А утром, проснувшись в своей крошечной келье, куда с трудом влез диван и добытый в руинах монастыря тяжелый сундук с оторванной крышкой, я неожиданно обнаружила, что в донжоне царит непривычная тишина. Не журчит невесомым голоском нескончаемую песенку Олья, не хихикают, не рычат и не стрекочут лешачата, играющие в разборки медведя с сороками, и не слышно за окном скрипа пилы и стука топора.
Эта тишина мне сразу очень не понравилась, просто совершенно. Не было у нас такого обычая, чтобы все разом ушли куда-то, не предупредив оставшегося. Потому я и одевалась как на пожар, благо половины одежды вечером снять не хватило сил. А одевшись, обувшись и шагнув к двери, вдруг сообразила, что слишком расслабилась за последние дни, поверила, что никому нас тут не найти. Да и вообще, разве в этом мире может прийти кому-то в голову искать непонятно что во всеми забытых руинах?
«Вот что делает с нами спокойная жизнь под крылышком у более сильных существ!» – шипела я. Ведь чуть не совершила банальнейшей ошибки, собираясь, как обычная девушка, бежать на лестницу и начинать кричать «ау»! Задержалась на мгновение, доставая из-за дивана специально вырезанную и заговоренную для меня Тишей дубинку, а потом привычно прыгнула через белый мир на расчищенную от камней верхнюю площадку донжона, где всегда развешивала на просушку связки рыбы и одежду.
В тот же миг, когда в глаза ударил неяркий свет осеннего солнца, прямо передо мной обнаружился незнакомец в темно-бордовом длинном плаще. От неожиданности я глубоко вдохнула, но тут же опомнилась и затаила выдох. Он стоял на самом краю площадки, упершись коленями в камень, оставшийся от бортика, и так знакомо размахивал руками, что я сразу все поняла. Что-то сжалось в груди, но я даже испугаться как следует не успела. Совершенно автоматически крепко вцепилась свободной рукой в его плащ и одним махом перебросила незваного гостя в белый мир. Немедленно вернувшись на то же место.
Вот теперь мне никто не мешал рассмотреть, что происходит в нашем маленьком, загроможденном корявыми стволами дворике. А там творился натуральный беспредел. Несколько людей в темных одеждах теснили моих друзей в угол, где темнела переплетением туманных линий странная круглая клетка. В руках пришельцев посверкивали тонкие, как указки, жезлы, и с них срывались искры и молнии всех цветов.
Тиша и Найк сражались яростно, но топор воина почему-то дымился, и он с досадой морщился, хотя уже обернул рукоять курткой. Тиша вертелся ужом, отбиваясь своим посохом, пытался вырастить под ногами у темных какие-то корни, но колдуны тут же сжигали их более яркими молниями. У меня вскоре появилось страшное подозрение, что маги вовсе не сражаются, а просто загоняют своих жертв в клетку. Я в отчаянии оглядела двор, пытаясь сообразить, успею ли выпрыгнуть прочь, если перенесусь к Найкарту. И с ужасом обнаружила чуть в стороне от сражавшихся две безжизненно валявшиеся зеленые мохнатые кочки.
Что-то огромное яростно взорвалось в моей душе при виде этих неподвижных кучек меха, которые я до сих пор даже спящими-то ни разу не видела. Я и не знала до сих пор, что в моем сердце может быть столько гнева, ненависти, бешенства, отчаяния и почему-то страстного желания немедленно получить в свои руки дверь в миры.
Показалось мне, или на самом деле вокруг на краткую долю секунды воцарилась мгла, не имело уже никакого значения – рука привычно держала чуть теплую и неощутимую рамку экрана.
Сразу же что-то заорали, загомонили колдуны, направили в мою сторону жезлы, зазмеившиеся разноцветными пучками молний.
Вот только меня на башне уже не было.
Небольшая площадка на склоне ближней горы была приготовлена мною специально на случай внезапного отступления и даже немножко обжита. Тут лежала охапка дров, и под валунами, в крошечной пещерке, хранился мешок с самым необходимым. Я сама над собой хихикала и называла параноиком, устраивая парочку таких схронов, но не сделать этого просто не могла – сказывался печальный опыт мира Дэсгарда.
Едва оказавшись возле знакомого камня, я позвала свою дверь, явственно ощущая, что она никуда не исчезла, а так и висит где-то неподалеку. Нетерпеливо схватилась за нее и рывком отправила экран во двор, торопясь подвести к Найку и лешему. За несколько секунд, что меня не было, особых изменений произойти не успело. Три колдуна обстреливали донжон, а оставшаяся парочка продолжала так же настойчиво гнать в клетку моих приятелей, только молнии из их жезлов били теперь намного злее и ярче. И рыжеватая шерстка на лешем уже дымилась, а у Найка рубаха на груди украсилась парой ало-черных полос. Парня не спасала ни его скорость, ни сила. Колдуны играли жезлами с такой же ловкостью, как некоторые бармены бутылками, не давая ему отступить от предуготовленного пути в клетку.
Сообразив, что если я подведу экран со спины воина, то прилетит и мне, решительно увеличиваю дверь настолько, что может проскочить и лошадь, пододвигаю ее почти к лицам друзей и открываю заслон.
– Сюда, быстрей!
Найкарт, уже не раз видевший такое применение двери, прыгнул ко мне сразу, но тут же опомнился, протянул руку и дернул к себе лешего. И в тот же миг, захлопнув заслон, я бросила экран в его родной мир, в тот двор, куда приводила лошадей.
