Наваждение покинуло разум, а иллюзия — окно.
Здесь, «дома», Джо застыл в неловкой позе, мысленно перебирая нерадостные картины своего бытия.
Прежде Кливлендский Музей Артефактов регулярно поручал ему работу. Калильная игла вернула к жизни множество сосудов, медленно, кропотливо соединяя хрупкие черепки. Теперь работа была закончена, все керамические экспонаты музея давно уже восстановлены.
Оглядев свое опустелое жилище, Джо с горечью отметил, насколько беден и скуп его интерьер. Время от времени к нему заходили заказчики с драгоценнейшими разбитыми керамическими сосудами, и он реставрировал их, и они покидали его дом, не оставляя никакого следа. Однажды, сидя вот так, Джо задумался о калильной игле.
«Если я приставлю ее к груди, — размышлял он, — направлю в сердце и включу, то все будет кончено меньше чем за секунду. Будет покончено с этим затянувшимся недоразумением — моей жизнью. А почему бы и нет, черт возьми?!»
Однако какая все же странная записка пришла по почте… Как этот человек — или эти люди — узнал о Джо? В поисках клиентов Джо постоянно давал объявление в «Керамик Тайме»… Это был единственный канал, по которому к нему попадали нечастые заказы…
Попадали, попадали, и вот — иссякли. А это… Вот странная записка!
Он поднял трубку, набрал номер и через несколько секунд увидел лицо своей бывшей жены Кит. Самоуверенная, энергичная блондинка.
— Привет, — словно дружеское приветствие отпустил Джо.
— Где последний чек на алименты? — спросила Кит.
Джо спокойно ответил:
— У меня тут наметилась работа. Если дело выгорит, смогу отдать все, что должен…
— Какое еще дело? — перебила Кит. — Очередной прожект, родившийся в том, что ты называешь мозгами?
— Записка… Давай я прочитаю тебе, может, ты разглядишь в ней больше, чем я.
Порой Джо ненавидел свою бывшую жену за острый ум, но даже спустя год после развода он твердо верил в силу ее интеллекта.
«Странное дело, — однажды пришло ему в голову, — я одновременно ненавижу ее и ищу с ней встречи, спрашиваю совета… Абсолютно нелогично… Или, наоборот, сверхрационально — быть выше ненависти?..»
Но разве сама ненависть рациональна? В конце концов, Кит ничего ему не сделала — кроме того, что с завидным постоянством давала ему понять, что Джо ничего не стоит. Она научила его презирать себя, а потом бросила. А он по–прежнему звонит ей и спрашивает совета. Джо прочел вслух записку.
— Скорее всего, это нелегальщина, — ответила ему Кит. — Хотя ты знаешь, меня теперь не интересуют твои проблемы. Разбирайся сам. Или с кем–ты–тамспишь… ей лет восемнадцать? Ни мозгов, ни опыта зрелой женщины…
— В каком это смысле «нелегальщина»? — спросил Джо. — Как может керамика быть нелегальной?
— Порнографические сосуды, например. Вроде китайских, времен войны.
— О господи, — прошептал Джо.
Такая мысль даже не пришла ему в голову. Кому же, если не Кит, помнить о них? Помнится, она игриво восхищалась теми несколькими экземплярами, что прошли через его руки.
— Позвони в полицию, — посоветовала Кит.
— Я…
— Ну что еще там у тебя на уме? — перебила Кит. — Ты помешал мне обедать, и моим гостям тоже.
— Можно я зайду? — спросил Джо. Эти слова вырвались сами собой, дав Кит возможность почувствовать его страх, воспользоваться им и снова скрыться в неприступную крепость своих души и тела, которую она отваживалась покидать лишь для того, чтобы ранить своего мужа. На ее лице появилась маска привычной любезности. Именно эта маска, приветствовавшая его всякий раз, вводила его в заблуждение и давала Кит возможность использовать промахи Джо против него самого.
— Нет, — отрезала Кит.
— Почему?
— Потому что с тобой не о чем говорить. Ты сам не раз говорил: твой талант в твоих руках. Может быть, ты хотел притащиться сюда, разбить пару–тройку чашек, моих чашек семьи принца Альберта, а потом торжественно их отреставрировать? Угу, и все будут над тобой смеяться…
— Ну почему, я могу просто посидеть, поговорить о чем–нибудь, предложил Джо.
— О чем, например?
— Не понял? — переспросил он, уставившись на ее лицо на экране телефона.
— Ну, скажи что–нибудь дельное.
— Прямо сейчас, что ли?
Кит кивнула.
— Музыка Бетховена прочно укоренена в реальности. И именно это делает ее уникальной. С другой стороны, такой гений, как Моцарт…
— Избави бог! — усмехнулась Кит и повесила трубку. Экран потемнел.
«Не стоило напрашиваться в гости, — тоскливо подытожил Джо. — Я сам позволил ей мучить меня, плевать мне в душу. Господи, и зачем я только спросил?
Поднявшись с кресла, Джо начал бесцельно слоняться по комнате.
— Черт возьми, надо думать о том, что действительно важно! — убеждал он себя. — Не о том, что бывшая жена наговорила мне гадостей, а о том, что означает это странное послание. Порнографические сосуды… Может быть, Кит права, тогда все сходится: их ведь запрещено реставрировать. Мог бы и сам догадаться… В этом–то заключается разница между нами. Кит схватывает все на лету, а я сначала бы отреставрировал сосуд, а потом разглядел, в чем дело. Да, по сравнению с ней я полный идиот. Точнее, по сравнению со всеми нормальными людьми.
