— Какую ты роль играешь, Грэхем? Не можешь же охранять меня, к этому ты совершенно непригоден.
— Перестань заниматься мной, а начни думать о себе. Придется усиленно оправдываться.
— Факт, — подтвердил я.
Отложил кисточку и взял в руки бритву. Скрести по лицу куском железа всегда казалось мне бессмысленным и слегка угнетающим занятием. Я чувствовал бы себя значительно лучше, живи в одной из более волосатых эпох — агент контрразведки Ее Королевского Величества Королевы Виктории — вот это был бы великолепный титул.
Видимо я все-таки нервничал больше, чем думал, потому что порезался до крови при первом движении лезвия. Через минуту раздался непринужденный стук в дверь, и в комнату вошел Слэйд. Ударом ноги он закрыл дверь, держа руки глубоко в карманах плаща. Бросил на меня грозный взгляд из складок своего обрюзгшего лица. Без всякого вступления начал:
— Я слушаю, Стюарт!
Нет лучшего способа сбить человека с толку, чем заставить его давать пространные объяснения с лицом, покрытым быстро сохнущим мылом. Я повернулся к зеркалу и, не говоря ни слова, продолжал бриться. Слэйд издал один из трудных для описания звуков, совпадающих с одновременным выпуском воздуха ртом и носом. Уселся на кровати: пружины застонали, протестуя против его чрезмерного веса.
— Будет лучше, если мне понравится твоя басенка. Я не люблю, когда среди ночи меня вытаскивают из постели и гонят куда-то на ледяной север.
Я продолжал бриться. Знал, что дело, которое привело Слэйда из Лондона в Акюрейри, было очень важным. Закончил бриться, виртуозно протянув лезвие вокруг кадыка, и отозвался:
— Пакет оказался значительно важнее, чем ты говорил.
Открыл кран с холодной водой и смыл мыло с лица.
— .проклятый пакет, — услышал сквозь шум воды.
— Извини, не расслышал. Набрал воды в уши.
Он с трудом сдержался.
— Где пакет? — спросил с наигранным спокойствием.
— Сейчас мне трудно что-либо об этом сказать, — я принялся энергично растирать лицо полотенцем. — Его забрали у меня вчера в полдень четверо неизвестных, но это ты уже знаешь от Грэхема.
Он повысил голос:
— И ты так просто позволил его отобрать?
— Я ничего не мог поделать, — ответил спокойно. — Они приставили к моей спине пистолет. — Я указал на Грэхема. — А какая его роль в этом деле?
Слэйд сплел руки на животе.
— У нас были основания считать, что грабители следуют за ним по пятам. Поэтому подключили тебя. Думали, что они кинутся на Грэхема, а ты спокойно приземлишь мяч за лицевой линией.
Слэйд нес явный вздор. Если бы они, кем бы ни были, действительно шли за Грэхемом по пятам, то, шатаясь под моими окнами и притягивая их внимание ко мне, Грэхем поступал вопреки всем правилам работы. Но я проглотил это. Слэйд всегда юлит, а кроме того, мне пришло в голову, что хорошо бы сохранить кое-какие козыри на будущее.
Вместо этого я сказал:
— Они бросились не на Грэхема, а на меня. Может, им не известны правила игры в регби? В Швеции на нее не ходят. — Я вытер лицо до конца и отбросил полотенце. — И в России тоже.
Слэйд поднял голову.
— Откуда тебе пришли в голову русские?
Я улыбнулся ему.
— Я всегда о них думаю. Как французы всегда думают о сексе.
Наклонился над ним и взял пачку сигарет.
— К тому же, они называли меня Стевартсеном.
— Следовательно?
— Следовательно, знали, кто я. Не кто я сейчас, а кем был когда-то. Это огромная разница.
Слэйд перенес взгляд на Грэхема и сухо сказал:
— Подожди снаружи.
Грэхем не выглядел счастливым, однако послушно двинулся к двери. Когда она за ним закрылась, я заметил:
— Прекрасно! Детки вышли из комнаты, и теперь мы можем разговаривать как взрослые. Откуда, бога ради, ты его вытащил? Я ведь говорил тебе, что не одобряю участия в операции практикантов.
— Почему ты считаешь, что он практикант?
— Успокойся! Ведь он совершенный новичок.
— Он неплохой парень, — ответил Слэйд и беспокойно заворочался на кровати. Помолчал и добавил. — Ну, а ты это дело полностью завалил. Простенькое задание: перевезти пакет из А в Б, а ты не справился. Я знал, что ты потерял форму, но не думал, что так глубоко опустишься, — погрозил пальцем. — И, говоришь, они называли тебя Стевартсеном. Ты знаешь, что за этим кроется?
— Кенникен, — ответил я, и эта фамилия отнюдь не наполнила меня радостью. — Он сейчас в Исландии?
Слэйд сгорбился.
— Ничего об этом не знаю, — глянул на меня искоса. — Что тебе сказал парень, с которым ты контактировал в Кеблавике?
— Немного: что меня ждет машина, я должен на ней поехать через Крисувик в Рейкьявик и оставить ее перед гостиницей «Сага», что я и сделал.
— Были осложнения? — буркнул он.
— А должны были? — с иронией спросил я.
Он со злостью потряс головой.
— Мы получили сигнал, что может что-то произойти. Нам показалось, что лучше сменить трассу.
Он встал, явно неудовлетворенный, и подошел к двери.
