьте об этом.
— Да уж как-нибудь попытаюсь, — ответил Роффрей, которого позабавила дурацкая болтовня коротышки.
— Так. А эти трое, они кто?
— Мисс Уиллоу Ковекс, проживавшая в прошлом на Мигаа…
Коротышка суетливо нацарапал что-то в блокноте, придав своему лицу чопорно-холодное выражение при одном упоминании о планете Мигаа, репутация которой оставляла желать лучшего в их родной Галактике.
Уиллоу сообщила все остальные сведения о себе. То же сделал и Телфрин.
— Так. А эта леди? — поинтересовался коротышка.
— Это моя жена — доктор Мери Роффрей, родилась на Земле, девичья фамилия Ищенко; антрополог; пропала на планете Голанд Внешнего кольца в 457 году по общегалактическому времени, обнаружена на Беглеце совсем недавно. Галактическая полиция может получить все сведения о ней вплоть до ее исчезновения. Я сообщил в полицию, когда она пропала. Как водится, они и не подумали что-либо предпринять.
Коротышка нахмурился, метнул взгляд в сторону Мери.
— Состояние здоровья?
— Душевнобольная, — спокойно ответил Роффрей.
— Излечима или безнадежна?
— Излечима! — твердо ответил Роффрей тоном, не терпящим возражений.
Чиновник окончил свои записи, рассыпался в благодарностях и пошел было прочь; тут Роффрей сказал:
— Минутку! Вы не могли бы мне объяснить, что тут стряслось, пока меня не было?
— Вкратце, только вкратце. Я бы с удовольствием, но вы же понимаете, я тут всего лишь пешка, да к тому же дел по горло! — захихикал он.
— Когда мы пробивались сюда, — сказал Роффрей, — мы столкнулись с инопланетными космическими кораблями, у нас завязался бой, странный бой, сопровождаемый галлюцинациями и еще кое-чем похуже. Не знаете ли вы что-нибудь об этом?
— Ну так ничего удивительного, что у этой леди помутился рассудок! Для нетренированного человека выдержать такой прессинг — это же просто поразительно! Я немедленно доведу все это до сведения моих коллег! Да вы ведь настоящие герои! Вы уцелели в этой бешеной схватке!
— Честь и хвала нам! Так что же все-таки здесь случилось?
— Поймите, я ведь мелкая сошка, мельче уж некуда, но, насколько я понимаю, вам удалось выдержать именно бешеную схватку. Стоит только кому-нибудь отбиться от флотилии, как чужаки тут же нападают на него, вынуждая ввязываться в эту игру, эту «бешеную схватку», как называем ее мы, те, кто не включен в списки игроков. Предполагается, что мы фактически не участвуем в этом.
— Что представляет собой эта игра?
— По правде говоря, не могу сказать точно. Она не для заурядных людей, ее ведут только специальные игроки на специальном судне, на том, что с буквой G на борту. Честно скажу, я бы предпочел держаться подальше от этой игры. Мы называем ее еще «кроваво-красной игрой», потому что при этом все чувства человека приходят в хаотическое состояние и все вокруг без исключения приобретает кровавый цвет. В игре принимают участие психологи и те, кто имеет особые качества; их и называют «игроками».
— Когда же они играют?
— Да практически все время. Я стал просто комок нервов, как и все мы тут. Да оно и понятно. Все мы лишены элементарных цивилизованных условий, питание становится все хуже и хуже… В данный момент у них как раз перерыв, но долго он не протянется. Возможно, они еще не оправились от поражения, которое вы им нанесли.
— Кто-нибудь посвящен в подробности этой игры?
— Эсквиел конечно же, но с ним едва ли можно повидаться. К нему имеют доступ только люди из его ближайшего окружения, да и то крайне редко. Вам бы поговорить с лордом Морденом, хотя до него тоже не так-то легко добраться. Мистер Великий Мира Сего — иногда он еще хуже, чем Эсквиел.
— Морден, кажется, уже заинтересовался нами, — заметил Роффрей. — Но с Эсквиелом мне надо поговорить еще и о другом деле, может, я повидаюсь с ними обоими. Благодарю вас.
— Рад был помочь вам, — с готовностью откликнулся коротышка.
Когда он ушел, Роффрей направился к блоку связи и попытался соединиться с крейсером Эсквиела. Ему пришлось пообщаться не меньше чем с десятком разных официальных лиц, прежде чем ему дали связь.
— Говорит Адам Роффрей, я только что с Беглеца. Могу ли я посетить вас?
В ответ он получил краткое согласие.
При этом на экране не возникло никакого изображения.
— Можно мне с тобой? — спросила Уиллоу. — То-то он удивится. Я так долго ждала этого часа. Он предсказывал, что мы еще увидимся, и оказался прав.
— Конечно, — согласился Роффрей. Он посмотрел на Телфрина: — Эсквиел ведь был твоим другом. Хочешь, пойдем вместе?
Телфрин покачал головой:
— Нет, я останусь и попытаюсь выяснить, что тут происходит.
Он бросил долгий, выразительный взгляд на Уиллоу.
— Ладно. Пока, — сказал он, отвернувшись.
— Ну что ж, будь по-твоему, — отозвался Роффрей.
Он подошел к аптечке, достал шприц, ампулу с седативным средством и, подойдя к Мери, впрыснул лекарство ей в руку.
Затем они с Уиллоу на индивидуальных силовых установках отбыли на крейсер Эсквиела.
Шлюзовая камера была открыта, видимо в ожидании их прибытия. Они вошли, люк захлопнулся за ними. Внутренний замок оказался закрытым.
И тут они увидели, как блеснул свет внутреннего иконоскопа и услышали задумчивый голос — вежливый и далекий; казалось, голосу вторит какое-то странное эхо, которое человеческое ухо не в состоянии уловить.
— Говорит Эсквиел. Что я могу сделать для вас?
Уиллоу, скрытая космическим скафандром, хранила молчание.
— Я — Адам Роффрей, только что прибыл вместе с тремя пассажирами из системы Беглец.