Именно в этот момент и произошло невероятное. Бетонный саван, так надежно спеленавший Сергея, вдруг со скрежетом лопнул. Сквозь пролом в нем ударил яркий желтый свет, который ослепил молодого новгородца. Юноша зажмурился, но даже опущенные веки не вернули полный мрак. И это было хорошо, это было просто замечательно! Сергей лежал абсолютно неподвижно и наслаждался этим бледным свечением. Он не желал ничего иного. Он даже не прореагировал ни на человеческий голос, который произнес что-то вроде: «Он здесь!», ни на мертвую хватку чьих-то сильных рук, которые вцепились в него и рванули куда-то вверх.
Глава 19
Россия.
Двадцать пять километров к северо-западу от Твери.
Полевой лагерь Стального полковника.
Подвальное помещение строения № 16-В.
Ведро холодной воды, выплеснутое прямо на голову, вмиг возвратило Сергея к жизни. Он вскрикнул, замотал головой и, пытаясь защититься от ледяного душа, заслонил лицо руками. Однако продолжения водной процедуры не последовало, по крайней мере пока… Осознав это, юноша попытался протереть залитые водой глаза. Вот именно, что попытался! Из затеи ничего не вышло. Прежде чем новгородцу удалось прозреть, его схватили, завернули руки за спину, а на голову накинули какой-то грубый, смердящий тухлятиной мешок.
— Твари! ― прохрипел Корн, понимая что терять ему больше нечего.
Вместо ответа молодой человек получил довольно сильный удар под дых, от которого ойкнул и согнулся пополам. Хотя, скорее всего, ему бы «приложили» в любом случае, и даже не для того, чтобы проучить за длинный язык. Пленителям новгородца просто требовалось, чтобы тот подогнул колени. Когда именно это и произошло, юношу грубо швырнули на некое подобие стула.
Вернее, это и есть самый настоящий стул, ― решил охотник, когда почувствовал жесткую вогнутую спинку под своими лопатками. ― К такому очень удобно накрепко приматывать неудачников, которых угораздило оказаться не в то время и не в том месте.
Охотник не ошибся, именно так с ним и поступили. Зудящий звук пластиковых хомутов подтвердил, что руки и ноги Сергея надежно срослись с нехитрой металлической конструкцией, перекочевавшей сюда из какого-то офиса.
Странное дело, несмотря на нешуточную угрозу своей жизни, Корн сидел и пытался представить, как именно выглядит этот самый чертов стул. Да… конечно… он точно из офиса. Металлический, такой… хромированный. Для жилых апартаментов подобную мебель обычно не покупают. В быту требуется, что-нибудь помягче, да поудобней. А в конторах что? Во-первых, надо, чтобы офисному планктону постоянно давило в задницу. Это его стимулирует и не позволяет засыпать на работе. Во-вторых, чтобы посетители долго не засиживались, да к тому же не изнашивали обивку. А то на них никакой мебели не напасешься!
— Как тебя зовут? ― резкий властный голос вернул новгородца к гребанной реальности.
Сперва Сергей хотел не вступать в переговоры и с достоинством умереть молча, но затем решил, что глупо не испробовать все шансы. Может все же получится как-то изловчиться, выкрутиться, сочинить какую-нибудь басню.
— Юрий я… а фамилия ― Гагарин.
Молодой человек ляпнул первое имя, которое пришло ему в голову. А впрочем, кажется и впрямь был такой человек. То ли гонщик орбитального скутера, то ли актер. Нет, все же гонщик. Сергей вспомнил, что на старой фотографии, которую он как-то видал, этот пилот был облачен в спортивный вакуумный костюм оранжевого цвета, а на шлеме у него красовалась аббревиатура какой-то гоночной команды, что-то типа «СССР».
Чужим именем юноша назвался вовсе неспроста. Оставался небольшой, но все же шанс, что люди, подкупленные Ахмедом, не знают Сергея Корна в лицо. Если это действительно окажется так, то можно будет распинаться с пеной у рта: ошибочка, мол, вышла… не того взяли!
— Да-а, жестянщик, хреново у тебя с фантазией, ― раскатисто зареготал человек, проводящий допрос. ― Развеселил… по-настоящему развеселил!
Реакция незнакомца продемонстрировала, что попытка Сергея сохранить свое инкогнито с треском провалилась. Похоже, тот знал не только кто такой Юрий Гагарин, но так же и то, как на самом деле выглядит дичь Ахмеда.
Ну вот, теперь я уже точно попал. Причем конкретно попал! ― подумал Корн и как-то сразу скис. На душе стало бесконечно пусто, а лицо окаменело и побелело, будто вода, которой его окатили, моментально превратилась в ледяную изморозь, насквозь проморозившую живую плоть. Наверняка охотник в это мгновение выглядел очень жалко и беспомощно. Сергей подумал об этом и поблагодарил судьбу, или вернее своих врагов, за вот этот зловонный колючий мешок у себя на голове. Он был невероятно кстати, он помогал юноше сохранить в тайне его слабость, его отчаяние. Хотя, похоже, эти самые слабость и отчаяние новгородца и так никого не интересовали. А вот что касается всех остальных, известных беглецу секретов, то ими, судя по всему, Корну предстояло поделиться.
— Как тебе удалось уйти из Новгорода?