— ”Арифметическая сумма, извергнутая в непрерывный поток», — злобно бормотал Джо. — Предел моих возможностей. По крайней мере, это у меня неплохо получается. А что дальше? Что дальше?
Решение пришло само собой.
— Мистер Найм, — подумал он, — спасите меня. Время пришло. Прямо сегодня.
Бросившись в ванную комнату, Джо приподнял крышку сливного бачка. Никто не будет рыться в уборной, полагал Джо. Там и висел асбестовый мешок с четвертаками.
И… пластиковый контейнер — прямо в воде. Джо знал наверняка — он видел этот контейнер впервые.
Выловив его из воды, Джо уставился на содержимое — свернутый листок бумаги. Плавающая в сливном бачке записка — бутылка, брошенная в море. Бред какой–то. Джо почувствовал, как его разбирает смех. Господи Боже, но этого же просто не может быть! Смех застрял в горле, когда подкатила волна страха, страха, граничащего с истерикой. «Это новое сообщение! — говорил Джо сам с собой, — вроде того, что пришло по почте.
Странный способ общения… — подумал он и добавил, — для человека».
Джо отвинтил шуруп, открыл крышку контейнера и вытащил вложенный в него листок бумаги: он был прав, на листе действительно было что–то написано.
Джо снова и снова вчитывался в слова, написанные на листке:
«Я ЗАПЛАЧУ ТЕБЕ ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ КРАМБЛОВ».
«Господи боже ты мой, что это еще за «крамблы?», — удивился он, ощутив, как накатывает панический страх.
На спине выступила испарина, в горле стоял плотный комок… Разум пытался свыкнуться с происшедшим…
С тем, чего просто не может быть.
Вернувшись в комнату, Джо набрал номер круглосуточной лингвослужбы.
— Что такое крамбл? — задал он вопрос роботу.
— Раздробляющая субстанция, — сообщил компьютер. — Или небольшой осколок. Маленькая частица или кусочек чего–либо. В современном английском языке слово существует с 1577 года.
— А в других языках? — спросил Джо.
— На среднеанглийском — «кремелен». На староанглийском — «гекримиан». На средне–верхнеготском…
— А как насчет неземных языков?
— На урдийском наречии Бетельгейзе–Семь это означает маленькое отверстие временного характера; клин, который…
— Не то, — оборвал Джо.
— На Ригеле–Два это форма мелкого живого существа, которое прокладывает дыры…
— Опять не то, — перебил Джо.
— На плабкианском наречии планеты Сириуса–Пять «крамбл» — это денежная единица.
— Вот оно, — дождался Джо. — Теперь скажите мне, сколько составляют тридцать пять тысяч крамблов в денежных единицах Земли.
— Извините, но с этим вопросом вам придется обратиться в банковскую службу, — произнес лингворобот. — Посмотрите в телефонной книге номер телефона.
Робот отключился; экран погас.
Джо нашел номер и дозвонился до банковской службы.
— Ночью мы не обслуживаем клиентов, — ответил робот.
— По всему миру? — изумился Джо.
— Везде.
— И сколько мне ждать?
— Четыре часа.
— Моя жизнь, вся моя судьба… — ответом была мертвая тишина. Робот банковской службы прервал контакт.
«Попробую–ка немного вздремнуть», — решил Джо.
Было семь, будильник можно было поставить на одиннадцать.
Нажатие соответствующей клавиши выдвигало из стены кровать, которая почти полностью занимала комнату — гостиная превратилась в спальню. «Четыре часа», — повторял Джо, налаживая механизм встроенных часов. Он лег, устроился поудобнее — насколько позволяла несуразная постель — и нащупал регулятор, мгновенно настраивающий на подходящий вид сна.
Раздался гудок.
«Чертов сонный контур! Что, даже сейчас надо его включать?» Он вскочил, открыл ящичек в изголовье и достал инструкцию. Да, принудительное сновидение требовалось при каждом использовании кровати… если, конечно, не пользоваться режимом секса. «Попробуем, — подумал Джо. — Скажу ему, что занимаюсь изучением библейского понятия женщины».
Он снова лег и активизировал регулятор сновидений.
— Ваш вес равен пятидесяти шести килограммам, — откликнулась кровать. — Именно этот вес размещен на мне, таким образом, процесс копуляции невозможен.
Регулятор автоматически отключил режим секса, кровать стала медленно нагреваться. Бесполезно спорить с рассерженной кроватью. Джо включил регулятор сновидений и покорно закрыл глаза.
Он заснул мгновенно, механизм, как всегда, работал безотказно. В то же мгновение Джо увидел сон, который видел каждый, кто где–либо на Земле спал в эту минуту.
Один сон на всех. Слава Богу, каждую ночь разный.
— Приветствую, — жизнерадостно провозгласил призрачный голос. Сегодняшний сон написан Регом Бейкером, он называется «Вечной Памяти». Итак, господа!
Присылайте ваши сценарии снов и выигрывайте крупный приз! Кроме того, если ваш сценарий будет использован, вы получите право на бесплатную поездку вокруг всей Земли — в любом направлении, в каком пожелаете!