В сопровождении большого отряда воинов меня проводили во дворец короля Мипоса.
14
Мипосанцы не имеют или почти не имеют чувства прекрасного. Они, кажется, не видят уродливого. Их улицы кривые, дома кривые. Гармония проявляется лишь в обилии дисгармонии. Дворец Тироса не был исключением. Тронный зал был бесформенным и представлял собой многоугольное пространство, находящееся где-то в посередине дворца. В одних местах потолок был высотой в двадцать футов, а в других — не более четырех. Его поддерживали колонны разных размеров с неровными поверхностями. Их мог создать только пьяный сюрреалист, страдающий от шизофрении, что нельзя считать нормальным, так как сюрреалисты не всегда пьяны.
Возвышение для трона, на котором сидел Тирос на деревянном стуле, представлял собой деревянный брусок, который, казалось, был выкачен из гигантской шкатулки для игральных костей и был оставлен там, где остановился. Никто не мог бы поставить его там, где он стоял, так как большая часть комнаты находилась сзади него и Тирос сидел спиной к главному выходу.
Меня поставили перед троном и я впервые взглянул на Тироса. Это было неприятное зрелище. Тирос был очень толстым — единственный мипосанец из виденных мною, чье телосложение было некрасивым. Он был пучеглазым, с огромным ртом. Его глаза были так широко расставлены, что казалось, что он косит, когда смотрит на вас. Его огромные жабры были очень воспалены и казались болезненными. В общем, симпатичным он не был.
В комнате было полно дворян и воинов. Среди них я сразу увидел Юрона. Его жабры пульсировали и он мягко выдувал воздух. По этим признакам я понял, что он был в отчаянии. Когда его глаза остановились на мне, его жабры захлопали от злости.
— Как поживает благородный Юрон? — поинтересовался я.
— Молчать, раб! — приказал один из стражников.
— Но Юрон мой старый друг, — возразил я. — Я уверен, что он рад видеть меня.
Юрон лишь стоял, дул и хлопал жабрами. Я видел как некоторые дворяне, стоявшие рядом с ним, втягивали воздух через зубы. Они, как я понял, смеялись над его неловким положением. Это наибольшее проявление смеха, на которое они были способны.
Был здесь и Вомер. Я почти что забыл его. Он смотрел на меня своими скучными рыбьими глазами. И также меня ненавидел. В комнате, наполненной людьми, не было ни одного дружелюбного существа.
Когда меня подвели к трону, Тирос уставился на меня.
— Желтые волосы!, — заметил он. Странное существо. Юрон говорит, что это очень ценный раб. В чем же его ценность — в его светлых волосах? Я многое слышал о тебе, раб. Я слышал, что ты непокорен, неуважителен и носишь оружие, убивающее людей, если только направишь его на них. Что за чушь! Они меня обманывали, не так ли?
— Возможно Юрон и обманывал, — сказал я. — Он говорил тебе, что я ценный раб?
— Молчать! — закричал дворянин, стоящий сбоку от меня. — Рабы не задают вопросов королю.
Тирос подал знак, чтобы не мешали.
— Пусть говорит. Я задал ему вопрос. Его ответ интересует меня. Да, раб, Юрон сказал, что ты представляешь собой большую ценность.
— Он говорил, сколько он заплатил за меня? — спросил я.
— Это была какая-то очень большая сумма. Я не помню, называл ли он точную сумму, но дал мне понять, что ты стоил ему целого состояния.
— Он заплатил за меня всего десять клуволов, — сказал я. — Я не стоил ему почти ничего, кроме того он боялся меня. Поэтому он подарил меня тебе.
— Почему он боялся тебя? — допытывался Тирос.
— Потому что он знал, что я могу убить его в любой момент. Поэтому он подарил меня тебе. Возможно, Юрон хотел твоей смерти.
Теперь уже все жабры хлопали и стоял шум от выдуваемого воздуха. Все смотрели на Юрона.
— Он лжет, — закричал он. — Я подарил его тебе, Тирос, для охраны детей. Он дважды спас моих детей от гайпалов.
— Но он стоил тебе всего десять клуволов? — допытывался Тирос.
— Я сделал очень выгодную покупку. Я…
— Но он стоил всего десять клуволов, и ты испугался его. Поэтому ты подарил его мне. Теперь Тирос уже кричал. Вдруг он, осененный новой идеей, остановил свои выпученные глаза на мне.
— А как я узнаю, что это существо может убить любого, — спросил он.
— Благородный Юрон сказал об этом, — напомнил я.
— Благородный Юрон — такой же лжец и как и его отец, — выпалил Тирос.
— Приведите раба! — крикнул он воину, стоявшему рядом.
Пока ждали появления раба, он снова остановил свое внимание на несчастном Юроне. Он поносил и оскорблял Юрона и его предков до десятого колена, затем перешел на жену Юрона и ее предков и ее потомство. Он не останавливался до тех пор, пока не привели раба.
— Приставьте его к этой колонне, — приказал Тирос. Затем обернулся ко мне. — А теперь убей его этой штукой, если ты можешь, — сказал он.
— Зачем мне убивать этого раба, когда вокруг столько моих врагов? — отказался я.
— Делай то, что я тебе приказал, раб! — велел Тирос.
— Я убиваю только для самозащиты, — сказал я. — Я не буду его убивать.
