— Тебе правильно передали.
— У меня есть оттуда бумага, в которую они заворачивают покупки. Аккуратно завернешь посылку, войдешь внутрь и пройдешь к отделу по продаже шерстяных тканей. Там будет стоять человек с газетой «Нью-Йорк Таймс», держа под мышкой идентичный сверток. Скажешь как бы от нечего делать: «Здесь холоднее, чем в Штатах», а он ответит: «В Бирмингеме еще холоднее».
— Знаю этот текст, когда-то его применял.
— Отлично. После такого знакомства положить посылочку на прилавок, а он положит свою. Ну, а дальше произойдет обыкновенный обмен.
— И когда этот обыкновенный обмен должен произойти?
— Завтра в полдень.
— А если мне не удастся добраться туда вовремя? Можно допустить, что русские поставят сотню постов возле каждого километрового столба.
— Тот кто-то будет ждать тебя ежедневно в полдень.
— Как трогательно Тэггарт верит в меня. По словам Слэйда, Контора испытывает голод на работников, а Тэггарт, пожалуйста, какой расточительный! А что будет, если я не появлюсь и через год?
Кейс не улыбнулся.
— Тэггарт предвидел это. Если ты не появишься в течение недели, то тебя начнут искать, а я этого от всей души не желаю, потому что, несмотря на твое неприятное замечание о дружбе, не переставал хорошо к тебе относиться.
— Улыбнись, когда говоришь такие слова, незнакомец.
Он улыбнулся.
— А сейчас расскажи еще раз по очереди, начиная с приезда Слэйда к тебе в Шотландию.
Итак, я в очередной раз повторил весь свой перечень бед, обращая внимание на каждую деталь, все «за» и «против». Беседовали мы довольно долго, и наконец, Кейс серьезно сказал:
— Если ты прав и Слэйд на самом деле подкуплен, нас ждут большие неприятности.
— Не думаю, что его купили, — возразил ему. — По-моему, он с самого начала был русским агентом. Но есть еще кое-что, беспокоящее меня не менее, чем Слэйд: что во всем этом делают американцы? Не похоже, чтобы у них существовали тесные связи с людьми такого покроя, как Кенникен.
Кейс отмахнулся.
— Проблема с американцами касается лишь одного эпизода. А дело Слэйда — нечто другое. Он сейчас большая шишка, участвует в планировании политики. Если он влез в это дерьмо, придется реорганизовать всю
Контору. — Внезапно он махнул рукой. — Боже, о чем говорю! Еще чуть- чуть, и я бы во все поверил. Это полный абсурд, Алан!
Я протянул ему пустой стакан.
— У меня пересохло в горле после таких разговоров — налей еще.
Кейс потянулся за начатой бутылкой, а я продолжал.
— Посмотрим на все иначе: вопрос поставлен, а раз так, не может оставаться без ответа. Если ты повторишь Тэггарту мои обвинения против Слэйда, он должен будет предпринять соответствующие меры. Он не может позволить себе молчать. Разложит Слэйда под микроскопом, и я не думаю, чтобы тот выдержал основательную проверку.
Кейс кивнул.
— Есть лишь одно «но», — начал он. — У тебя должна быть полная уверенность, что ты не руководствуешься в отношении Слэйда предубеждением. Я знаю, почему ты ушел из Конторы, и хорошо знаю, почему так открыто не терпишь Слэйда. Ты не можешь быть объективным. Ты обвиняешь его во всех грехах, и если он выйдет из всего этого чище, чем первый снег, то ты окажешься в безрадостной ситуации. Слэйд потребует твою голову на подносе и получит ее.
— Тогда и будет иметь право требовать. Но до этого не дойдет. Он виновен, как сто чертей.
Моя тирада прозвучала довольно убедительно, но я сам не мог избавиться от навязчивого опасения в возможной ошибке. Замечание о моей предубежденности против Слэйда не было лишено оснований. Еще раз лихорадочно проанализировал все обвинения против Слэйда и не нашел ни одного слабого места.
Кейс посмотрел на часы.
— Половина двенадцатого.
Я отставил стакан с нетронутым виски.
— Уже поздно, мне нужно возвращаться.
— Я передам все Тэггарту, — заверил Кейс. — Расскажу ему также о Флите и Маккарти. Может, ему удастся что-нибудь выведать через Вашингтон.
Я вытащил нож из крышки туалетного столика и сунул его за носок.
— Скажи мне, Джек, ты действительно не знаешь, в чем здесь дело?
— Ни малейшего понятия. В первый раз об операции услышал, когда меня вызвали из Испании. Тэггарт был взбешен, и по-моему, были на это причины. Жаловался, что ты не хочешь иметь ничего общего со Слэйдом и что даже не захотел сказать ему, где находишься. Сказал еще, что ты согласился встретиться со мной в Гейсир. Я не кто иной, Алан, как мальчик на побегушках.
— То же самое Слэйд сказал обо мне, — мрачно заметил я. — Знаешь, мне уже осточертело бежать наобум, по уши сижу в этой гонке. Может, правильнее плюнуть на все и не двигаться с места?
— Я бы не советовал тебе, — предостерег Кейс. — Лучше послушайся приказа и отвези посылку в Рейкьявик.
Он надел пиджак.
— Я провожу тебя до машины. Где ты ее оставил?
