Неудовлетворённый жизнью человек больше чувствует себя несчастным и одиноким в веселящейся компании, нежели в толпе, охваченной горем.
Когда человек завидует месту захоронения усопших, это не столько выражение неудовольствия этим фактом, сколько проявление усталости от жизни и (или) готовности лечь рядом с умершим.
Лишь после смерти гения один хвалебный голос заглушает хор хулителей, а при жизни всё наоборот: один хулитель заглушает целый хвалебный хор.
На дороге жизни случай поджидает многих: ленивым и трусам он копает яму, а работящим и смелым часто помогает.
Растрата времени в детстве — простительная шалость, в юности — глупость, в зрелом возрасте — осознанный удар по себе и своей семье, в старости — оправданная (простительная) форма существования.
Эпохи и тысячелетия меняются, а средства достижения цели остаются для человека неизменными: трудолюбие, целеустремлённость, полезность для других.
Даже адски тяжёлая жизнь (не жизнь, а пытка) не утешает человека, что жизнь коротка.
Многие люди не пережили бы вторую жизнь, если бы Всевышний предоставил такую возможность: от одного этого их хватил бы апоплексический удар от страха или счастья.
Людей невозможно научить умирать, но это незнание, к сожалению, не препятствует их смерти.
Смерть зародышем поселяется во всех людей (во всё живое) в один и тот же день — день рождения, а вступает в свои адовые умерщвляющие права в разное время, ибо смерть (в любом возрасте) всегда дееспособна — могущественна.
Прошлое будирует тоску и печаль из-за невозможности вернуть его или что-то там изменить; настоящее огорчает возникающими проблемами и суетой сует; будущее тревожит и пугает неопределённостью. Как видно, человек обложен, подобно волку, своеобразными «красными флажками», из которых ему не вырваться до конца жизни.
Абсурдность, бессмысленность поиска смысла жизни выражается уже в том, что это отвлекает и отрывает от самой жизни.
Преступление, глупость или мудрость данной эпохи одинаково не воспринимаются следующими эпохами как полезный урок.
Жизнь, пронизанная искусством, и отличает человеческое бытие от скотского существования.
Время, которое тратишь со здравым смыслом, приносит деньги, а которое тратишь неразумно, приносит долги.
Человеческая жизнь опутана вечной сетью явных и скрытых рисков (опасностей): тех, что люди осознают при своих поступках, и тех, что объективно существуют вне их сознания.
Честь и совесть чаще меняют на злато в смутные времена и при коррумпированной власти, а на почести их меняют в мирное время.
Человека без социальных и чувственных желаний трудно оценить, особенно его будущее, ибо он, по существу, живой покойник.
Равнодушие, безразличие человека — беда для его близких и просителей; равнодушие, безразличие народа — беда для него самого.
Грядущие поколения — более надёжные носители истины в определении величия человека, нежели его современники.
В своих молитвах люди всегда просят для себя счастья и здоровья, редко — благоразумия, и никогда — порядочности и совестливости.
Если материализм не братается с идеализмом, то в борьбе за примат он впадает в крайность: пытается отправить идеализм на эшафот небытия как проводника «крамолы» общечеловеческой нравственности и духа свободы.
Великие деяния (созидательные или разрушительные) совершаются как под влиянием реальной (истинной) идеологии, так и под воздействием лживой (несбыточной), и неизвестно какие идеи больше воздействуют на их свершение.
Идеи ушедшего из жизни учёного (мыслителя, писателя) чаще вспоминают современники не от любви или уважения к нему или преклонения перед глубиной, эпохальностью его мыслей, а в знак признательности судьбе, что был краток жизненный путь автора-смутьяна. Грядущие же поколения вспоминают труды этого великого автора в связи с истинностью его идей.
Каждая религия предпочитает, чтобы истина сопровождала её, а не она истину.
Фанатики обычно доводят свои идеи до абсурда, поэтому преследуемые ими цели оборачиваются штыками против них самих.
Фанатизм — почва не только невежества, но и безнравственности, часто взращивающая преступления.
Идеалы привлекательны не только красотой, но и загадочной романтикой, соприкасающейся с грёзами приверженца идеалам.
Принципы поведения, основанные на высокомерии, ослином упрямстве, глупости, зависти и недоброжелательности, — это грани паранойи самодурства, ведущие к неудачникам.
Хотя тщеславие, диктующее поступки, и опирается на эгоизм, оно должно подчинять его в межличностных отношениях реалиям, дабы не затруднить путь к желаемому и саму жизнь.
Мера поступков заключает в себя не только здравый ум, но и воспитание человека и его культуру.
Желания подслащиваются грёзами и мечтой, а свершения — удовлетворённостью или (и) злорадством.
Нет более мечущегося человека, чем тот, кто одержим честолюбием, но не знает границ своих способностей и недостатков.
Подражание — это форма внешнего выражения согласия, подталкиваемого восхищением.
