Я поднял пистолет и трижды выстрелил в его сторону. Свет тотчас погас. Не думаю, чтобы попал в него, просто он понял, что включенная лампа представляет идеальную цель. Меня не беспокоило, что произвожу много шума, в моей ситуации шум мог только помочь. До этого раздалось лишь пять выстрелов, на пять больше, чем возможно в тихую исландскую ночь. Уже зажглись окна в отеле, и оттуда доносились чьи- то крики.
Мужчина за мной выстрелил два раза. Вспышка огня из дула показала, что он расположен не далее чем в десяти метрах от меня. Пули пошли веером: одна неизвестно куда, а другая угодила в зеркало Гейсира, подняв фонтанчик воды. Я не ответил огнем, а побежал влево, огибая источник. По дороге ступил в лужу горячей воды, к счастью, не глубже пяти сантиметров, и преодолел ее настолько быстро, что не получил никаких ожогов. При этом меня больше волновало, как бы шум хлюпающей воды под ногами не выдал моего нахождения.
Со стороны отеля слышалисьвсе более громкие крики и шум открываемых окон. Кто-то со скрежетом завел автомобиль, зажглись фары. Я не обращал на все это внимания, а бежал дальше, приближаясь к дороге. Тот, кому пришла в голову идея завести машину, не намеревался тратить время на игры. Описал круг и двинулся в сторону источников, осветив фарами всю местность.
Его попытка для меня оказалась очень удачной: она помогла мне избежать падения головой вниз в один из кипящих источников. Я вовремя увидел отражение света на поверхности воды и успел остановиться, балансируя на самом краю. Тут же почувствовал резкий рывок за рукав пиджака: пуля, посланная неожиданно с другого берега источника, отнюдь не помогла мне сохранить равновесие.
Но хотя я и оказался в свете фар этого проклятого автомобиля, мой нападающий находился в худшем положении, так как расположился между мной и машиной, и его фигура отчетливо выделялась на свету. Я выстрелил в него: он вздрогнул и пропал. Вскоре фары ушли дальше, а я, не ожидая их возвращения, быстро побежал вокруг источника. Мой же противник послал пулю в то место, где я недавно стоял.
Через минуту фары вернулись и замерли. И тогда я увидел его, как он отступает, бросая нервные взгляды во все стороны. Меня он не мог увидеть, потому что в тот момент я лежал, прижавшись к земле. Он медленно отступал назад, но внезапно попал ногой в неглубокую ямку, заполненную горячей водой. Испугавшись, он попытался отбежать, но опоздал: за его спиной поверхность источника вспучилась, как чудовище, выныривающее на поверхность, газовый пузырь, предвещающий водный взрыв Строккура.
Строккур взорвался внезапно. Перегретый пар, кипящий глубоко под землей рядом с раскаленной лавой, вынес на поверхность столб кипящей воды на высоту двадцати метров над поверхностью источника и начал падать вниз губительным дождем. Мужчина пронзительно крикнул, но его вопль заглушил рев Строккура. Он широко расставил руки и свалился в воду.
Я быстро поднялся и, описав широкий круг, чтобы удалиться от горящих фар, направился в сторону дороги. До меня доносился шум голосов, все больше автомобилей двигалось с места, чтобы осветить фарами место несчастного случая, а толпа людей бежала к Строккуру. Я подошел поближе к источнику и выбросил в него пистолет и запасные обоймы: тот, у кого в эту ночь нашли бы оружие, наверняка весь остаток своей жизни провел бы за решеткой. Наконец я добрался до дороги и смешался с толпой. Кто- то спросил:
— Что случилось?
— Не знаю, — ответил я. Махнув рукой в сторону Строккура, добавил: — Где-то там стреляли.
Он промчался мимо меня, жаждущий зрелища чужого несчастья: точно так он бежал бы с надеждой сунуть нос в обломки попавшего в аварию автомобиля. Я медленно отступил в темноту, выйдя из круга света от зажженных фар.
Затем двинулся по дороге в сторону припаркованного фольксвагена. Через сто метров обернулся и посмотрел назад. Там царило всеобщее возбуждение, длинные тени мелькали среди пара над горячими источниками, а вокруг Строккура собралась небольшая толпа. Люди окружили гейзер, но близко не подходили, зная, что тот взрывается каждые семь минут. Я с удивлением обнаружил, что с того момента, как Кейс и я наблюдали выброс Строккура, до того, как он поглотил одного из моих преследователей, прошло всего лишь семь минут.
И тогда я увидел Слэйда.
Он стоял, отчетливо вырисовываясь в свете автомобильных фар, и всматривался в сторону Строккура. Я пожалел, что выбросил пистолет, чувствовал, что сейчас мог бы его убить, невзирая на последствия. Его товарищ поднял руку и показал на что-то, а Слэйд рассмеялся. В этот момент знакомый повернулся, и я узнал его. Это был Джек Кейс.
Мое тело пронзила дрожь. Я тяжело поплелся по дороге в поисках фольксвагена. Он стоял там же, где его оставил. Я сел за руль, завел мотор и не двигался с места, ожидая, когда спадет охватившее меня напряжение. Мне неизвестен ни один человек, сумевший сохранить спокойствие после выстрела в него с близкого расстояния: об этом заботится нервная система.