— Недалеко от отеля.
Он уже открывал дверь, когда я сказал:
— Думаю, что ты не был со мной до конца откровенным, Джек, избегал, как мог, нескольких тем. Послушай, в последнее время происходят разные удивительные вещи, например, работник Конторы гоняется за мной с оружием в руках. Поэтому скажу тебе одно: вполне реально, что по дороге в Рейкьявик меня задержат, и если окажется, что ты имел к этому отношение, несмотря на нашу дружбу, я доберусь до тебя. Надеюсь, ты все правильно понял.
Он улыбнулся.
— Ты воображаешь себе нереальные вещи.
Однако улыбка получилась принужденной, а в выражении его лица я подметил что-то, чего не мог определить и что вызвало у меня тревогу. Прошло много времени, прежде чем понял, что за этим крылось, но случилось это, к сожалению, слишком поздно.
VI
Мы вышли из отеля. Темнота, окружившая нас, была типичной для летней поры в Исландии. Ее можно назвать кошмарным полумраком. Воздух переполнял запах серы.
Кейс, пожалуй, тоже почувствовал беспокойство в атмосфере, посмотрел на стреляющие вверх гейзеры и прошептал:
— Что-то в этом есть, верно?
— Да, — коротко ответил я.
Мы шли, похрустывая подошвами ботинок, по дороге, покрытой обломками лавы, мимо длинной шеренги выкрашенных белых столбов, отделяющих дорогу от горячих источников. Оттуда доносились бульканье кипящей воды и все более сильный запах серы. В дневном свете источники отличаются разными цветами: одни белые и чистые, как джин, другие сверкают прозрачной голубизной или зеленью, но каждый близок к температуре кипения.
Даже в темноте я видел белые облачка пара, поднимающиеся в воздух.
Кейс заговорил:
— А если говорить о Слэйде, какое имело...
Я так никогда и не узнал, о чем он хотел спросить, так как возле нас внезапно выросли три плотные тени. Я почувствовал, как кто-то ухватил меня за плечо, и услышал шведскую речь:
— Стевартсен, стоять! Понятно?
Одновременно ощутил что-то твердое у себя в боку. Выполняя приказ, я остановился, но не совсем так, как того ожидали. Весь максимально расслабился, подобно Маккарти, когда ударил его палкой, подогнул колени и наклонился к земле. Я услышал приглушенный возглас удивления, и захват на моей руке моментально ослаб. Резкое движение в совершенно неожиданном направлении помогло мне освободиться также и от ствола пистолета, вдавленного в мое ребро. В тот момент, когда я оказался у земли, моментально развернулся на согнутой ноге, а другой, жестко выпрямленной, угодил изо всей силы в моего говорящего по-шведски неприятеля. Получив удар под колени, он растянулся во весь рост на земле. Пистолет у него был снят с предохранителя, и в момент падения раздался выстрел. Я услышал свист пули, пролетевшей рикошетом.
Я перевернулся и замер, повернув лицо к земле у одного из столбов. На фоне белой краски я мог бы броситься в глаза, поэтому отполз в темноту, доставая одновременно пистолет. Кто-то за мной крикнул: «Спешите!», на что другой тихо ответил: «Нет! Слушайте!» Я лежал, не двигаясь, и вскоре услышал глухое топанье ног кого-то, бегущего к отелю.
Только люди Кенникена могли обратиться ко мне, назвав по-шведски Стевартсеном, а их более поздние крики по-русски подтверждали предположение. Прижав голову к земле, я всматривался в сторону дороги, пытаясь разглядеть, не появится ли там фигура кого-нибудь из моих преследователей, отчетливо выделяясь на фоне более светлого неба. Заметил вблизи непонятное движение, до меня донесся шорох шагов. Я выстрелил в ту сторону, вскочил и пустился наутек.
Идея очень рискованная: я мог в темноте на бегу упасть головой вниз в какой-нибудь бездонный источник с кипящей водой. Считая шаги, мысленно старался представить себе размещение гейзеров, которые часто видел в дневном свете в более подходящих условиях. Источники различались величиной, начиная с маленьких, насчитывающих каких-то жалких пятнадцать сантиметров, до гигантских, достигающих в диаметре пятнадцать метров. Вода, нагретая в них в результате подземных вулканических процессов, непрерывно вырывается наружу, создавая сеть горячих гейзеров, покрывающих всю местность.
Пробежав метров сто, остановился и опустился на одно колено. Передо мной поднималось облако пара, создавая густой белый заслон.
По моим подсчетам, я находился перед самим Гейзером. А это означало, что Строккур остался где-то сзади и немного левее. Я отдавал себе отчет, что должен держаться от него как можно дальше: пребывание слишком близко от Строккура грозило большими неприятностями.
Я оглянулся. Ничего не заметив, однако услышал звуки шагов, доносящихся с того места, откуда я прибыл. Справа также все ближе хрустели под ногами обломки лавы. Я не знал, отдавали ли себе отчет мои преследователи, но, сознательно или нет, они припирали меня к источникам, полным кипящей воды. Мужчина, подходивший справа, включил сигнальный фонарь, устройство, напоминающее прожектор. На мое счастье, он направил его на землю, более, чем мной, озабоченный возможностью превратиться в готовый гуляш.