Профессор — это студент, успешно защитивший публично свои научные трактаты.
Любопытство для учёных — двигатель познания истины, а для праздных и бездельников — манок, проводник к порокам.
Если искусство, облагораживая, совершенствует человеческую природу, то естественная природа, вдохновляя, подпитывает искусство.
Слова, трогающие сердце, подтверждают более высокий уровень ораторства, чем слова, доходящие до ушей, ибо порывы сердца чаще подталкивают к поступкам, нежели холодный разум.
Легче обнаружить иглу правды в копне лжи и даже отыскать новую истину в виде открытия в науке, чем найти и определить общую справедливость для всех, ибо у каждого человека своя справедливость.
Только люди с куриными мозгами и злобные параноидальные завистники, подвизаясь в роли ревнителей национальной культуры, стремятся хамски игнорировать и подло преследовать творческие личности за то, что они пишут о жизни своего народа не на родном, а на других языках, сочиняют не только национальную музыку, но и общечеловеческую, танцуют в иностранных балетах, а не в своих сельских клубах (или национальных театрах). Именно эти непризнанные преследуемые изгои — проводники национальной культуры к другим народам, а не те дремучие гордецы, завистники, а точнее дураки от культуры, которые рьяно насаждают местечковый сельский изоляционизм, неизбежно ведущий к упадку культуры и мраку феодализма.
Терпение — это стойкая вера в лучшее будущее.
Чаша терпения всегда наполнена «коктейлем» из переживаний, тяжких ожиданий, душевных и, подчас, физических страданий.
Ничто так не подрывает терпение человека, как потеря надежды на лучшее и когда только один он должен терпеть.
Когда возвышение в собственных глазах (самомнение) превышает своё социальное возвышение, человек перестаёт быть самим собой.
Мужество порождается убеждённостью и силой духа, а не дарится природой и не приобретается за злато.
Человеческие эмоции — это яркие краски картины повседневной серой жизни.
Музей — это зримо оживляющий реаниматор прошлой жизни и продлевающий её на века.
Ремень — средство прикладной педагогики в семье.
Даже самая долгоживущая мода никого ничему не учит.
Чем суровее климат, тем меньше мода проявляет свои сумасбродства.
Мода, как сорняк, никак не подходит даже к божественной триаде — разумному, доброму, вечному.
Познавший принципы, в отличие от познавшего факты, быстрее возвышается до уровня познания той сферы, к которой они (принципы и факты) относятся.
Артист — человек, живущий одновременно в двух ипостасях: чужой (публичной) жизнью и своей (частной), за которые, в отличие от лицемеров и мошенников, его не презирают и не наказывают, а уважают и превозносят.
Страсть в творчестве — это и вдохновение, и терпение, и страдание, в конце — радость или драма (счастье или трагедия).
Подчинённая страсть — это уже не страсть, а закованное волей и разумом смиренное чувство (ответственности, долга и т. п.).
И гений, и дурак идут в один гибельный конец, но лишь разными путями.
Совокупность общих начал, установленных в частных явлениях, порождает, принципы подобно тому, как совокупность признаков рождает понятие явления (категории).
Научно-технический прогресс без общечеловеческой нравственности — это дорога в ад, иначе говоря, поступь дьявола.
Суеверие чаще подталкивает на спонтанные необдуманные поступки, чем вера.
Ошибки, порождаемые делами, более тяжёлые, чем ошибки, порождённые словами, зато вторые ошибки совершаются намного чаще, чем первые, и, в общем, приносят не меньше огорчений, если не больше.
Человек бессмертен в своих реализуемых мыслях и смертен в своих непомерных желаниях.
Большинство людей увязывают риск с личным выбором кого-либо или чего-либо, за которым кроется опасность.
Наиболее часто люди испытывают риск в своей деятельности: опасность потери времени, денег, затем — здоровья, реже — самой жизни.
Ум учёного сродни бродяге: обычно кочует в сферах неизвестности и неизведанности.
Великие (драматические) события, как результат деятельности людей, чаще порождают великих личностей, чем аналогичные события, порождаемые природными катаклизмами.
Даже молчание многолико: в одних случаях это означает предательство или трусость, или глупость, или ложь, или отказ, или жестокость и т. д.; в других — преданность, или мужество, или мудрость, или согласие, или милосердие и т. д.
Интеллигенция — это противовес грузу бескультурья и дремучести на весах исторического развития нации.
Наука гарантирует для исследователя только тяжкий головоломный труд, гнетущие сомнения, взлёты и падения, а чаще лишь падения без взлётов к успеху.
Память страданий более стойкая, чем память блаженства.
Из всех неизбежностей самая приятная — это еда.
Мечтатели-юноши — нормальные люди, желающие в будущем чего-то добиться; мечтатели-старики — это люди, потерявшие чувство времени и реальности, иначе говоря, выжившие из ума.