— Для чего? — перебила Джулиана.
У нее непроизвольно сжались кулаки — как в детстве, большими пальцами внутрь, — задрожал подбородок, из глаз брызнули слезы.
— Не хочу я сегодня к нему ехать и не поеду. — Она едва слышала собственный голос. — И завтра не поеду, и вообще. Я хочу здесь отдохнуть. Как ты обещал. — И тут грудь Джулианы снова сжал необъяснимый, слепой страх, который с тех пор, как она встретила Джо, никогда полностью на покидал ее, даже в самые радостные минуты.
— Да не волнуйся ты. — Джо говорил успокаивающим и вместе с тем равнодушным тоном, словно повторял заученный текст.
— Нет, — произнесла она.
— Надень голубое платье. — Джо разворошил покупки, взял самый большой сверток, развязал бечевку и аккуратно разложил платье на кровати. Он не торопился. — Ладно? От тебя будет глаз не оторвать. Купим еще бутылку хорошего шотландского виски — и в путь.
«Фрэнк! — мысленно воззвала она. — Помоги! Я ничего не понимаю!»
— Шайенн гораздо дальше, чем тебе кажется, — возразила она вслух. — Я смотрела на карте. Мы туда доберемся не раньше одиннадцати, а то и за полночь.
— Надень платье, — приказал он. — Не то убью!
Джулиана нервно хихикнула, закрыв глаза. «Дзюдо, — подумала она. — Наконец-то оно сослужит мне службу. Ну что ж, поглядим, убьет он меня или я успею нащупать нерв у него на шее и изувечу на всю жизнь. Правда, он тоже когда-то все это изучал, он ведь дрался с английскими десантниками».
— Я знаю, что ты можешь меня швырнуть, — сказал Джо. — Если получится.
— Не буду я тебя швырять, — огрызнулась Джулиана. — Просто сделаю калекой. Не сомневайся, сумею. Я жила на Западном побережье и училась у японцев. В Сиэтле. Езжай, если хочешь, я останусь здесь. И не вздумай ко мне лезть! Я тебя боюсь, поэтому способна на все! — У нее задрожал голос. — Попробуй только тронь меня! Не знаю, что с тобой сделаю!
— Слушай, хватит, а? Надень это проклятое платье, и дело с концом. Заладила: убью! искалечу! Что я такого сказал? Всего-навсего предложил после обеда сесть в машину и съездить к тому парню, Абендсену, автору книги, которая тебе так…
Раздался стук в дверь. Джо отворил. На пороге стоял молодой человек в ливрее.
— Утюжка одежды, сэр. Вы обращались к администратору, сэр.
— Да, верно. — Джо вернулся к кровати, сгреб новые сорочки и отдал слуге. — Уложитесь в полчаса?
— Если не стирать, а только гладить — успею, сэр.
— Откуда ты знаешь, что новые сорочки надо выгладить, прежде чем надевать? — спросила Джулиана, когда Джо закрыл дверь.
Он молча пожал плечами.
— А вот я об этом забыла, — сказала Джулиана, — хотя женщине полагается помнить… Когда достаешь сорочку из целлофана, она обязательно в складках…
— В молодости мне случалось бывать в приличном обществе.
— А откуда ты узнал, что в гостинице можно отдать одежду в утюжку? Я-то не знала. А ты в самом деле стригся и красил волосы? Сдается мне, они всегда были светлыми, только ты носил парик. Угадала?
Он снова пожал плечами.
— Должно быть, ты из СД, — продолжала Джулиана. — А прикидываешься макаронником, водителем грузовика. И в Северной Африке ты никогда не был, верно? А здесь для того, чтобы убить Абендсена, так? Видишь, я все поняла, хотя и круглая дура.
Помолчав, Джо возразил:
— Я воевал в Северной Африке. Правда, не на батарее майора Парди, а в Бранденбургском полку. Диверсионно-десантное подразделение вермахта, — пояснил он. — Мы проникали в расположение британских штабов. Не вижу разницы — нам тоже хватило дел. Я и под Каиром был — заслужил там медаль, упоминание в списках отличившихся и звание ефрейтора.
— Твоя авторучка — оружие?
Он не ответил.
— Бомба! — догадалась Джулиана. — Бомба-ловушка, ее можно установить на взрыв от соприкосновения.
— Нет. Это двухваттная рация, — нехотя пояснил Джо. — Для связи со своими. На тот случай, если политическая ситуация в Берлине потребует изменения плана.
— И перед тем, как сделать дело, ты получишь у своих «добро». На всякий случай.
Он кивнул.
— Ты не итальянец. Ты немец. А мой муж — еврей, — сказала она.
— Меня не интересует, кто твой муж. От тебя мне нужно одно: чтобы ты надела платье и привела себя в порядок. Нам пора в парикмахерскую… Может, в гостинице она еще открыта? Спустись туда, а я приму душ и дождусь рубашек.
— Как ты намерен его убить?
— Джулиана, пожалуйста, надень платье. А я позвоню в парикмахерскую. — Он подошел к телефону.
— Ну, зачем я тебе понадобилась?
— У нас на Абендсена досье, — ответил Джо, набирая номер. — Похоже, ему нравятся смуглые, страстные девушки. Особенно ближневосточного или средиземноморского типа.
Пока он разговаривал по телефону, Джулиана вытянулась на кровати, закрыла глаза и прижала к лицу ладони.
— Здесь есть парикмахер, — сообщил Джо, положив трубку. — Она тебя ждет. Спустись в салон. — Джо вложил ей что-то в ладонь. Джулиана открыла глаза и увидела в своей руке банкноты.
