— Принести тебе еще шампанского?
— Нет, возвращайся скорей.
Хоуэл вышел на площадку перед зданием, где стояло десятка два машин, в том числе и джип; за машинами присматривал худощавый негр с допотопной винтовкой системы «маузер» на плече. Солнце, нависшее над деревьями, золотило ландшафт. Вдали пронзительно вскрикнула птица, замычала лягушка-бык. Из громкоговорителя вырвалась на мгновение неразборчивая речь.
Хоуэл быстро прошел на задний двор, где ржавел миниатюрный паровоз, свидетель рождения шахты; его трубу плотно обвил вьюнок. Хоуэл вернулся обратно и уже собирался войти в здание, но тут он заметил на фоне свинцовых гор движущуюся точку. Это был автобус, ему оставалось сделать тридцать-сорок крутых поворотов на протяжении последних трех миль, отделявших его от Ультрамуэрте.
Хоуэл вернулся к Лиз.
— Можешь успокоиться. Автобус едет. Примерно через четверть часа будет здесь.
— Пока все идет чудесно, — сказала Лиз.
— Нам остается надеяться на лучшее.
— Интересно, как они поступят с охранником, — сказала Лиз.
— Наверно, заморочат ему голову. У него вид придурка.
— Я дрожу, как осиновый лист.
— Со стороны это совсем не заметно.
— Какая жара, — сказала она, — или мне кажется?
— Действительно жарко, — согласился Хоуэл. — В помещении даже жарче, чем на улице. Вероятно, кондиционер сломался.
На висках и подбородке у Хоуэла выступили капли пота.
— Нельзя ли попросить их включить вентиляторы?
Хоуэл остановил официанта, проходившего мимо, и указал на вентилятор.
— No funciona[41], — ответил тот.
— Еще десять минут, и я окончательно расплавлюсь, — пожаловалась Лиз. — Ты не видишь автобуса?
— Нет, обожди немного. К нам идет Седрик. Перестань выглядывать в окно.
Харгрейв пробрался к ним через толпу. В окружении безукоризненно одетых людей он казался едва ли не пугалом. Пот блестящими ручейками стекал по его лицу, но настроение у него было отличное.
— Все складывается прекрасно, — сообщил он. — Фрезер не может покинуть шахту, поэтому гостей принимает Билл Хакет, его помощник. Отличный парень.
Он сейчас разговаривает с Рамоном Браво. Пойдемте, я вас познакомлю.
Лиз повернулась к окну, но Хоуэл подтолкнул ее вперед. В этот момент он заметил автобус, двигавшийся в облаке пыли. Он подпрыгивал на последних ухабах дороги, на его боках красовался выведенный крупными буквами рекламный призыв покупать больше аспирина, обращенный ко всему свету; подъехав, автобус остановился перед воротами.
— Автобус пришел, — шепнул Хоуэл.
Рамон Браво и в зрелые годы сохранил подтянутость и стройность, его смуглая кожа эффектно контрастировала с совершенно седыми волосами; он разговаривал о рудничных делах с Биллом Хакетом, помощником управляющего, подвижным кокни, жестикулировавшим, как грек. Рядом с Браво стояла необыкновенно красивая девушка, индеанка-кечуа; она постоянно улыбалась, но не раскрывала рта. Браво, не меняя выражения лица, поднес руку Лиз к губам. Хоуэл знал от Харгрейва, что помощник губернатора в юности был бедным пастухом и, вступив в армию, сделал карьеру отчасти благодаря поэтическому таланту — такое порой случалось.
Хакет объяснял Браво рудничные проблемы.
— Честно говоря, шахта находится в аварийном состоянии. Здесь все надо перестраивать. А индейцы и так истощены. Фрезеру их прислал миссионер. Это смахивает на торговлю рабами. Бедный Фрезер ничего не может поделать.
Хакет почувствовал перемену в атмосфере, обернулся и увидел Уильямсов, обсуждавших между собой нечто важное; их голосов не было слышно.
— Это, кажется, он и есть, — сказал Хакет.
— Какие бы разногласия ни возникали между нами, — говорил Уильямс жене, — ради миссии мы не должны показывать их на людях.
— Для меня наша миссия больше не существует, — сказала Мэри.
— В таком случае ради успеха евангелизации.
— Я потеряла уверенность в правоте этого дела, — призналась Мэри. — Мне начинает казаться, что у нас разная вера. Не забывай, я согласилась поехать в Ультрамуэрте лишь при условии, что мы пробудем здесь не более получаса.
— Сейчас нам надо подойти к Браво и поговорить с ним, — сказал Уильямс. — Очень жаль, что генерал назначил своим помощником именно его. Если Браво когда-нибудь займет пост губернатора, он тотчас от нас избавится. Я чувствую, полковник терпеть нас не может.
— Многие нас не любят, — сказала Мэри. — Используют, но не любят. В лучшем случае считают нас неизбежным злом. Если что-нибудь случится, во всем обвинят нас.
— Сейчас мы должны поговорить с полковником, — настаивал Уильямс. — Если мы не подойдем к нему, это будет выглядеть странно. Постарайся быть приветливой.
Харгрейв отвел Хоуэла в сторону.
— Мне, наверно, следует сходить к Фрезеру и посмотреть, нельзя ли ему чем-нибудь помочь. Он, кажется, угодил в затруднительное положение.
Он провел пальцем по лбу и горестно вздохнул.
— Напрасно не отменили этот прием. Должно быть, снова генератор вышел из строя.
Харгрейв ушел, еле приметно кивнув оставшимся.
К группе присоединились Уильямсы.