– Найк, ты умеешь пользоваться шаманским порошком? – Оглянувшись, я увидела выражение его лица и невольно закусила губу. Разве воину сейчас, когда он увидел родные стены, до шаманского порошка?
– Можешь провести в мою комнату? Он обещал положить амулет в шкатулку.
– А ловушек не ставить тоже пообещал? – и не думая выполнять его просьбу, едко фыркнула я.
Нет, вовсе не из вредности, но ничем другим его же не проймешь?
– Спасибо, – глухо сказал он через несколько секунд и добавил деловито: – Пользоваться шаманским порошком умею, веди вот в этот склад.
Много мы брать не стали, всего пару мешочков, и еще воин прихватил с полки связку запалов, похожих на очень длинные спички.
А едва закрыв окно, я обнаружила, что Тиша пытается потихоньку от нас уползти.
– Держи его!
Вот лешего Найкарт всегда ловил мгновенно, если только тот не ускользал в вороха опавших листьев или под корни дубов.
– Тиша, ну куда ты бежишь? – встряхнув лешего, чтобы начинал уже побыстрее соображать, мягко поинтересовалась я. – Сейчас я подведу окно, и мы заберем малышей… А потом Найк устроит им юминдский ад[1].
– Где заберете? – настороженно косился мохнатый на мою дверь, яснее ясного давая понять, что он ее боится.
– Тиша… – Я шагнула к лешему и прижала его голову к своему животу, – малые народы этого мира не отличались особым ростом. – Я понимаю, что тебе тяжело, но и мне не лучше… Не могу сказать, как все в душе перевернулось. Мы сейчас взорвем там все к чертям, но тела я хочу забрать. Потом похороним где-нибудь, в красивом месте…
– Ты это… девонька… о чьих телах сейчас речь ведешь? – Тиша отстранился и испытующе смотрел мне в лицо своими совиными глазищами.
– Детей… Листа с Осокой. Они там лежат… – Я нечаянно всхлипнула и сразу стиснула зубы, не время сейчас расслабляться.
– Уф, прямо от сердца отлегло! – Леший обхватил меня своими лапищами и погладил по спине… ну, там, куда доставал. – Уймись, нет там никаких тел. Я им по корням дорожку открыл, они сейчас у Михайлы под боком греются. А во дворе только шубки. Пришлось пожертвовать, не знаю теперь, как перезимуют…
– Что? У какого… Тиша! Что, они вправду живые?
– Вот бестолковая! Да не реви ты! Увидишь еще этих оглоедов! – Леший снова меня утешающе погладил и тут же получил по наглой лапе.
Меня так и качнуло.
– Найк! Ты на мне силу-то не испытывай! Бери порох, бросай, когда я открою…
– Нет! – повис у меня на руках Тиша. – Обожди! Нельзя их убивать. Это же темные, тут потом камня на камне не останется. А лес, а звери? Они же на сотню верст всех перебьют. И Олья…
Леший вдруг всхлипнул так безнадежно, что я только сейчас вспомнила про маленькую подружку.
– Что с Ольей? Разве она не за рыбой пошла?
– Пошла… да не дошла. – Леший тоскливо покосился в сторону моря. – Говорил вам, не мелите языками, они ведь через свои шары все видят. Но нас им поймать непросто, а вот вы добыча легкая – они так думали. Их корабль на якоре стоит, а пришли они из той клетки, рыбку мою так и закинули туда…
– И где она теперь? – обмерла я, представив, что придется искать ундину в замке какого-нибудь колдуна.
– Да на корабле же, где еще? Это ты умеешь ходить куда вздумается, а они – токо куда видят.
– Ну и слава богу, – обрадовалась я, только конкурентов мне и не хватало. – Значит, тогда план меняется: быстро берем из моего сундука зелья и вытаскиваем Олью…
Дальний грохот и взвившаяся в небо шапка черного дыма доказали, что планы поменялись не только у меня.
– Поход за зельями отменяется, – вздохнула я расстроенно, ну что стоило поделить по схронам не только вещи, но и зелья? – Найк, ты как? Продержишься немного?
– Конечно. – Отважно стараясь не морщиться, эвин отдирал от кожи прижаренные лохмотья рубахи.
– Дак я сейчас… – Леший метнулся к чахлому колючему кустику, приложил к нему ладони, а через полминуты, когда с них закапал зеленый сок, бесцеремонно похлопал по груди эвина. – Не дергайся, мало тут живицы-то…
Однако Найкарт и сам уже понял, присел перед маленьким приятелем и, стиснув зубы, терпеливо ждал конца процедуры. А потом недоверчиво прислушался к собственным ощущениям, удивленно ухмыльнулся и сказал с признательной улыбкой:
– Спасибо!
– Его в миску не положишь, – по привычке съязвил леший, но тут же сник: – Лучше Олье помогите. Если можете.
– Попробуем, – мрачно рыкнула я. После того как в один миг пропали все результаты наших упорных и нелегких трудов, говорить спокойно как-то не получалось.
Корабль я нашла почти сразу. Едва привела окно на берег, стараясь как можно быстрее миновать дымящиеся руины, рассмотрела в полукилометре от него покачивающуюся на волнах небольшую шхуну. Не останавливаясь даже на миг, пролетела за окном через волны, пронеслась над палубой, где уже знакомые мне маги устанавливали на столе большой шар, только не прозрачный, как в храме Риайна, а глубокого черного цвета.