— Оставь меня в покое — взмолилась она. — Ну, пожалуйста!
Он озабоченно посмотрел ей в глаза.
— Не случись в Сиэтле большого пожара, он был бы похож на Фриско, — бормотала Джулиана. — Такие же старые дома из бревен и кирпича на холмах. Японцы поселились в Сиэтле задолго до войны. Там целый район очень старых зданий с конторами, магазинами и всем остальным… И порт. Я жила там с одним парнем из торгового флота, и от нечего делать брала уроки у маленьком старого японца. Его звали Минору Ихоясу. Он носил жилет и галстук. Кругленький такой старичок, как йо-йо. Его школа находилась на последнем этаже какого-то японского учреждения; на двери висела старомодная табличка с золотыми буквами, а приемная напоминала зубоврачебный кабинет. А на журнальном столике лежали последние номера «Нэйшнл Джиогрэфик».
Джо взял ее под мышки и усадил.
— Ну, в чем дело? Заболела, что ли? — Он вгляделся в ее лицо.
— Я умираю.
— Это приступ хандры. С тобой такое часто случается, ведь верно? Тут должна быть аптечка, я дам успокоительное. Как насчет фенобарбитала? Кстати, мы сегодня с десяти утра не ели — может, от этого? Ничего, все будет в порядке. У Абендсена тебе ничего не надо будет делать, только постоишь рядом со мной. Говорить я буду сам. А ты только улыбайся и будь с ним поласковей. Если понадобится, поддержи беседу, чтобы он не затворил дверь. Он нас обязательно впустит, как только увидит тебя, особенно в этом платье. На его месте я бы тебя обязательно впустил.
— Дай пройти в ванную, — попросила Джулиана, — Ну, пожалуйста. Меня тошнит. — Она попыталась высвободиться из его рук. — Сейчас вырвет… Пусти!
Джо выпустил ее, и Джулиана побрела в ванную.
«У меня получится», — подумала она, затворяя за собой дверь. Нашарила кнопку выключателя. Вспыхнул яркий свет, она болезненно сощурилась.
В туалетном шкафчике — спасибо предусмотрительному персоналу гостиницы — лежала пачка бритвенных лезвий, мыло и зубная паста. «Односторонние», — подумала Джулиана, вскрывая конвертик с синеватой полосочкой стали.
Из душа шла вода. Джулиана шагнула под нее — и спохватилась: «Господи боже, я в одежде! Все пропало!»
Платье прилипло к телу. Волосы намокли.
Насмерть перепуганная, она отшатнулась и едва не упала. По чулкам бежали струйки воды. Она заплакала.
Когда вошел Джо, она стояла совершенно голая, опираясь одной рукой на раковину умывальника. Лицо у нее было измученное.
— Господи Иисусе! — захныкала она, — Что теперь делать? Пропал костюм. Он из шерсти. — Она показала себе под ноги. Там мокрой грудой лежала одежда.
Очень спокойно — но с перекошенным лицом — Джо произнес:
— Не расстраивайся, костюм тебе все равно не понадобится.
Он вытер ее белым мохнатым полотенцем и отвел в теплую, устланную ковром гостиную.
— Надень белье и что-нибудь сверху. Я позвоню парикмахерше, попрошу подняться. Она не откажет, здесь есть все необходимое.
— Ты предлагал какие-то таблетки, — сказала Джулиана, когда он договорился с парикмахером.
— Забыл. Сейчас позвоню в аптечный киоск. Впрочем, погоди, у меня у самого кое-что найдется. Нембутал или еще какая-то чертовщина. — Джо схватил саквояж и стал в нем рыться.
Когда он протянул Джулиане две желтые капсулы, та спросила:
— Я от них не сдохну?
— Что?! — У него дернулась щека.
«Пусть сгниет мое чрево, — подумала она, — усохнет лоно».
— Не бойся. Это порошки фирмы «А. Г. Хемикален», их глотает весь Рейх. Я сам иногда их пью от бессонницы. Сейчас принесу стакан воды. — Джо бегом бросился в ванную.
«Лезвие, — подумала она. — Я проглотила его, и оно навеки останется разрезать мои чресла… Кара. Замужем за евреем и снюхалась с гестаповцем-террористом. — Она чувствовала, как по щекам ручьями бегут слезы. — За все мои грехи — погибель».
— Пошли, — сказала она, поднимаясь на ноги. — В парикмахерскую.
— Ты не одета!
Джо усадил ее и попытался натянуть на нее трусики, но безуспешно.
— Нужно сделать что-нибудь с твоими волосами, — простонал он. — Где эта Hure[67], эта женщина?!
Медленно, с трудом выговаривая слова, Джулиана произнесла:
— Как веревочке ни виться, а кончик все равно… Прячься не прячься, а от Бога не уйдешь. Все под ним ходим, все мы у него на крючке… — «Больно… Это все капсулы. Разъедают меня. Наверное, в них была серная кислота. Встретились в животе и образовали дьявольскую смесь, чтобы мучить меня веки вечные».
Джо не сводил с нее глаз. Он был белее мела.
«Читает мои мысли, — решила Джулиана. — У него есть машинка для чтения мыслей. Только не знаю, где она спрятана».
— Ну и порошки, — сказала она. — Голова от них кругом.
— Но ты их не проглотила!
Он ткнул пальцем ей в кулак. Разжав ладонь, Джулиана увидела капсулы.
— У тебя нервный припадок. — Джо вдруг стал тяжелым, медлительным. — Ты больна! Мы не сможем ехать! Нужен врач.