Я вошел, бросил чемодан и удочку и стиснул ее в объятиях. Она крепко прижалась ко мне и прошептала, положив мне голову на грудь:
— Ты ничего не писал, и я подумала...
— Подумала, что я не приеду.
Не писал я из-за того, что мне кое-что сообщил Слэйд, но я не мог сказать ей всю правду.
— Заработался в последнее время.
Она отклонилась и внимательно посмотрела на меня:
— У тебя действительно усталый вид.
Я улыбнулся.
— Я чертовски хочу есть.
Она поцеловала меня.
— Сейчас что-нибудь приготовлю, — Элин высвободилась из моих объятий. — Оставь чемодан, позже я распакую его.
Я вспомнил об окровавленном костюме.
— Не беспокойся, я сам этим займусь.
Подхватив чемодан и удочку, я отнес их в свою комнату. Называю ее своей, потому что держу там рыболовные снасти. В действительности вся квартира принадлежит мне: я оплачиваю аренду, хоть и делаю это от имени Элин. Проводя в Исландии треть года, я могу по достоинству оценить удобства, связанные с обладанием собственной квартирой.
Я поставил удочку в ряд с другими удилищами и задумался над судьбой чемодана. В комнате отсутствовала мебель, запирающаяся на ключ, поскольку до нынешнего дня у меня не было от Элин никаких секретов. Я открыл шкаф и посмотрел на шеренгу костюмов и пиджаков. Все они висели на отдельных вешалках, упакованные в пластиковые мешки, закрытые на молнию. Вешать грязную одежду рядом рискованно. Элин очень скрупулезно заботилась о моем гардеробе и обязательно обнаружила бы испачканный костюм. В конце концов, решил выложить вещи из чемодана. Оставив там грязный костюм и оружие, я закрыл чемодан на ключ и поднял наверх шкафа, где у него и было постоянное место. Маловероятно, что Элин захочет в него заглянуть.
Я снял рубашку и внимательно ее обследовал. На груди обнаружил пятнышко крови, поэтому занес ее в ванную комнату и постирал в холодной воде. Потом умылся, что здорово освежило. Когда Элин позвала ужинать, я уже взбодрился и стоял у окна, разглядывая улицу.
Только хотел отойти от окна, как мое внимание привлекло неожиданное движение: на другой стороне улицы, между двумя домами, открывалась небольшая улочка. Мне показалось, что в момент, когда я сделал шаг от окна, кто-то пытался укрыться от моего взгляда. Я напряг зрение, стараясь что-то разглядеть, но тщетно. Элин позвала снова, и я направился к ней в столовую, пытаясь избавиться от неприятной мысли, что за мной следят.
Во время ужина я спросил:
— Что с лендровером?
— Я ведь не знала, что ты приедешь, и на прошлой неделе отогнала его на техобслуживание. Сейчас он готов для поездок.
При таких дорогах, как в Исландии, там только на лендроверах и ездить. Их там не меньше, чем муравьев в муравейнике. Любимая модель исландцев — машина с узкой базой шасси. Наш лендровер имел широкую базу и верно служил нам в качестве дачи. Во время путешествий мы становились полностью независимыми и могли проводить целые недели вдалеке от цивилизации, заезжая в города лишь для пополнения запаса продуктов. Мне известны худшие варианты проведения отпусков, чем пребывание с Элин с глазу на глаз в течение долгих недель.
Раньше мы отправлялись на летний отдых сразу после моего приезда в Рейкьявик. На этот раз из-за пакета Слэйда пришлось вносить изменения. Я задумался, каким образом, не возбуждая подозрений, сообщить Элин о моем самостоятельном, незапланированном выезде в Акюрейри. Слэйд утверждал, что задание простенькое, но смерть Линдхольма заставила меня посмотреть на это иначе. Я не хотел, чтобы Элин оказалась замешана во что-либо подобное. Но ведь, убеждал сам себя, все, что я должен сделать — это передать пакет. Остаток лета мы проведем вместе, как всегда. Все должно пройти без сучка и задоринки.
Я все еще сидел, задумавшись, когда Элин заметила:
— Ты действительно выглядишь очень усталым. У тебя, видимо, было много работы.
Я выдавил из себя улыбку.
— Зима оказалась тяжелой. В горах выпало столько снега, что я потерял много овец.
Внезапно вспомнил о фотографиях.
— Ты хотела посмотреть, как выглядит горная долина в Шотландии. Я привез несколько фотографий.
Принес их, и мы оба принялись рассматривать снимки. Я показал Элин вершины гор Бьены и Сгурр Дирг, но ее, однако, больше заинтересовали река и деревья.
— Боже, сколько деревьев! — воскликнула она с чувством. — Шотландия, должно быть, прекрасная страна!
Это вполне естественная реакция жителя Исландии, острова, напрочь лишенного леса.
— В реке есть лососи? — спросила она.
— Нет, только форель. Ловить лососей я приезжаю в Исландию.
Элин взяла следующий снимок, на котором был запечатлен обширный пейзаж.
— Что из этого принадлежит тебе?
— Все, что ты видишь.
— О-о-о! — Она помолчала, после чего робко сказала: — Ты знаешь, Алан, я никогда об этом не задумывалась, но. ты, должно быть, очень богат.
