— Ты что-то притихла.
Она тяжело сглотнула.
— Я не понимаю, как ты это делаешь.
Он наклонился еще ближе к ней. Ее волосы едва уловимо пахли сиренью.
— Что я делаю?
— Когда ты ко мне прикасаешься…
— Я к тебе не прикасаюсь, Эмили.
Она повернулась к нему лицом.
— В том-то и дело. Мне кажется, что прикасаешься. Как ты это делаешь? Как будто тебя окружает какая-то аура, которую я не вижу, но чувствую. Это так странно. Ничего не понимаю.
Он поразился. Эмили это чувствовала. Никто больше не чувствовал, а она — да.
Она ждала, что Уин что-нибудь скажет, объяснит или будет отнекиваться, но он не мог ни того, ни другого. Он шагнул ближе к окну.
— Когда-то всем этим владела твоя семья, — сказал он, глядя на озеро.
Эмили на секунду замялась, но решила, что позволит ему сменить тему.
— Чем всем?
— Озером, лесом вокруг. Так Шелби и нажили деньги. Потихонечку продавали участки земли. — Уин указал на деревья на другой стороне озера. — Лес на той стороне до сих пор принадлежит твоему деду. Это миллионы долларов в потенциале. Мой отец просто сходит с ума. Хочет, чтобы твой дед продал ему часть этих земель.
— Почему?
— Коффи всегда принимали участие в развитии Мэллаби. Недвижимость, коммерческие предприятия, все в таком духе.
— Почему? — повторила Эмили.
— Потому что это наш дом. Долгие годы в роду Коффи считалось, что мы можем жить только здесь.
— Почему только здесь?
Уин повернулся к ней.
— Ты действительно хочешь знать?
Мое слабое место.
— Да. Конечно, хочу.
Вот она, точка невозвращения. Когда он ей скажет, пути назад больше не будет. Ему придется ей показать.
— У мужчин в нашей семье есть… один недостаток.
Она озадаченно нахмурилась.
— Какой недостаток?
Уин отошел от окна и принялся ходить взад-вперед по комнате.
— Это генетический сбой, — сказал он. — Простая мутация. Но в нашей семье она проявляется в полной мере. Это было у деда. Было у дяди. Есть у отца. — Он на секунду помедлил. — И у меня тоже.
— Что именно?
Уин сделал глубокий вдох.
— Мы называем это свечением.
Эмили смотрела на него, по-прежнему не понимая.
— Наша кожа светится в темноте, — объяснил он.
Это было удивительное ощущение: говорить о своей тайне с кем-то не из членов семьи. Ощущение свободы — именно такое, как ему и представлялось. И даже лучше. Слова были сказаны, и теперь их уже не возьмешь назад. Уин ждал, что Эмили что-то скажет. Но она ничего не сказала.
— Вот это ты и ощущаешь. — Он подошел к ней и поднес руки к ее щекам. Очень близко, но все-таки не прикасаясь.
Она посмотрела ему в глаза и произнесла безо всякого выражения:
— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты светишься в темноте?
Уин уронил руки.
— Ты могла бы поверить в то, что я оборотень, а в это — не можешь?
— Я никогда не верила в то, что ты оборотень.
Он сделал шаг назад, стараясь не поддаваться отчаянию. Раз уж начал, надо идти до конца.
— Это передается из поколения в поколение. Нашим предкам пришлось бежать из родной страны, чтобы спастись от преследований. Люди считали, что их свечение — дело рук дьявола. С кораблем, на котором они уплыли, тоже были связаны суеверия. Его считали предвестником гибели. Они прибыли в Америку. Индейцы хорошо приняли их. Называли духами Луны. Они поселились вдали от людей, когда здесь были одни поля. Но постепенно город разросся. Никто не знал тайны Коффи, и они поняли, что им это нравится. Нравится, что можно не прятаться от людей. Но истории о давних преследованиях оставались в семье. Коффи боялись открыть свой секрет. Даже сейчас, в современном мире. Все изменилось в ту ночь, когда твоя мама заставила моего дядю выйти из дома. В ту летнюю ночь он вышел на эстраду в парке, и весь город увидел, как он светится в темноте.
— Отлично придумано.
— Эмили, ты меня видела. У вас на заднем дворе, по ночам.
Она испуганно вздрогнула.
— Так это был ты? Огни Мэллаби — это ты?
— Да.
По ее выражению было понятно, что она лихорадочно соображает, пытаясь осмыслить услышанное.
— А почему ты тогда перестал приходить?
— Я прихожу каждую ночь. Но твой дедушка сидит на заднем крыльце у тебя под балконом и говорит, чтобы я уходил. Он не хочет, чтобы ты меня видела.
— Мой дедушка знает? — в голосе девушки проскочили высокие нотки.
— Да.
— Докажи. — Эмили огляделась и увидела большой шкаф. Подошла к нему и открыла дверцу. Внутри не было ничего, кроме куртки-ветровки и одинокой водной лыжи. — Иди сюда.
Уин подошел. Эмили запихала его в шкаф, сама тоже туда забралась и закрыла дверцу. Внутри было тесно и очень темно. Эмили подождала пару минут, но ничего не случилось.
— Я что-то не вижу, чтобы ты светился.
— Потому что нужен лунный свет, — терпеливо объяснил он.
Эмили фыркнула.
— Убедительная отговорка.
— Вообще-то не очень.
