— А о чем еще пишут в «Ниппон Таймс»? — спросил Пол у жены.
— Сплошная сумятица и интриги. Приведены в боевую готовность армейские части. Отменены увольнения, закрыты границы. В рейхстаге — срочная сессия, все рвутся к трибуне.
— Я припоминаю великолепную речь доктора Геббельса, — сказал Роберт Чилдэн, — Ее передавали по радио год или два тому назад. Сколько остроумных инвектив! Как всегда, он держал аудиторию в напряжении. Так сказать, дирижировал ее чувствами. Бесспорно, с тех пор как Адольф Гитлер отошел от дел, у нацистов нет оратора, равного доктору Геббельсу.
— Вы правы, — кивнули супруги.
— У доктора Геббельса очень милые дети и жена, — продолжал Чилдэн. — И очень талантливые.
— Верно, — снова согласились Пол и Бетти.
— В отличие от большинства этих великих моголов с подозрительными сексуальными наклонностями, он примерный семьянин, — сказал Пол.
— Я бы не очень доверял слухам, — возразил Чилдэн. — Вы имеете в виду Рема? Это старая, давно позабытая история.
— Мои слова скорее относятся к Герингу, — сказал Пол, рассматривая виски на свет. — О его римских оргиях ходят невероятные истории. Просто ужас, что он вытворяет.
— Это ложь, — произнес Чилдэн.
— Ну вот, нашли тему для разговора, — поспешила вмешаться Бетти.
Они допили виски, и молодая женщина вновь наполнила бокалы.
— Споры о политике чересчур горячат кровь, — заметил Пол, — Очень важно не терять голову.
— Да, — кивнул Чилдэн. — Выдержка и спокойствие. Только так можно расставить все на свои места.
— Период после смерти вождя — всегда кризисный для тоталитарной системы, — сказал Пол. — Это связано с отсутствием традиций и влияния среднего класса на… — Он запнулся. — Пожалуй, не стоит о политике. А то уж очень похоже на старые добрые студенческие времена.
Глядя на улыбающееся лицо Пола, Роберт Чилдэн почувствовал, что краснеет. Он стыдливо опустил глаза и склонился над бокалом. «Боже, какое ужасное начало! По-дурацки, во весь голос затеял спор о политике да еще имел наглость не согласиться с хозяином! Только врожденная вежливость хозяйки спасла вечер. Сколько же мне еще надо учиться! — подумал он. — Они такие гостеприимные, тактичные, а я… вот уж, действительно, белый варвар».
Он еще долго бранил себя, с деланным удовольствием потягивая виски. «Пускай они сами ведут беседу, — решил Чилдэн, — а я буду со всем соглашаться. — И тут же ворвалась паническая мысль: — Мои мозги затуманены спиртным! Я устал и нервничаю! Я наделаю глупостей, и они больше никогда меня не пригласят. Да что там — слишком поздно, уже наделал!»
Из кухни вернулась Бетти. Она снова уселась на ковер. «Какая грация! — подумал Роберт. — Фигурка просто прелесть. Все японки стройны, ни унции лишнего жира. Им не нужны пояса и бюстгальтеры. — Он спохватился: — Надо скрывать влечение. Чего бы это ни стоило, — И все же не смог удержаться от вороватого взгляда. — Какие у нее чудесные темные волосы, какие огромные глаза! В сравнении с этими людьми мы выглядим недоделанными. Словно некий ваятель вытащил нас из печи, поленившись как следует обжечь. Как в древней индейской легенде.
Надо думать о чем-нибудь другом. — Он шарил глазами по комнате, ища, за что бы ухватиться. Тишина давила на психику, невыносимо действовала на нервы. — Черт возьми, о чем говорить? О чем-нибудь нейтральном». Чилдэн заметил книгу на невысоком тиковом бюро.
— Вижу, вы читаете роман «Из дыма вышла саранча»? — спросил он. — Мне о нем многие говорили, но все как-то не хватало времени прочесть. — Убедившись, что хозяева не имеют ничего против, он встал и направился к бюро. Похоже, они сочли это жестом вежливости. — Детектив? Простите мое дремучее невежество.