— Грэхем!
— Мне очень жаль, Слэйд. Честное слово, жаль, — сказал я.
— Одни сожаления, черт возьми, ничего не меняют. Мы должны сейчас подумать, что еще можно спасти в этой неразберихе. Черт возьми! Я подключил тебя, потому что в Конторе проблемы с кадрами, а сейчас из- за твоей глупости должны окружить всю страну.
Он повернулся к Грэхему.
— Соедини меня с Департаментом в Лондоне. Я буду разговаривать внизу. Позвони также на аэродром и передай капитану Ли, чтобы держали самолет в готовности. Может, нам придется поторопиться.
— Я тоже?
Он посмотрел на меня с раздражением.
— О, нет! Ты уже достаточно наломал дров.
— Что я должен делать?
— По мне, так можешь идти ко всем чертям. Возвращайся в Рейкьявик и остаток лета проводи со своей девушкой.
Он резко повернулся и натолкнулся на Грэхема.
— Какого черта ты ждешь? — прокричал, и Грэхем исчез.
Слэйд задержался у двери и, не оборачиваясь, бросил:
— Берегись Кенникена, я не пошевелю и пальцем, чтобы его остановить.
Хлопнула дверь. Я сел на кровать и погрузился в невеселые мысли. Знал, что если еще раз встречу где-нибудь Кенникена, то это будет встреча со смертью.
II
Элин позвонила, когда я закончил завтрак. Исчезновение сигнала и атмосферные помехи на линии говорили, что она звонит по радиотелефону в лендровере. Он установлен в большинстве машин, разъезжающих по обширным просторам Исландии. Тяжелые местные условия вынуждают использовать это средство безопасности. Но это лишь часть правды: исландцы любят разговаривать друг с другом и, по моему мнению, они — один из самых болтливых народов в мире. В количестве разговоров на душу населения Исландию опережают только Соединенные Штаты и Канада.
Отвечая на вопросы, я заверил ее, что спал хорошо, и спросил:
— Когда ты приедешь?
— Около половины двенадцатого.
— Буду ждать тебя в кемпинге.
Таким образом, до встречи с Элин оставалось еще два часа. Я провел их, прохаживаясь по Акюрейри, прикидываясь туристом. Входил и выходил из магазинов, неожиданно меняя направление, короче говоря, вел себя, как идиот. Но, приветствуя Элин в кемпинге, был уверен, что за мной никто не следит. Слэйд явно не лгал, утверждая, что я ему уже совсем не нужен.
Открывая дверцу лендровера предложил:
— Пересядь, я поведу.
Элин посмотрела на меня с удивлением.
— Разве мы не останемся?
— Выедем за город и там пообедаем. Я должен тебе кое-что рассказать.
Мы двинулись на север по шоссе, бегущему вдоль побережья. Я ехал быстро, наблюдая все время за дорогой сзади. Когда стало ясно, что за нами никто не едет, несколько расслабился, но не до такой степени, чтобы согнать беспокойство с глаз Элин. Она видела, что я чем-то озабочен, но тактично молчала. И, в конце концов, все-таки не выдержала.
— Что-то случилось, верно?
— К сожалению, ты права. Именно об этом я и хотел поговорить.
Еще в Шотландии Слэйд предупреждал меня о возможном вмешательстве Элин в операцию. Но если наша будущая совместная жизнь с Элин имеет какой-нибудь смысл, то ко всем чертям Слэйда и все требования, я обязан сказать ей правду.
Я притормозил и съехал на обочину, подпрыгивая на кочковатом дерне. Остановил машину: внизу под нами раскинулось море. Груды земли время от времени отрывались от стены обрыва и с глухим шумом обрушивались прямо в серые волны. Вдали виднелся покрытый мглой остров Гримсей. За тем берегом между нами и Северным полюсом не было буквально ничего. Перед нами расстилалось Северное море.
— Что ты обо мне знаешь, Элин? — начал я.
— Странный вопрос. Я знаю, что тебя зовут Алан Стюарт, и очень тебя люблю.
— И это все?
— А мне, что, нужно больше?
Я усмехнулся.
— Тебя не мучает любопытство?
— О да, но я с ним справляюсь. Если ты хочешь, чтобы я о чем-то знала, то сам расскажешь, — спокойно заметила она, — нет. Знаю еще кое-что.
— А именно?
Она повернулась ко мне.
— Я знаю, что случилось что-то плохое, и произошло это незадолго перед нашей первой встречей. Я ни о чем не спрашиваю тебя, чтобы не вызывать призраков прошлого.
— Ты очень наблюдательная. Не думал, что мое состояние будет так заметно. Тебя удивило бы известие о том, что я когда-то был агентом британской разведки или попросту шпионом?
Она посмотрела на меня с интересом.
— Шпион, — медленно произнесла она, словно смакуя это слово. — Да, я очень удивлена. Шпионаж — не очень престижное занятие и совершенно тебе не подходит.
— Кое-кто мне недавно уже это тоже сказал, — ответил я с иронией. — Тем не менее, это правда.
Она помолчала, а затем добавила:
— Ты был шпионом, но сейчас все в прошлом. Алан, то, что ты делал раньше, сейчас не имеет никакого значения. Для меня важно лишь то, кто ты сейчас.
— Но иногда прошлое хватает нас. Так случилось со мной. Есть один человек по имени Слэйд. — я остановился, задумавшись, правильно ли поступаю.