— Ты не можешь убить его — вот в чем причина, — сердился Тирос. — Это существо не может никого убить. Ты великий лжец и ты сумел напугать многих своими небылицами, но тебе не удастся запугать Тироса.
— Но я могу легко доказать, что могу убить, не причиняя вреда этому беззащитному человеку.
— Как? — закричал Тирос.
— Я могу убить тебя, — сказал я.
Фигурально говоря, Тирос чуть не пробил головой дырку в потолке. Его жабры яростно захлопали и он выдувал воздух с такой силой, что в течение минуты не мог говорить.
— Схватить его! — закричал он страже. — Схватить и забрать у него этот предмет.
— Стойте! — приказал я, — если кто-нибудь подойдет или станет угрожать мне, я убью тебя, Тирос. Я могу убить любого, находящегося в этой комнате, если захочу. Но мне не хотелось бы этого делать, если только меня не вынудят. Все чего я прошу — это освободить мою подругу Дуари, меня и моих двух друзей Кандара и Артола. Если вы это сделаете, мы уйдем и не тронем вас. Пока я нахожусь в Мипосе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Что ты скажешь на это, Тирос?
Его воины колебались, повернувшись к нему. Тирос был в затруднении. Если он покажет страх передо мной, он потеряет свое лицо. Если он будет настаивать на выполении своего приказа, он потеряет жизнь. Он решил уклониться от ответа. Он повернулся к Юрону.
— Предатель! — вскричал он. — Убийца! Ты подослал этого человека, чтобы убить меня. Так как он отказался подчиняться тебе, я прощаю ему его слова. В конце концов он всего навсего невежественное существо низкого сословия. Он ничего больше не понимает. Но ты, негодяй! Ты умрешь! За государственную измену я приговариваю тебя к смерти и этот человек будет твоим палачом. Уведите этого раба и поставьте Юрона на его место возле колонны, — приказал он. Потом он повернулся ко мне. — А теперь мы посмотрим, что сделает это существо. Убей Юрона!
— Я уже говорил, что убиваю только для самозащиты. Если ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убил, подойди сам и попробуй напасть на меня, или же замолчи.
Как и большинство деспотов-тиранов, Тирос был полусумашедшим. Он совсем или почти не контролировал свое состояние и теперь был взбешен. Он злился и мычал, хлопал жабрами и рвал на себе бороду. Но я видел, что он меня боится, так как не сделал ни одного движения, чтобы атаковать меня и не отдал приказа, чтобы это сделали другие.
— Послушай, — сказал я. Мне надо было кричать, чтобы быть услышанным из-за шума, который он создавал. — Освободи нас, как я предлагал тебе, и дай нам возможность уйти. Если ты не сделаешь этого, я буду вынужден убить тебя, чтобы совершить побег.
— Надо избавиться от него любой ценой, — сказал один из придворных.
Это было спасительной соломинкой для Тироса.
— Если это воля моего народа, — сказал он, — я подумаю над ней. А сейчас возвратите его в отделение для рабов и больше не показывайте мне.
15
Когда я вернулся в отделение, то обнаружил, что раб, которого я отказался убивать, рассказал историю моего столкновения с Тиросом. И как всегда бывает со сплетнями, самое главное в них было утеряно. Одни рабы смотрели на меня как на воскресшего из могилы, другие как на заключенного, которого ведут в камеру смерти, что было более точной аналогией. Они толпились вокруг меня, задавая множество вопросов. Некоторые с удовольствием трогали меня, как смельчака, выступившего против льва в его клетке. Плин хвалил меня громче всех. Кандар кажется был взволнован. Он считал, что судьба моя была решена. Артол искренне гордился мной. Он реагироварал как настоящий воин — за то, что я сделал, стоило отдать жизнь. В похвалах Плина сквозила зависть. В конце концов, он был мипосанцем.
Кандар, Артол и я наконец оторвались от других и сели на утоптанную землю, чтобы поговорить. Они были очень благодарны за то, что я включил их в мои требования об освобождении, но ни у кого из них не было ни малейшей надежды на то, Тирос освободит нас.
— Он найдет способ уничтожить тебя, — сказал Кандар. — В конце концов один человек не может победить целый город врагов.
— Но как? — спросил Артол. — Ты знаешь как?
— Тс-с-с! — предупредил Кандар. — Сюда идет Плин.
Итак, Кандар не доверял Плину. Этот парень был слишком льстивым, и его проявления дружбы были сверх всякой меры.
Кандар, Артол и я поддерживали ночное дежурство. Кто-нибудь из нас старался не спать, но этой ночью мы проморгали и на следующее утро моего пистолета уже не было. Он был украден, когда мы спали. Я обнаружил пропажу сразу как только проснулся. Когда я сказал об этом другим, Кандар спросил:
— А где Плин?
Плина не было в отделении. Мы удивлялись, как он не побоялся дотронуться до оружия. То ли обещанная награда, то ли боязнь наказания были слишком велики для него. Как видите, мы не сомневались, что это был Плин.
Я ожидал, что меня казнят немедленно, но появилось одно обстоятельсто, которое спасло меня на время. Это был королевский праздник. У одного из детей Тироса появились руки, ноги и легкие и он уже мог выходить из бассейна — будущий король Мипоса. Для празднования требовалось много рабов и мы столпились в большом дворе королевского дворца, занимающего несколько акров, в центре которого находился бассейн с развивающимися королевскими чудовищами.