— Нет, не детектив, — ответил Пол. — Напротив, весьма любопытная литературная форма. Пожалуй, ее можно отнести к научной фантастике.
— Ну, нет, — возразила Бетти. — Наука тут ни при чем. Научные фантасты в основном описывают такое будущее, в котором высоко развита техника. Ничего подобного в этом романе нет.
— Зато в нем есть альтернативное настоящее, — возразил ей Пол. — Я давно увлекаюсь фантастикой, с двенадцати лет. С самого начала войны, — пояснил он Чилдэну.
— Ясно, — произнес Роберт Чилдэн.
— Хотите прочесть «Саранчу»? — спросил Пол. — Через день-другой мы ее осилим. Мое учреждение находится в деловой части города, неподалеку от вашего магазина, и я с удовольствием загляну к вам в перерыве. — Он сделал паузу, затем (возможно, по сигналу Бетти) добавил: — Роберт, мы бы с вами могли вместе позавтракать.
— Спасибо, — пробормотал Чилдэн. Других слов он не нашел.
«Подумать только: позавтракать в одном из модных ресторанов для бизнесменов! Вместе с элегантным высокопоставленным японцем!» От одной этой мысли голова шла кругом. Однако он сумел сохранить бесстрастный вид и кивнул, глядя на книгу.
— Да, наверное, она интересная. С удовольствием прочту, Я стараюсь быть в курсе того, о чем много говорят. («Что я несу?! Признался, что интересуюсь книгой, потому что она в моде! А вдруг для них это дурной тон? Скорее всего, так оно и есть».) Как известно, популярность книги — не самый верный признак ее достоинства. Многие бестселлеры редкостная дрянь. Но эта вещь… — Он замялся.
— Вы совершенно правы, — пришла ему на помощь Бетти. — У обывателя всегда испорченный вкус.
— Так же и в музыке, — заметил Пол. — Взять, например, народный американский джаз — кто им сейчас интересуется? А вам, Роберт, нравятся Бэн Джонсон и Кид Оури? А ранний диксиленд? Я собираю джаз, у меня даже есть настоящие диски фирмы «Дженет».
— Боюсь, я недостаточно знаком с негритянской музыкой, — ответил Чилдэн. Похоже, его слова покоробили хозяев. — Предпочитаю классику: Баха, Бетховена… («Вот вам! — Он был обижен. — Попробуйте только сказать, что музыка великих европейских композиторов хуже какого-то джаза, родившегося в бистро и балаганчиках негритянских кварталов Нью-Орлеана».)
— Может, вам поставить для пробы что-нибудь из «Нью-орлеанских королей ритма»? — неуверенно предложил Пол. Он привстал, но Бетти бросила на него предостерегающий взгляд. Пол пожал плечами и сел на место.
— Скоро будем обедать, — сказала Бетти.
Пол натянуто, как показалось Чилдэну, произнес:
— Нью-орлеанский джаз — самая что ни на есть народная музыка Америки. Она родилась на этом континенте. Все остальное — например, слащавые баллады в английском стиле, которые исполнялись под лютню, — пришло из Европы.
— Мы с ним вечно спорим на эту тему, — с улыбкой сказала Бетти Роберту. — Я не разделяю его любви к джазу.
Все еще держа в руках книгу, Роберт Чилдэн спросил:
— А о каком альтернативном настоящем идет здесь речь?
Чуть помедлив, Бетти ответила:
— В котором Германия и Япония проиграли войну.
Наступила тишина.
— Пора есть. — Бетти плавно поднялась. — Вставайте, господа голодные бизнесмены. Прошу к столу.
На большом столе, накрытом белоснежной скатертью, стояла серебряная и фарфоровая посуда. Из костяных колец («Ранняя американская культура», — машинально отметил Чилдэн) торчали грубые салфетки. Столовое серебро — тоже американской работы. Темно-синие с желтым ободом чашки и блюдца — фирмы «Ройял Альберт». Такая посуда была большой редкостью, и Роберт смотрел на нее с профессиональным восхищением. А подобных тарелок он прежде не видел и не мог с уверенностью сказать, откуда они. Наверное, из Японии.
