— Да? — отозвалась она, как бы подгоняя меня.
— Он приехал ко мне в Шотландию. Я расскажу тебе о той встрече.
Охота в тот день не удалась. Что-то ночью напугало оленей, и они оставили долину, где я надеялся их найти, переместившись к обрывистым берегам Бенм Фада. Я видел животных в телескопическом прицеле: чистые, серо-бронзовые фигуры, разбросанные по пастбищу. Ветер мне не помогал: я мог бы приблизиться к ним, если бы у меня выросли крылья. Наступил последний день сезонной охоты, поэтому олени могут не бояться мистера Стюарта до конца лета.
В три часа собрал свои вещи и двинулся домой. Пробираясь вниз по стоку Сгурр Мор, я увидел возле дома автомобиль и маленькую фигурку, прохаживающуюся рядом. Дом расположен в труднодоступном месте, каменистая тропинка, ведущая к деревне, отбивает охоту у случайных туристов, поэтому те, кто сюда добираются, уж очень хотят меня видеть.
Обо мне этого не скажешь — привык жить один и никого не приглашаю в гости.
Я осторожно подошел поближе и задержался под укрытием скал и ручья. Снял карабин и, убедившись, что он разряжен, приложил его к плечу. Сейчас отчетливо различил моего гостя в телескопическом прицеле. Он стоял ко мне спиной, но, когда повернулся, я увидел лицо Слэйда. Навел центр прицела на его бледное большое лицо и нажал на курок: боек щелкнул вхолостую. Подумал, поступил бы я точно так же, будь карабин заряжен? Мир был бы значительно лучше без таких людей, как Слэйд. Однако заряжать оружие показалось мне действием слишком уж рассчитанным, поэтому закинул карабин за плечо и направился к дому.
Оказалось, что все-таки надо было его зарядить.
Когда подошел, Слэйд повернулся и помахал мне рукой.
— Добрый день! — приветствовал он меня так спокойно, словно был здесь частым и желанным гостем.
Я подошел ближе и спросил:
— Как ты меня нашел?
Он пожал плечами.
— Как обычно. У нас свои методы.
Я знал их и совсем не одобрял.
— Перестань играть роль Шерлока Холмса. Что тебе нужно?
— Ты не приглашаешь меня? — он показал на дверь дома.
— Зная тебя, готов поспорить, что ты заглянул там в каждый угол.
Он поднял руки, выражая изумление.
— Неправда, слово чести!
Я чуть не расхохотался прямо ему в лицо. Этот человек не знал, что такое честь. Толкнул дверь и вошел. Он последовал за мной, цокая с неудовольствием.
— Не закрываешь дверь на ключ? Ты слишком доверяешь людям.
— Здесь нет ничего, что стоило бы забрать, — сказал я безразлично.
— Кроме твоей жизни, — ответил он, бросив пронзительный взгляд.
Я промолчал и поставил карабин. Слэйд осмотрелся с интересом.
— Примитивно, но довольно уютно, — заметил он. — Но все-таки не понимаю, почему не живешь в большом доме.
— Не твое дело.
— Возможно, — парировал он и уселся. — Значит, укрылся в Шотландии и надеялся, что никто тебя здесь не найдет. Этакая защитная окраска, а? Мистер Стюарт, скрывающийся в толпе других Стюартов. Заставил нас немного потрудиться.
— Кто сказал, что я прячусь? Ты же знаешь, что я шотландец.
— В какой-то мере. В тебе есть немного шотландской крови от деда со стороны отца. Но еще недавно ты считался шведом, а чуть раньше выдавал себя за финна. Разумеется, тогда тебя звали Стевартсен.
— Ты проделал восемьсот километров, чтобы вспомнить старые дела? — спросил устало.
— Ты в прекрасной форме, — заметил он.
— О тебе так не скажешь: выглядишь паршиво и, к тому же, начал толстеть.
Он хихикнул.
— Избыток благосостояния, мой дорогой малыш: все эти обеды за счет правительства Ее Королевского Величества, — он махнул толстой рукой. — Но приступим к делу, Алан.
— Я для тебя — мистер Стюарт.
— О, вижу, ты меня не любишь, — заметил он с грустью в голосе. —
Но неважно, в конце концов, это не имеет значения. Я хочу. мы хотим, чтобы ты кое-что для нас сделал. Понимаешь, ничего особенного.
— Ты что, сошел с ума?
— Я знаю, что ты чувствуешь, но.
— Ничего ты не знаешь, черт возьми! — взорвался я. — Если считаешь, что после случившегося я буду на вас работать, то ты явно чокнутый.
Разумеется, я ошибался: Слэйд прекрасно понимал, что я чувствую. В этом и заключалась его работа: знать о людях все и использовать их как инструменты. Я рассчитывал, что он попытается сейчас меня прижать посильнее, и действительно, через мгновение он принялся за дело, типичным для себя окружным путем.
— Поговорим о старых делах. Ты ведь помнишь Кенникена.
Я мог бы его забыть, если бы мне полностью отшибло память. У меня перед глазами всплыло лицо Кенникена, каким его видел в последний раз: глаза, словно серые камешки, посаженные глубоко, что характерно для славян, и шрам, бегущий от виска до уголка рта, резко выделяющийся на фоне неожиданно белой кожи. Он тогда был так взбешен, что мог меня убить.
— Что с Кенникеном? — спросил я неторопливо.