— Я не миллионер, но как-то перебиваюсь. Тысяча двести гектаров вереска — это не слишком плодородная земля, но мне хватает на хлеб, ведь у меня есть еще овцы и долина с лесом. А благодаря американцам, приезжающим отстреливать оленей, мне хватает и на масло. — Я погладил ее по плечу. — Ты должна приехать в Шотландию.
— Я очень хочу этого, — просто сказала она.
Я тотчас приступил к делу.
— Я должен завтра встретиться кое с кем в Акюрейри. Знаешь, обычная дружеская услуга. Мне придется слетать туда самолетом, а ты могла бы взять лендровер и приехать ко мне. Но, может, ты не высидишь за рулем такую длинную дорогу?..
Она засмеялась.
— Я вожу лендровер лучше, чем ты. — Она принялась подсчитывать. — До Акюрейри четыреста пятьдесят километров. Я не хочу целый день сидеть за рулем, поэтому отдохну где-нибудь около Хвамстаунги. В Акюрейри буду на следующий день около полудня.
— Можешь не гнать сломя голову, — бросил я небрежно.
Я уже успокоился. Полечу в Акюрейри, освобожусь от пакета прежде, чем приедет Элин, и на этом все закончится. Нет необходимости вмешивать ее в эту сомнительную аферу.
Она сказала:
— Пожалуй, остановлюсь в отеле «Вардборг». Можешь мне туда позвонить.
Я ошибался. Спокойствие отнюдь не вернулось. Когда мы легли в постель, я убедился, что нервы у меня напряжены до предела. Элин не получила со мной никакого удовлетворения. Обнимая ее в темноте, я видел перед собой кошмарное лицо Линдхольма, и снова к горлу подступала тошнота. Я закашлялся и шепнул:
— Прости меня.
— Не переживай, милый, — сказала она тихо, — ты попросту устал и должен хорошо выспаться.
Однако я не мог уснуть. Лежа на спине, думал о роковых событиях прошедшего дня, анализировал каждое слово моего скрытного собеседника в аэропорту Кеблавика, типа, который передал мне пакет. Это он сказал: «Ты поедешь не по главному шоссе, а через Крисувик».
Таким образом, я помчался через Крисувик и едва избежал смерти. Случайность или запланированная акция? Произошло бы то же самое, двинься я по главному шоссе, или кто-то преднамеренно выбрал для меня роль жертвы?
Мужчина в аэропорту был человеком Слэйда, во всяком случае, он знал его пароль. Однако допустим, что это не так, тогда каким же образом он получил пароль? Хотя, в конце концов, это не так уж сложно. Но зачем он подставил меня Линдхольму? Не затем ведь, чтобы получить пакет, он же находился у него в руках. Отбрасываем этот вариант и думаем.
Допустим, что он все-таки был человеком Слэйда и подставил меня Линдхольму. Нет, это еще меньше походило на правду. Все сходилось на том, что мужчина в аэропорту и Линдхольм не имели между собой ничего общего.
Но факт есть факт: Линдхольм ждал именно меня. Прежде чем атаковать, он убедился, что я — это я. Так откуда же, черт возьми, он знал, что я поеду по дороге на Крисувик? Ответа на этот вопрос не находил.
Когда убедился, что Элин спит глубоким сном, то тихонько встал с кровати. Вышел на кухню и, не зажигая свет, открыл холодильник, налил себе стакан молока, потом зашел в гостиную и сел у окна. Короткая полярная ночь приближалась к концу, однако еще было настолько темно, что я смог рассмотреть вспыхнувший огонек на соседней улице, где кто-то затянулся сигаретой.
Присутствие соглядатая начинало меня всерьез беспокоить. Я уже не был так уверен, что Элин ничего не грозит.
Мы оба поднялись с рассветом. Элин хотела как можно быстрее двинуться в Акюрейри, я же намеревался добраться до лендровера раньше, чем она. Мне надо было спрятать револьвер Линдхольма. Я старательно прикрепил его клейкой лентой к одной из рессор, и теперь его практически не было видно. Дубинку Линдхольма спрятал в карман. Мне пришло в голову, что в случае, если дела в Акюрейри пойдут худо, без оружия мне не обойтись.
Г араж находился позади дома, и чтобы добраться до автомобиля, мне не было необходимости выходить через парадную дверь. Я был уверен, что наблюдатель из боковой улочки не сможет меня заметить со своего поста. А я вскоре смог его как следует рассмотреть.
Покидая гараж, захватил с собой бинокль и поднялся на второй этаж, где окна выходили на улицу.
За углом притаился высокий худощавый мужчина. Выглядел он озябшим. Если он торчал там без смены целую ночь, то не только промерз до костей, но и проголодался как волк. Убедился, что при встрече легко опознаю его.
Я завтракал с большим аппетитом, тем более что у меня перед глазами стоял голодный приятель с улочки напротив.
— Я вижу, сегодня у тебя настроение куда лучше, — заметила Элин.
— Благодаря твоей великолепной кухне.
Она посмотрела на сельдь, сыр, хлеб и яйца на столе.
— Тоже мне еда! Каждый умеет сварить яйцо.
— Но не так, как ты, — заверил ее я.
Действительно, настроение у меня улучшилось. Сумрачные ночные мысли ушли, и несмотря на отсутствие ответов на беспокоящие меня вопросы, я уже перестал мучиться смертью Линдхольма. Ведь тот тип пытался меня убить, но ему это не удалось, и он заплатил за свое поражение. Факт, что я его убил, не отягощал мою совесть. А вот об Элин я беспокоился.