Вопрос задал уже другой человек. Сергей сразу узнал этот голос. Капитан! Именно эта сволочь так любезно препроводила наивного новобранца до самых ржавых дверей ада. Теперь понятно, откуда они знают кто он такой. Корн сам о себе все разболтал, доверился и был подло предан, причем ни кем-нибудь, а офицером. Вот же гнида! Ненавижу!
Бешенство, которое вызвал в охотнике этот человек, поспособствовала укреплению или, вернее сказать, воскрешению боевого духа. Эти твари ничего от него не узнают! Вообще ничего, ни одной мелочи, ни одной детали! Все равно смерть, так вправе ли Сергей отнимать шанс у тех из своих товарищей, которые последуют его примеру и поплывут через Ильмень?!
— Пошел на хрен, урод! ― злобно прошипел юный новгородец и попытался рвануться, нанести удар головой в том направлении, откуда прозвучал этот ненавистный голос.
Разумеется, Корн прекрасно понимал, что у него практически нет шансов, что он не дотянется. Капроновые хомуты, надежно стягивающие руки и ноги, можно было только разрезать, но никак не разорвать. И все же он сделал это. Юноше вдруг очень захотелось представить, как этот предавший честь офицера ублюдок шарахнется в сторону, словно от броска пойманной, посаженной в мешок, но от этого не ставшей менее ядовитой змеи.
К сожалению, никакого движения, никакого топота и шарканья ног, подтверждающего позорное бегство капитана, не последовало. Вместо этого Сергей услышал отвратное реготание как минимум дюжины глоток, которое всего через пару секунд оборвал короткий приказ:
— А ну, мужики, врежьте ему как следует. Может, поумнеет.
Распоряжение старшего было исполнено незамедлительно, причем с превеликим рвением и удовольствием. Корн получил несколько ударов в корпус, после каждого из которых юношу практически подбрасывало вместе со стулом, к которому он был примотан. Судя по разноголосому сопению, новгородца охаживали сразу несколько здоровяков, каждый из которых стремился продемонстрировать максимум из того, на что был способен.
Во время экзекуции из груди Сергея то и дело вырывались хрипы и стоны, но он тут же плотно сжимал зубы, словно пытаясь любой ценой удержать их внутри себя. Причиной тому было вовсе не желание продемонстрировать врагам свою стойкость и непреклонность, просто юноша прекрасно понимал, что каждый следующий удар мог прилететь уже в голову, в лицо. И вот тогда разинутый рот вовсе не поспособствует сохранности его зубов, да и самой челюсти тоже.
Однако, как говорится, бог миловал. Властная команда «Отставить!» поступила до того, как юному охотнику успели расквасить рожу, и что гораздо важнее, до того как мучители нащупали его слабое место ― все еще не до конца зажившее левое плечо.
— Ну что, недоумок, понял, чего стоит твоя гребанная жизнь? Будешь говорить?! ― голос подал вовсе не капитан, а тот самый человек, что и начинал допрос.
— Ч-чего вы от меня х-хотите? ― прохрипел Корн, с трудом пропихивая в себя глоток ставшего твердым и колючим будто камень воздуха.
— Откровенности. Правды. Тебя, кажется, ясно спросили, как обошел все посты и свалил из города?
— Взял и ушел. Ногами по дороге. И никаких постов я не видел. ― Корн сжался в предвкушении нового удара. А как же иначе? За упрямство непременно придется платить.
— Ах ты…! ― сквозь мешок стало видно, как над Сергеем нависла массивная тень.
— Сержант! ― окрик капитана остановил кулак, готовый обрушиться на голову новгородца. ― Черт с ним! Как ушел, не столь важно, главное ― это информация об их клане.
Что?! О клане?! У Корна гулко екнуло сердце. Разболтай он маршрут своего побега, и в передрягу могли угодить еще несколько смельчаков, но клан… Выдать секреты жестянщиков значило поставить под удар, а может даже обречь на смерть полторы тысячи человек: женщин, детей, стариков, в том числе дядю Женю ― последнего близкого ему человека.
— Сколько боеспособных мужчин в твоей гребанной общине? Чем они вооружены? ― свирепый рев того, кого назвали сержантом, почти оглушил Сергея.
— Откуда мне знать, ― поспешил соврать юноша.
— Ты бывал на общих сходах, ты видел их всех, ты не можешь не знать! Так говори! Сколько!
— Я не знаю, я не ходил на сборы, я никого не видел, ― Корн включил дурака, хотя прекрасно понимал, что ему не поверят.
— Ах ты, гаденышь, опять за свое! ― не на шутку рассвирепел сержант.
— Понятно… ― задумчиво протянул капитан. ― Значит упрямец. Что ж, тогда тащите сюда канистру.
Странный приказ прозвучал как-то уж совсем скучно и буднично, отчего у Сергея по спине побежали крупные мурашки. Канистру? Какую канистру? Для чего канистру? С чем канистру?!
Не успел новгородец совладать с первым страхом, как к нему тут же добавился второй. Юношу схватили и, особо не церемонясь, вместе со стулом опрокинули на спину.
Ощущение совершенно беспомощного падения, да еще спиной вниз, впрыснуло в кровь лошадиную дозу адреналина, заставило сжаться в ожидании чудовищного фатального удара. Вот сейчас… всего через какое-то мгновение Корн со всего маху впечатается затылком о бетонный пол, после чего его мозги прийдется сгребать здоровенным промышленным влагопоглотителем. Или нет, откуда здесь влагопоглотитель? Скорее всего, в дело пойдет о