— Ходят слухи, что он тоже тебя разыскивает. Ты сделал из него идиота, а он этого не любит. Кенникен хочет тебя. — он прервался, подыскивая нужное слово. — Сейчас, как это деликатно называют наши американские коллеги из ЦРУ? А, вспомнил: хочет тебя «вывести из игры окончательно». Хотя там, в КГБ, это называют, по-видимому, несколько иначе.
Чертовски удачное определение выстрела в затылок темной ночью.
— Итак? — спросил я.
— Кенникен по-прежнему тебя ищет.
— Зачем? Ведь я уже не работаю в Конторе.
— О, конечно, но ведь Кенникен об этом не знает, — он рассматривал свои ногти. — Мы скрывали это от него, думаю, с успехом. У нас свои планы.
Я видел, куда Слэйд клонит, но хотел, чтобы он сказал об этом прямо, называя вещи своими именами. А он этого не переносил.
— Но ведь он не знает, где меня искать?
— Святая правда, малыш, но что будет, если кто-нибудь ему подскажет?
Я наклонился и посмотрел ему прямо в глаза.
— А кто ему мог бы подсказать?
— Я, — ответил он совершенно спокойно. — Если посчитаю необходимым. Разумеется, придется провернуть это дело довольно ловко и кое- кем пожертвовать. Но, думаю, удастся.
Итак, угроза предательства. Ничего нового в истории со Слэйдом: вся его жизнь — это полоса подкупов и измен. Это не означает, что я первым брошу в него камень: когда-то и сам делал то же самое. Разница между нами заключалась в том, что Слэйд любил свою работу.
Я позволил ему погрузиться глубже и довести, кстати, абсолютно без необходимости, дело до самого конца.
— Кенникен сейчас возглавляет очень эффективную группу убийц, что мы ощутили на собственной шкуре. Несколько человек из Конторы оказались. хм. устранены группой Кенникена.
— Почему не скажешь прямо — убиты?
Он сморщил лоб, и его свиные глазки утонули в жирном лице.
— Ты всегда говоришь слишком прямо, Стюарт, но, может, тебе не знаком страх за собственную шкуру? Я не забыл, как ты пытался подложить мне свинью у Тэггарта. Помню, что и тогда ты произнес то же самое слово.
— И повторю сейчас: это ты убил Джимми Биркби.
— Неужели? — спросил он бархатным голосом. — А кто подложил взрывчатку в его автомобиль? Кто аккуратно соединил детонатор с замком зажигания? Ты! — Он указал на меня пальцем. — Только так ты смог войти в доверие к Кенникену, именно это привело к тому, что он стал тебе доверять настолько, что мы смогли его уничтожить. Взвесив все, следует признать, что ты здорово сработал, Стюарт.
— Ты использовал меня.
— И снова так сделаю, — грубо сказал он. — А может, ты хочешь, чтобы я бросил тебя в пасть Кенникену? — Он неожиданно рассмеялся. — Ты знаешь, не думаю, чтобы Кенникена волновало, работаешь ты еще в Конторе или нет. Он ищет именно тебя.
Я внимательно посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Неужели не слышал, что Кенникен стал импотентом? — воскликнул он удивленно. — Я знаю, что во время последней встречи ты хотел его убить, но было довольно темно, и ты его только ранил. Действительно ранил — попросту кастрировал беднягу! — Его ладони, сплетенные на животе, затряслись от хохота. — Говоря без обиняков, или, если хочешь, называя вещи своими именами, — ты отстрелил ему яйца. Представь себе, что он с тобой сделает, если, или верней, когда тебя достанет.
Я почувствовал холодок в области желудка.
— Есть лишь один способ, чтобы исчезнуть из мира: смерть, — принялся он философствовать. — Ты попытался поступить по-своему, но, как видишь, безрезультатно.
Он оказался прав. Мне не приходилось рассчитывать ни на что иное.
— Короче говоря, речь идет о том, — начал я, — что должен что-то для вас сделать. Если не соглашусь, вы даете знать противнику, и тот меня прикончит, а ваши руки теоретически останутся чистыми.
— Ни прибавить ни убавить. Ты всегда составлял изящные и понятные рапорты, — он произнес эти слова тоном учителя, похвалившего ученика за хорошо написанное сочинение.
— В чем суть задания?
— Сейчас начинаешь говорить дело, — заметил он с удовольствием.
Достал листок бумаги и заглянул в него.
— Мы знаем, что ты ежегодно отдыхаешь в Исландии, — он поднял взгляд, — вижу, что все же привязан к своему северному происхождению. Швеция и Финляндия для тебя представляют угрозу: русская граница там очень близко, — он развел руками. — А кто ездит в Исландию?
— Значит, речь пойдет о задании в Исландии?
— В самую точку, — он постучал по бумаге ногтем. — Я вижу, ты позволяешь себе длительный отдых, три-четыре месяца в году. Вот что значат личные доходы. Но и у нас ты зарабатывал неплохо.
— Я не получил от Конторы ничего, чего бы не заслужил, — оборвал его.
Он не отреагировал.
— Вижу, что в Исландии тебе живется в целом неплохо. Твое любовное гнездышко создает все удобства семейного очага. Молодая дама, думаю.
— Ее в это не вмешивай!
— Я просто продолжаю тему, мой дорогой малыш. Очень неразумно вмешивать ее в наши дела. Это для нее могло бы оказаться опасным, как ты считаешь? На твоем месте я бы не пискнул ей ни слова, — закончил он любезно.