— Бред какой-то, — сказала она, и он почувствовал, как она шарит рукой по дверце, пытаясь нащупать ручку.
— Подожди, — сказал он и протянул руку, чтобы ее остановить. В темноте его ладонь легла ей на бедро. Эмили замерла, напряженная. — Давай встретимся у летней эстрады. Сегодня в полночь. Я тебе покажу.
— Зачем тебе это? — прошептала девушка. — Это какой-то изощренный план?
Вопрос застал его врасплох. Если Эмили понимала, что он ею манипулирует, то почему позволяет так обращаться с собой?
— План?
— Чтобы отомстить за то, что сделала мама.
— Нет, — покачал головой Уин. — Я уже говорил, что не считаю тебя виноватой. Ты не отвечаешь за свою маму.
— Но ты пытаешься воссоздать ту самую ночь. С моей мамой и твоим дядей.
— Красивая получается симметрия, да?
— Хорошо, я приду, — голос у Эмили был несчастный.
Уин едва не рассмеялся.
— Вовсе не обязательно так восторженно отвечать.
— Все было бы проще, если бы ты мне не нравился.
— Я тебе нравлюсь? — Он смутился, но в то же время и возликовал. Эмили ничего не ответила. — Сильно нравлюсь? — тихо спросил юноша, чувствуя, как воздух сгущается напряжением.
— Достаточно, чтобы встретиться с тобой ночью. Хотя ты явно что-то задумал.
— Разве этого мало? — Он почувствовал, как она затаила дыхание, когда поняла, как близко он наклонился к ее лицу. — Мы с тобой связаны, — объяснил он. — Разве ты не чувствуешь? Я понял это, как только увидел тебя в первый раз. Наша встреча была предначертана. Потому что я должен тебе показать.
— Мне надо идти.
Эмили распахнула дверцу и зажмурилась на свет.
А через пару секунд ее уже не было.
Он догнал ее на веранде, когда она надевала босоножки.
— Не ходи сегодня через лес. Зайди в парк с улицы.
Эмили поднялась на ноги и долго смотрела на Уина. Он хотел прикоснуться к ее руке, чтобы подбодрить ее и успокоить, — и подбодрить и успокоить себя самого, — но она коротко кивнула, развернулась и быстро спустилась с веранды.
Уин еще долго смотрел ей вслед, а потом ушел в дом.
Войдя в гостиную, он резко остановился.
В большом кожаном кресле рядом с диваном сидел отец.
Уин так удивился, что на мгновение утратил дар речи. Обычно он чувствовал, когда отец его ищет.
— Ты давно здесь? — спросил он, когда оправился от потрясения.
— Да вот только вошел. Я звонил. Хотел сказать, чтобы ты, когда вернешься домой, не загораживал мамину машину. Завтра утром они с Кейли едут в Роли, покупать все для школы. Пенни сказала, что ты на пляже. Я спросил с кем. Она сказала с девушкой. Я попросил описать эту девушку, и по описанию было очень похоже на Эмили Бенедикт. Но я сказал себе: «Нет, не может такого быть. Уин — умный мальчик».
Наверное, это и был тот звонок, на который ответила Пенни. Уин был благодарен ей за то, что она сделала все возможное. Сказала отцу, что он гуляет с Эмили на пляже. Не выдала, что он уединился с ней в доме.
— И ты приехал проверить, — продолжил за него Уин. Потом сделал глубокий вдох и добавил: — Она нравится мне.
— Когда я был в твоем возрасте, мне тоже нравилась одна девушка, — Морган сцепил пальцы в замок. — Ее звали Вероника. Она тоже только недавно приехала в Мэллаби. Я хотел быть с ней рядом. Провести с ней весь день. Просто смотреть на нее, и все. Я пригласил ее в кино, на утренний сеанс. Твой дед об этом узнал. Он вкатил мне пощечину и запер в комнате. Не дождавшись меня у кинотеатра, Вероника пришла к нам домой. Спросить, все ли со мной в порядке. Твой дед обошелся с ней очень грубо. Сказал, что я и не собирался ее никуда приглашать. Что это была просто шутка. После этого она возненавидела меня. Но я усвоил урок.
— Какой урок?
— Что нормальная жизнь не для нас.
— Твой отец и с твоим братом тоже так обходился? — спросил Уин, присев на диван.
— Правила были едины для всех.
Уин не знал, что его дед бил отца. Деда он помнил смутно. Помнил, что тот был очень тихим. Люди говорили, он сильно переменился после самоубийства его младшего сына, Логана. И уже никогда не стал прежним. Теперь понятно, почему Логану и Далси Шелби приходилось скрываться. Дед Уина наверняка ударил бы Логана и запер в комнате, если бы узнал об их встречах. Теперь все это казалось таким нелепым. Крайние меры. Запреты. Теперь секрет Коффи известен всем. Раскрытую тайну обратно не спрячешь.
— Теперь все иначе, — сказал Уин.
— Ты так говоришь, словно «иначе» означает «лучше», — ответил Морган. — Если выждать достаточно долго, люди забудут о том, что видели, и все снова станет как прежде. Это лишь вопрос времени. Мне иногда даже кажется, что твоя мама уже забыла. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
— Я не хочу, чтобы все стало как прежде.
— У тебя нет выбора. Ты наказан. Пока посидишь под домашним арестом. И отныне и впредь тебе категорически запрещено подходить к Эмили Бенедикт.
Этого следовало ожидать.