Железы работают с повышенной нагрузкой, химические элементы насыщают кровь, мышцы напряжены, и вскоре начинает болеть живот. Но худшее наступает после исчезновения угрозы.
Я не мог совладать с дрожью рук, поэтому покрепче ухватил руль, и они вскоре успокоились. Начал приходить в себя. Успел переключить скорость, когда почувствовал на затылке кольцо холодного металла и услышал резкий, хорошо знакомый голос:
— Добрый вечер, герр Стевартсен. С приездом.
Я вздохнул и выключил мотор.
— Здравствуй, Вацлав, — ответил.
— Меня окружает банда поразительно тупых идиотов, — пожаловался Кенникен. — Весь их мозг умещается в пальце, которым они нажимают на спусковой крючок. В наше время было иначе, верно, Стеварсен?
— Меня зовут Стюарт.
— Да? Ну что ж, герр Стюарт, можешь завести мотор и ехать. А куда, я тебе скажу. Пусть мои некомпетентные ассистенты сами позаботятся о себе.
Толкнул меня стволом пистолета. Я повернул ключ зажигания.
— Куда? — спросил.
— Пока в сторону Лаугарватн.
Медленно и осторожно выехал из Гейсир. Не чувствовал уже пистолета на затылке, однако знал, что он в полной готовности: я настолько хорошо изучил Кенникена, чтобы выбросить из головы вздорные мысли о геройских поступках. У Кенникена возникло желание немного поболтать.
— Ты заварил крупную кашу, Алан. Однако сейчас у тебя есть возможность дать ответ на загадку, который я не знаю: что случилось с Тадеушем?
— А кто это, черт возьми?
— В тот день, когда ты приземлился в Кеблавике, именно он должен был тебя придержать.
— Значит, это был Тадеуш... Мне он представился как Линдхольм. Тадеуш был поляком?
— Русским. Но его мать, кажется, полька.
— Ей будет его не хватать.
— Ах, вот как...
Он помолчал, а затем продолжил:
— Бедному Юрию сегодня утром ампутировали ногу.
— Бедному Юрию не хватило ума, чтобы не размахивать пистолетом перед человеком, вооруженным карабином.
— Но Юрий не знал, что у тебя есть карабин. Ну, не такой карабин, во всяком случае. Это для нас большая неожиданность, — он цокнул языком. — Ты не должен был разбивать мне джип. Очень некрасиво.
Не такой карабин! Он знал, что у меня есть карабин, но ничего не знал о пушке Флита. Интересно, потому что, исключая оружие Флита, единственный карабин, который был у меня, это тот, что я забрал у Филипса, так откуда об этом мог узнать Кенникен? Только от Слэйда! Еще одно доказательство.
— Двигатель поврежден? — спросил я.
— Ты навылет прострелил аккумулятор. Полностью вывел из строя систему охлаждения. Вода вся вытекла. Твое оружие — неплохая игрушка.
— Согласен, — кивнул я. — Надеюсь еще не раз его применить.
Он хохотнул.
— Очень сомневаюсь. Твое последнее выступление принесло мне массу неприятностей. Пришлось в поте лица объясняться, чтобы как-то выпутаться. Несколько любопытных исландцев задали мне массу вопросов, на которые я на самом деле не хотел отвечать. И к тому же добавились хлопоты с Юрием.
— Да, я вам очень сочувствую.
— И сегодня ты снова выступил на глазах у всех. Что там, собственно, случилось?
— Один из твоих парней слегка поджарился, слишком близко приблизившись к гейзеру.
— Ну вот видишь. Я работаю с одними придурками. Можно подумать, что три на одного достаточный перевес, а? Но где там! Испортили всю работу.
На самом деле соотношение составляло три к двум, но что, в конце концов, случилось с Джеком? Он даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь. Образ Джека, поглощенного разговором со Слэйдом, не переставал жечь меня раскаленными углями. Каждый раз получалось так, что те, кому я доверял, в итоге предавали меня, и эта мысль жгла изнутри, как кислота.
Я мог понять Бухнера, он же Грэхем, он же Филипс, — сотрудника Конторы, введенного Слэйдом в заблуждение. Но Кейс знал, в чем дело, знал мои подозрения и, несмотря на это, не сделал буквально ничего, чтобы прийти мне на помощь, когда на меня напали люди Кенникена. А через десять минут стоял, как лучший друг, болтая со Слэйдом. Создавалось впечатление, что вся Контора заражена противником, хотя, исключая Тэггарта, Кейс был последним человеком, которого я мог подозревать в измене. Мне пришла горькая мысль, что, может, даже сам Тэггарт внесен в платежную ведомость Москвы. В такой упаковке все находились бы на своем месте.
Голос Кенникена прервал мои размышления.
— Меня радует, что я тебя высоко оценил. Предвидел, что убежишь от тех придурков, с которыми я обречен работать, и поэтому устроил засаду в твоем автомобиле. Предусмотрительность всегда вознаграждается, верно?
— Куда мы едем?
— Тебе незачем точно знать. Будь внимателен за рулем. Поедешь через Лаугарватн с максимальной осторожность и, соблюдая все ограничения скорости, не пытайся предпринимать какие-либо действия, которые могли бы обратить чье-либо внимание. Никаких резких сигналов, например.
В тот же момент я ощутил холодную сталь на затылке.