— Фарфор Имари, — заметив его любопытный взгляд, пояснил Пол. — Из Ариты. Считается одним из лучших.
Они уселись за стол.
— Кофе? — спросила Бетти у Роберта.
— Да, — ответил он. — Спасибо. Чуть позже.
Она вышла на кухню и прикатила сервировочный столик.
Обед был очень вкусным. Бетти оказалась великолепной хозяйкой. Особенно ему понравился салат: авокадо, артишоки, тертый зеленый сыр… Хорошо, что его не потчевали японскими кушаньями — с тех пор, как окончилась война, овощи успели ему осточертеть.
И эти вездесущие морепродукты! Казалось, даже под пыткой он не сможет проглотить креветку или моллюска.
— А все-таки интересно, — нарушил молчание Чилдэн, — как бы выглядел мир, в котором Япония и Германии проиграли войну?
Его вопрос повис в воздухе. Спустя некоторое время Пол ответил:
— Совершенно иначе. Хотя все далеко не так просто. Лучше самому прочесть «Саранчу». Если я перескажу сюжет, вам будет неинтересно.
— Я часто размышлял на эту тему, — сказал Чилдэн, — и у меня сложилось вполне определенное мнение. Мир был бы хуже. — Его голос звучал уверенно, даже жестко. Он сам это чувствовал. — Намного хуже.
Его слова удивили молодых супругов. А может быть, не слова, а тон.
— Повсюду правили бы коммунисты, — продолжал Чилдэн.
Пол пожал плечами.
— Автор книги, мистер Абендсен, самым тщательным образом рассмотрел вопрос о беспрепятственной экспансии Советской России и пришел к выводу: даже будучи на стороне победителей, отсталая и в основном аграрная Россия неизбежно осталась бы с носом, как в Первую мировую. Россия была не страна, а пугало огородное; взять хотя бы ее войну с Японией, когда…
— А в действительности страдать и расплачиваться приходится нам, — перебил его Чилдэн. — Но иначе не удалось бы остановить славянское нашествие.
— Не верю я ни в какие нашествия, — тихо произнесла Бетти. — Ни в славянские, ни в китайские, ни в японские, Все это болтовня. — Ее лицо оставалось безмятежным. Она превосходно владела собой — только румянец появился на щеках. И ничуть не волновалась, просто хотела выразить свое мнение.
Некоторое время они молчали.
«Опять ты свалял дурака! — выругал себя Роберт Чилдэн. — Никак не удается избежать скольких тем. Потому что они везде, о чем ни заведешь речь — о книге, случайно попавшейся на глаза, о коллекции грампластинок, о костяных колечках для салфеток… обо всей этой добыче победителей, награбленной у моих соотечественников. Да-да, надо смотреть правде в глаза. Я пытаюсь убедить себя, что я — такой же, как эти японцы. Но даже если рассыпаться перед ними мелким бесом — какое счастье, благодетели мои, что вы победили, а мой народ проиграл! — между нами не возникнет духовного родства. Одни и те же слова мы воспринимаем совершенно по-разному. У них другие мозги. И души. Вот они, сидят передо мной, пьют из английских фарфоровых чашек, едят с американского серебра, слушают негритянскую музыку. Они могут себе это позволить — у них есть деньги и власть. Но ведь все это — эрзац! Даже „Низин“, которую они запихали нам в глотку, — китайская книга. Позаимствованная без отдачи. Крадут у кого ни попадя обычаи, одежду, речь… С каким смаком эта парочка уплетает томленую картошку со сметанным соусом и луком — исконно американское блюдо, которое они запросто присовокупили к своему меню! Кого они хотят обмануть? Себя? Но меня вам не одурачить, уж поверьте! Только белым дано творить. И тем не менее я, плоть от плоти белой расы, должен поддакивать этим… Как тут не задуматься: а что, если бы мы победили? Стерли их с лица Земли? Только представить: Япония канула в небытие, а США — единые, могучие — в одиночку правят планетой.