Хакет лишал помощника губернатора последних надежд, связанных с будущим рудника.
— Значительно увеличить со временем добычу руды? Но каким образом? Не понимаю, как можно было поверить в такие сказки. Для этого надо совсем не разбираться в горном деле.
Нахмурив брови, он выбрасывал фразы безразличным тоном простодушного стража порядка, дающего показания в полицейском суде по какому-то пустячному делу.
— Вы меня сильно огорчили, — сказал Браво.
У полковника были проницательные глаза, он обладал даром улавливать малейшую неискренность, ее любой, даже самый незначительный, признак; изучая из-под длинных светлых ресниц лицо Хакета, Браво не находил в нем следов фальши.
— Нам сообщили иные сведения, — добавил помощник губернатора.
— Это и рудником-то назвать нельзя, — жаловался Хакет. — Просто дыры в земле. Направление шахтного ствола выбрано ошибочно. Не совпадает с направлением рудоносного пласта. Все сделано наобум.
Скомканные слова вылетали рубленой лондонской скороговоркой, напоминавшей арабскую речь, а жесты Хакета выражали крайнее презрение. Отведя Мэри ненадолго в сторону, Лиз сочувственно коснулась ее руки. Молодая индеанка молча улыбнулась всем сразу своей широкой пустой улыбкой. Говорили, будто Браво вызволил ее из борделя.
Официант поднес шампанского. Хоуэл сказал:
— Я, кажется, оставил свой бокал.
Он отошел к окну. Автобус проехал через ворота и остановился, из него вышли шесть пассажиров. Люди, одетые в рабочие костюмы разного покроя, несли рюкзаки и ящики с инструментами. Любой из них мог быть механиком. Хоуэл начал волноваться. «Я-то ничем не рискую», — успокаивал он себя, но нервное напряжение не спадало. Из громкоговорителя снова стали разноситься далекие булькающие звуки, приглушенные оконным стеклом.
Хоуэл вернулся к Лиз.
— Что-нибудь уже произошло? — спросила она шепотом.
— Пока нет.
Уильямс бросился спасать свой авторитет. На лице его появилась приветливая улыбка коммерсанта.
— Это все верно, но есть же очевидный выход — разработка лавами. Я только что звонил генералу Лопесу, он сообщил мне, что оборудование стоимостью в миллион долларов уже выслано. Полное оснащение для лавы с конвейерами.
— Вы собираетесь заливать новое вино в старые мехи, — сказал Хакет. — Как ни обновляй технику, а от присутствия сульфита в грунте не избавишься. Температура в шахте всегда выше тридцати пяти градусов.
Он говорил безразличным тоном, будто речь шла о марке сигарет, не вызывавшей у него восторга.
— Мне кажется, это очень жарко, — сказал Браво.
— И влажность высока. Правильная вентиляция может улучшить микроклимат. Но нам не справиться с поверхностными водами, а они проникают в шахту и превращают сульфит в сернистую кислоту. Все металлические части разрушаются из-за коррозии. Например, забравшись на лестницу, вы не можете быть уверены в том, что она не развалится и вы не сломаете ноги. Это район недавней вулканической активности.
Через подошву выработки просачивается вода, температура которой пятьдесят градусов.
— Вы могли бы повторить генералу Лопесу все, что рассказали мне?
— Я бы ему и не то рассказал, если бы он захотел меня выслушать, — сказал Хакет. — В шахте скапливается двуокись углерода и сероводород, а мы не успеваем их откачивать. На прошлой неделе основной генератор, питающий насос, вышел из строя, и несколько человек задохнулись. Сейчас мы задействовали вспомогательный генератор. Пришлось прекратить подачу электроэнергии в это здание. Поэтому нет света и не работают кондиционеры.
Запасы его равнодушия истощились, он скорчил гримасу отчаяния, продемонстрировав неправильный прикус.
Возможно, все объяснялось игрой воображения, но Хоуэлу показалось, что духота подземных галерей и туннелей проникла через толщу породы и заполнила собой комнату. Рука Лиз была горячей и влажной, а по рубашке Хоуэла, вокруг подмышек, расплывались мокрые пятна. Даже терпеливые колумбийцы, стоявшие неподалеку, начали негромко жаловаться друг другу. Едкий серный запах пробился сквозь завесу ландышевого дезодоранта, и Хоуэл заметил темную кайму на лепестках розовых бутонов, стоявших в ближайшей вазе. Он взялся рукой за ворот рубашки, незаметно потянул его, и кнопка расстегнулась. Пожилой колумбиец сдержанно закашлял в платок. Внезапно Лиз стала шептать Хоуэлу на ухо, заглушая сухие вопросы Браво и бурные возражения Уильямса.
— Мэри хочет уехать. Подумай, как ее задержать. — Ногти Лиз впились Хоуэлу в руку. — Мне дурно. Что же делать?
— Постарайся увести ее отсюда, — ответил Хоуэл. — Найди предлог. Спроси ее, где пункт первой помощи. Она с радостью воспользуется поводом уйти.
Если дело вообще получится, оно займет не более десяти минут.
Появились официанты с зажженными свечами, и Хоуэл, незаметно отойдя в сторону, окольным путем направился к окну. Ему удалось разглядеть только темные очертания машин. В пебе над сараем напротив окна Хоуэл заметил розоватый отсвет, искры носились в воздухе, словно жуки-светляки. Позже он не мог вспомнить, что началось раньше — паника в зале или вой сирены. Послышались негромкие жалобные крики перепуганных женщин. Кто-то произнес звучным голосом: «Senoras у Senores